Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Дервиалис смотрел на эту картину с каменным лицом. Аскер сидел перед ним, как живой, — только руку протяни… если вообще можно назвать живым это затянутое в бархат точеное мраморное тело с нарисованными глазами и бровями, с чеканными рогами, с полированными когтями… Рядом с Аскером Дервиалис всегда испытывал ощущение, что перед ним — не живой аврин, а ожившая по чьей-то прихоти кукла, безумно дорогая и роскошная, но искусственная настолько, что в это было почти невозможно поверить.

Зеркало погасло, подернувшись мутной пленкой.

— Мда-а-а… — сказал Гаорин, выпрямляясь. — И давно это с вами, господин Дервиалис? Я понимаю, армия всегда прививала авринам плохие привычки, но чтобы настолько плохие… А может, и не такие уж плохие, господин Дервиалис, а? — Гаорин скабрезно улыбнулся.

Дервиалис почувствовал, как заливается краской.

— Я в таком же недоумении, как и вы, — пролепетал он. — С господином Аскером у меня давние счеты, и всем о них хорошо известно, но я никогда ничего такого…

— Это ваше дело, — пожал плечами Гаорин. — Возможно, вы и правы: если уж выбирать, то Аскера. Когда я впервые его увидел, то подумал, что это не аврин, а ожившая фреска с древних гробниц. Сейчас так не рисуют… Он до того красив, что выглядит просто неестественно.

— Вы совершенно правы, господин Гаорин! — подхватил Дервиалис. — Я думаю точно так же.

— Я рад, — усмехнулся Гаорин, — что наши мнения совпадают, но вашу задачу это нисколько не облегчает. Что вы думаете предпринять?

— Э-э-э… — сказал Дервиалис, долго подумав. Он был в полнейшей растерянности.

— И это все? — фыркнул Гаорин. — Если бы со мной случилось то, что случилось с вами, то я немедленно утопился бы в Ривалоне. Или в Брее… нет, в Ривалоне: он глубже.

— Но я жить хочу! — воскликнул Дервиалис.

— И живите на здоровье, — пожал плечами Гаорин, искоса взглянув на Дервиалиса. — Только я не гарантирую, что почтенные граждане не закидают вас камнями, когда вы будете прокрадываться среди ночи под заветное окно. И как бы на вас из того окна не вылили чего-нибудь позабористее воды… До сих пор господин Аскер отличался безупречной репутацией, даже слишком безупречной.

— А Фаэслер Сарголо? Она была у него дома, и он был у нее дома, и они были одни!

Гаорин расхохотался.

— Господа никогда не бывают в своих домах одни, — сказал он, — с ними всегда их верные слуги. А если уж слуги что-нибудь узнают, то я узнаю об этом на следующий день. Я вам говорю и головой отвечаю, что господин Аскер чист, как стеклышко, — по крайней мере во время его пребывания в Паореле. Так что уж вам, если вы не желаете топиться в Ривалоне, придется запастись изрядной долей нахальства. Как известно, нахальство берет города… и не только. Всего вам доброго, господин Дервиалис. Монахи выведут вас отсюда. Желаю вам удачи и успеха… а я на это посмотрю.

Рамас Эргереб не мог поверить своим ушам.

— То есть как это — призма украдена? — взвизгнул он, вскочив с кресла и вцепившись в Зилгура своими крючковатыми пальцами. — Как это произошло?

— Я не знаю, как это произошло, — ответил Зилгур с видимым хладнокровием, хотя у него поджилки тряслись от одного вида бешеных белых глаз своего господина. — Я приказал изолировать всех, кто находился в Гарете во время переговоров, и мы, без сомнения, узнаем имя предателя, применив к ним пытки. Но на это мне нужна ваша санкция.

— Будет тебе моя санкция! Но сначала ты мне расскажешь, что ты думаешь об этом Аскере. Ты внимательно на него смотрел?

— Да, господин. Сначала у меня сложилось впечатление, что все, что о нем говорят, — чистой воды выдумки. Он большой модник и к тому же красив, — очень красив. Насколько я знаю авринов, все они несовершенны, и телесная красота часто оборачивается душевным убожеством. Он производил впечатление придворного выскочки, которого король Тюфяк держит при себе только для того, чтобы иметь сомнительное удовольствие лицезреть каждый день его смазливую рожу. Но потом, господин, я был вынужден изменить свое мнение о нем. Когда сели за стол переговоров, он так посмотрел на Черина, что тот отпрянул от него, как от змеи. Более того, Аскер дал ему понять, что догадывается о природе источника энергии. Он сказал, что на горизонте собираются тучи. Судите сами, господин.

— Неудивительно, — пробормотал себе под нос Эргереб. — Если он был в Лиалурине и видел Стиалор, то наверняка догадался об источнике энергии.

— И еще одно, господин, — сказал Зилгур. — В ту единственную ночь, когда делегация Эстореи ночевала в нашей крепости, я видел кое-что… Может быть, это и неважно, но я обязан рассказать вам обо всем. Ночь была очень темная, и все небо было в тучах. Я сидел у окна. Напротив была крыша оружейного склада, и вот в какой-то момент мне показалось, что по этой крыше кто-то идет. По-моему, это была женщина, потому что она была невысокого роста, очень стройная и двигалась так, словно плыла. Я не мог точно сказать, показалось мне это или нет, потому что было так темно, что хоть глаз выколи. Я выбежал на галерею, но на крыше уже никого не было.

— Стройная, невысокая, плывущая по крыше… Женщина, говоришь? — Эргереб вскинул бледные глаза на Зилгура. — Ладно, можешь идти.

Зилгур ушел. Эргереб снова сел в кресло и подпер острый подбородок руками. Кто бы ни украл призму, сейчас она была уже за пределами Аргелена. То, что ее украли эстеане, было непреложной истиной. Наверняка кто-то из аргеленского гарнизона, кто имел доступ к Стиалору, вынул призму из аппарата и передал эстеанам. Но если в это дело был замешан Аскер, то установление личности предателя могло оказаться невыполнимой задачей. Эргереб и сам был мастер стирать лишние воспоминания из памяти авринов, и поэтому предположил, что и Аскер поступил точно так же.

Нужно было срочно найти призму. Но и здесь Эргереб сомневался в успехе: похитители, конечно же, предвидели, что он предпримет поиски, и уже избавились от призмы. В самом деле, зачем она им — без Стиалора? Проще всего было выбросить ее в море по дороге из Гарета. Очевидно, что они так и поступили. Но на всякий случай Эргереб решил поручить одному из своих агентов следить за Аскером и прочими эстеанами, чтобы узнать, не затевают ли они чего-нибудь.

Эргереб решил поручить слежку Гарилафу.

Стекольный квартал находился в западном предместье Паорелы. Аскер отправился туда пешком, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей особе. Впрочем, народ в западном предместье жил занятой, глазеть по сторонам не любил и времени не имел, так что в сторону Аскера никто и не оборачивался.