Юлия Горишняя - Слепой боец

А кто их знает, южан, может, они умеют и не такое?!

Но за полтора дня, прошедшие с тех пор, как «Дубовый Борт» и «Лось» спокойно ушли с Салу-Кри, никакой Глаз тут не успели бы поставить. Он попросту не успел бы приноровиться. Она должна была находиться здесь сама и сама видеть корабль, за которым охотится.

А Гэвин, уж конечно, тоже должен был подумать об этом.

А две ночи назад он бросил здесь клуб дыма со своим колдовством, так и не отпустил его (забыл, наверное); уходя с Салу-Кри, Йиррин оглянулся — серое облачко все еще стояло над распадком, где они ночевали.

Колдунья могла выглядывать его с разных мест. С Салу-Кри, Куанталы, Шестого Южного, Седьмого Южного и еще пары островков без названий; о голых скалах говорить незачем, потому как там было бы не только ей видно, но и ее.

Можно обыскать-ощупать все эти острова, маленьким клочком, не гоняя все облако, но на это нужно время. Час, если не все шесть.

Через час здесь будут галеры и множество смертей. А еще тогда — да даже и сейчас — она может быть где угодно, но не здесь.

А с Шестого Южного пахло человеком. Йиррин понял это, только уже сворачивая к двум островкам, между которыми и Шестым Южным покачивалась дарда.

Ветер нес запах человека. Это едва-едва можно было расслышать через жирную вонь от кучи на северном мысу острова Джуха, которая (вонь) обрушивалась, как камень на голову, именно здесь.

На юг от того места только Шестой Южный годился бы — с Джухи «Дубовый Борт» уже не увидать. Но на Шестом Южном она могла быть четверть часа назад, когда убивала «Дубовый Борт», или вообще раньше, по запаху (вонь с Джухи все забивает) не поймешь, нынешний или остатки… На Куанталу в отлив с Шестого Южного можно перебраться просто пешком… «Обыскивать Куанталу и Шестой Южный — полчаса, все равно к тому времени уже кого-нибудь убьют… а я не хочу, чтобы кого-нибудь убивали, корабли — они все-таки ведь неживые, хоть бы Гэвин и думал наоборот…»

«Лось» завернул за два островка, выпирающие из воды, как перья.

— Вон в том месте, — сказал Йиррин, — ты мне ее поставишь, Коги. Именно в том месте, если ты кормщик.

Тот поглядел на него, но уже ничего не говорил.

С Салу-Кри, с Седьмого Южного они там были бы как на ладони. Эти островки закрывали только от Куанталы и от Шестого Южного; и с Шестого Южного в «том месте», которое указал Йиррин, их можно было увидеть через узкий просвет между островками. Недлинная прямая, упирающаяся в западный край Шестого Южного, в самый его изгиб.

А еще их очень хорошо видно было с «Дубового Борта».

«Это же будет одно мгновение», — подумал Йиррин. Через мгновение, если «Лось» остановится, напротив него над островом Шестой Южный Кайнум, в месте, показанном замершей «змеей», как пальцем, сгустится облачко, до этого распущенное так широко, чтобы быть прозрачным и незаметным и чтоб она не могла догадаться и сбить заклинание своим колдовством.

Это же будет одно мгновение. А Гэвин живой, значит, врут все эти россказни про то, что корабль и капитан обязательно вместе…

А если не врут — значит, не врут.

Она не может не поддаться на соблазн. Два остановленных корабля — это куда интереснее. Иначе с нами придется провозиться долго; а так — им можно будет и не пачкаться в крови даже, подойти и с безопасного расстояния упражняться со своими катапультами да арбалетами в стрельбе по неподвижной цели, пока стрел хватит…

А Гэвин не может не догадаться. Когда с человеком целый год по ночам, перед тем как заснуть, крутишь-вертишь обстоятельства задуманного дела (эх, Чьянвена!), уже знаешь, как он думает.

— Спускайте лодку, — сказал Йиррин.

Он был почти уверен в том, что закончить это уже не успеют, и почти ошибся.

А потом он услышал, как открывается дверь в дышащий зимою двор из натопленного дома. Это опять было совершенно невозможно по законам колдовства. Йиррин тоже этого не знал.

Прибрежная Колдунья поздравила себя с тем, что просчитала поправки для всех островов, скал, скалишек и островишек в месте будущей работы. Иначе сейчас было бы трудно не ошибиться с Местом — для «Дубового Борта» она определяла расстояние по угломеру, поскольку знала высоту его мачты, а этот корабль не предоставлял ей такой возможности.

Потом она приподнялась с земли и удивилась тому, как странно вокруг темнеет.

«Ах, будь я проклята!»

Рият уже было открыла рот, чтобы вышвырнуть отсюда этот дым туда, где змеи на небо заползают, но сообразила, что именно этого ей делать и не следует, потому что переводить дыхание ей теперь никак нельзя.

Она вскочила и сорвалась с места — бегом, на юг, против ветра.

Количество Порядка, расходуемое в единичном акте Управления, обратно пропорционально взвешенному среднему от вероятностей элементарных событий и прямо пропорционально факториалу числа элементарных событий, то есть частиц… Эта Кейн! Не могла она говорить, как всякий вычислитель, «вращаемо колесом» — обязательно у нее получалось какое-нибудь «прямо пропорционально»!

«Факториалу», — думала Рият. Как будто бы именно в этом слове, в звуках, составлявших его, заключалось спасение.

Облако следовало за ней, как привязанное. Поэтому было незаметно, как темнеет в глазах.

Она слишком много лет не ныряла за осьминогами. Но все равно была уверена, что сумеет справиться с дыханием. Факториалу!

Кто бы он ни был, тот, кто преследует ее в этой гонке, он убивает сейчас себя. Он гонит слишком много дыма и гонит слишком быстро. Он уже должен был надорваться. Это все просто невозможно. Да человек же он, в конце концов. Рият не думала об этом — думала она только о «факториале» и делала это уже в сто восемьдесят второй раз.

На сто восемьдесят третьем она споткнулась и полетела вперед, успела подставить руки, изумившись этому, а успела потому, что склон был довольно крут и голова пришлась ниже, чем ноги; все же Рият расшиблась, но попыталась вскочить сгоряча, запуталась в платье, упала опять, горло у нее уже разрывалось, и все уже было бесполезно.

Заминка этих нескольких мгновений была для нее гибелью, а для Гэвина жизнью.

«Это несправедливо», — подумала она и всхлипнула. «Дубовый Борт» заскрипел, отзываясь на удар очередной волны.

Гэвин этого не услышал. И еще один корабль — капитан его не услышал тоже — ушел в этот миг из Пустоты За Пределами Мира, сквозь которую он летел в очередном прыжке бесконечной пляски времени и пространства, и пляска прекратилась для него, ибо музыка перестала играть, отзвучав всего четвертую часть того времени, которое нужно, чтобы проговорить ди-герет. И еще один корабль, о котором нам известно, и сколько-то других, о которых не известно ничего. Страшные пляски времен, в которые живут боги, не кончаются так мгновенно, как заклинания.