Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Вернулся дворецкий и доложил:

— Господин Гильенор Дервиалис.

Аскер сел в кресло, кивнул, и дворецкий вышел, открыв двери и пропуская Дервиалиса в кабинет.

Дервиалис был одет, как на бал, и даже лучше: сапоги начищены до зеркального блеска, корсет затянут до пределов, дозволенных природой, на шее болталась массивная цепь, руки были унизаны перстнями, а глаза подкрашены. Аскер не мог удержать улыбки при виде такого откровенного франтовства, которое, вообще-то, Дервиалису было совсем несвойственно.

Дервиалис принял эту улыбку на свой счет.

— Господин Аскер… — сказал он, запинаясь, — я пришел, чтобы выразить вам… выразить свою признательность за то благородство, которое вы выказали по отношению ко мне… Я должен был сделать это раньше, но вы были заняты… ваш отъезд в Гарет…

Аскер слушал этот лепет с откровенным наслаждением. Дервиалис никогда не умел говорить красиво, но, по крайней мере, он всегда говорил уверенно и ни перед кем не смущался. Что осталось от его самоуверенности, вошедшей в поговорку? Где его надменный тон и колючий взгляд? Он краснеет, как мальчишка, и переминается с ноги на ногу, как ученик, не выучивший урока! Разве это зрелище не стоит того, чтобы на него смотрели?

— Господин Дервиалис, я принимаю вашу благодарность, — сказал Аскер, поощрительно улыбаясь. — Прошу вас, присаживайтесь.

Дервиалис пододвинул к столу одно из кресел, стоявших в кабинете, и присел на краешек, поставив сапоги носками внутрь.

— Как вы себя чувствуете, господин Дервиалис? — участливо спросил Аскер. — В последнее время ходили слухи о вашем недомогании. Столица теряется в догадках, так развейте же наши сомнения.

Дервиалис залился краской по уши.

— Да, верно, я был немного болен, но это уже прошло… прошло… Господин Аскер, — Дервиалис поднял на Аскера умоляющие глаза, — я хотел бы попросить у вас прощения за все то зло, которое я вам когда-либо причинил… До сих пор я жил по всеобщему закону: «Истребляй врагов твоих, ибо они истребят тебя». Я не питал никаких угрызений совести, потому что все вокруг меня жили точно так же. Но ваши поступки заставили меня испытать мучительное, жгучее раскаяние. Я понял, что был не прав и что мне следовало бы повнимательнее к вам присмотреться, а не записывать с первой встречи в число своих врагов. Понимаете, то копье с Бреганского турнира так подействовало на меня, что я и не посмотрел на все остальное…

— Как же, помню: вы тогда сказали, что я лгу, — безжалостно произнес Аскер.

— О, я умоляю вас простить меня, господин Аскер! Будьте великодушны, как вы были великодушны еще совсем недавно!

— Успокойтесь, господин Дервиалис, — улыбнулся Аскер, — конечно, я могу простить вам такую мелочь, если я смог простить вам собственное убийство.

Несчастный Дервиалис повалился в ноги Аскеру.

«До чего идет ему эта поза!» — подумал Аскер.

— Встаньте, господин Дервиалис, — сказал он. — Такому герою и храбрецу, как вы, не пристало валяться в ногах у кого бы то ни было, — разумеется, если это не ноги женщины. Да, с женщинами иногда приходится говорить, стоя на коленях и не боясь при этом быть опозоренным.

Дервиалис залился по шею краской и, крайне смущенный, сел обратно в кресло.

— Так вы прощаете меня, господин Аскер? — спросил он, с надеждой заглядывая Аскеру в глаза.

Аскер капризно наморщил нос.

— Вы живы — вам этого мало? Король был просто в бешенстве, и мне едва удалось уговорить его пощадить вас. Чего же вы еще хотите?

Легкое пренебрежение, сквозившее в тоне Аскера, оказало на Дервиалиса удручающее действие.

— Я знаю, — сказал он с горечью, — какого вы обо мне мнения, господин Аскер, и — увы, вы правы. Я не разглядел вашего истинного лица и теперь вынужден пожинать то, что сам посеял. Знаете, я всегда мечтал о таком друге, как вы: умном, смелом, со своими взглядами на жизнь. У меня никогда не было настоящего друга, — просто я никогда не встречал аврина, который привлекал бы меня своими поступками и был бы достоин подражания. Сейчас я восхищаюсь вами и проклинаю свою судьбу, которая ослепила меня и помешала мне увидеть в вас того, кем вы на самом деле являетесь.

«Он думает, что как следует разглядел меня изнутри, — внутренне усмехнулся Аскер, — когда он только и делает, что старается разглядеть меня снаружи. Его еще ждут сюрпризы. Иногда полезно оттолкнуть, иногда полезно привлечь. Приступим…»

— Господин Дервиалис, — сказал он, заглянув Дервиалису в глаза, — ваше раскаяние так искренне, что оно тронуло мое сердце. Скажу вам откровенно, и я не раз жалел о том, что судьба развела нас по враждующим лагерям. Если бы вы знали, как мне было больно, когда вы падали с берке на гранитные плиты Дворцовой площади, сраженный моим копьем! Да, мне было больно, и я не стыжусь признаться в этом, потому что вы, господин Дервиалис, первым признали свои ошибки и тем самым показали, как должен поступать истинно благородный аврин. Но я не мог поступить иначе, и мне пришлось драться с вами и победить.

В голосе Аскера зазвучали трагические нотки.

— Я был при дворе всего один день, и мне ничего не оставалось, как самоутвердиться таким способом… Позже я не оставлял надежды, что ваше отношение ко мне изменится, но вы были все так же враждебны ко мне. Когда в Пилоре я понял, что вы заодно с Фаэслер Сарголо, которая могла желать мне только смерти, я не хотел верить своим глазам, но мне пришлось поверить…

Аскер, казалось, готов был разрыдаться. Дервиалис выхватил из кармана платок и протянул его Аскеру, но тот, изображая одновременно слабость и стремление не казаться слабым, с негодованием оттолкнул его руку.

— Не надо. Если вы думаете, что я собираюсь плакать, то вы ошиблись, — и Аскер в самом деле пустил слезу.

Дервиалису показалось, что его сердце сейчас разорвется на маленькие кусочки.

— Господин Аскер… Господин Аскер… — только и смог выговорить он, не зная, как ему вымолить прощение.

— Но я умолял короля пощадить вас, — продолжал Аскер, борясь с подступившими к горлу рыданиями, — потому что верил, что в конце концов вы поймете всю глубину ваших заблуждений относительно меня… И я не ошибся.

Аскер поднял на Дервиалиса влажные глаза и дрожащим голосом произнес:

— Я буду счастлив считать вас моим другом, господин Дервиалис.

Некоторое время Дервиалис не мог вымолвить ни слова. Поняв, что это ему не скоро удастся, он просто взял правую руку Аскера, так что она почти утонула в его широких ладонях.

— Господин Дервиалис… прошу вас, уходите… — прошептал Аскер, — я должен побыть один..