Джонатан Стрэн - Драконы

Под воздействием неведомого птичьего инстинкта он свернулся и прикрыл свирепую морду и шею крылом.

— Как вам будет угодно, ваше превосходительство… — Приглушенный голос водяного дракона словно доносился издалека. — Стоит вашему превосходительству приказать, и я тут как тут, в вашем распоряжении…

Погружаясь в сон, словно в темные-претемные воды, Джим уже не слышал последних слов.

Открыв глаза, он увидел, что солнце поднялось уже высоко. Он сел, потянулся, зевнул и удивленно поморгал.

Секох исчез. Вместе с ним исчезли и останки коровы.

— Чтоб тебя! — ругнулся Джим.

Но ясное утро не располагало к раздражительности. Он ухмыльнулся, представив себе, как Секох украдкой собрал кости и потащил их прочь, подальше.

Ухмылка, однако, вскоре исчезла. Попытавшись подняться в воздух в северном направлении, по солнцу, он почувствовал, как несущие мышцы обоих крыльев сводит судорогой. Неизбежное, увы, следствие вчерашних усилий. Ворча и бурча, он двинулся пешком и четыре часа спустя, грязный и потный от жары и усталости, выбрался на широкую полосу земли, тянувшуюся с запада на восток, — видимо, это и была Большая Гать. Прямая, как древнеримские дороги, она вела напрямик через болота, возвышаясь на несколько футов над болотистой равниной, и была настолько прочной, что на ней даже росли большие деревья. Джим со вздохом облегчения рухнул в тень одного из них.

Он проснулся под чье-то пение и с удивлением повертел головой. Начала песни Джим не слышал, но красивый баритон, приближаясь к нему, выводил слова песни, бодрой, как рождественский хорал:

Мой верный меч всегда со мной,Копье, что в цель летит!Дракон узнает водяной,Сколь грозен Невилл-Смит!

Мелодия и слова звучали до странности знакомо. Джим выпрямился, прислушиваясь, и тут из-за деревьев показался рыцарь в доспехах на огромном белом коне. Дальше все произошло мгновенно. Увидев Джима, рыцарь с громким стуком опустил забрало, копье едва ли не само прыгнуло ему в руку, а конь галопом понесся вперед. Драконий инстинкт Горбаша сработал не менее быстро. Он заставил Джима подняться в воздух, хотя его натруженные мышцы сопротивлялись изо всех сил. Джим едва сумел плюхнуться на верхушку ближайшего дерева.

Рыцарь резко затормозил коня под деревом и смотрел снизу сквозь покрытые набухшими весенними почками ветви. В отверстии поднятого забрала виднелись пара беспокойных голубых глаз, нос, похожий на ястребиный, и упрямый выдающийся подбородок на молодом, гладко выбритом лице. Рыцарь смотрел на Джима с нетерпением.

— Спускайся, — велел он.

— Нет уж, благодарю вас, — отказался Джим, крепко вцепившись когтями в дерево.

Оба замолчали, оценивая положение.

— Мерзкий водяной драконишка! — с негодованием обозвал его рыцарь.

— Я вовсе не водяной дракон, — с неменьшим негодованием возразил Джим.

— Чушь собачья! — заявил рыцарь.

— Я не водяной, — повторил Джим. Он поразмышлял немного. — Пари держу, тебе в жизни не догадаться, кто я такой на самом деле.

Похоже, рыцаря вовсе не интересовало, кто такой Джим на самом деле. Он встал во весь рост на стременах и ткнул копьем сквозь ветки. Острие едва не достало Джима.

— Проклятие! — Разочарованный рыцарь опустил копье и задумался. — Я, конечно, могу вскарабкаться на дерево, — пробормотал он. — Но что, если он спрыгнет вниз, и тогда мне пешему придется сражаться с ним?

— Послушай, — обратился к нему Джим, выглянув из-за веток; рыцарь хмуро смотрел на него снизу, — почему бы тебе сначала не выслушать, что я скажу.

Рыцарь обдумал это предложение.

— Пожалуй, это справедливо, — сказал он наконец. — Однако никаких просьб о пощаде!

— Нет-нет, ничего такого, — заверил его Джим.

— Потому что я, черт возьми, не намерен их выполнять! Это противоречит моим обетам. Я могу пощадить вдов, сирот и благородных врагов в бою. Но не драконов.

— Я просто хочу объяснить тебе, кто я такой на самом деле.

— На черта мне знать, кто ты такой!

— Придется, — заявил Джим. — Потому что на самом деле я вовсе не дракон. Меня… э-э-э… превратили в дракона с помощью колдовства.

Рыцарь смотрел на него с недоверием.

— Честное слово, — сказал Джим, спустившись пониже. — Знаешь С. Каролинуса, чародея? Я такой же человек, как и ты.

— Слышал о нем, — признался рыцарь. — Так это он тебя превратил?

— Нет, он вернет мне прежний облик, как только я найду даму, с которой я… э-э-э… обручен. Ее похитил настоящий дракон. Вот я за ним и гонюсь. Разве я похож на этих костлявых водяных драконов?

— Гм… — произнес рыцарь и в задумчивости поскреб ястребиный нос.

— Каролинус выяснил, что она находится в Гиблой Башне. Я как раз туда направляюсь.

Рыцарь уставился на него.

— В Гиблой Башне? — переспросил он.

— В ней, — решительно подтвердил Джим. — Теперь, когда ты все знаешь, ты, как рыцарь и джентльмен, не станешь мешать мне освободить невесту.

Рыцарь еще немного поразмышлял над услышанным. Он явно был не из тех, кто действует очертя голову.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросил он наконец.

— Подними меч рукоятью вверх. Я поклянусь на кресте.

— Что в этом толку, если ты дракон? У драконов, черт побери, нет души!

— У драконов нет, — согласился Джим. — Но у джентльмена-христианина есть. Если я христианин и джентльмен, я ведь не стану рисковать своей душой ради ложной клятвы?

Несколько мгновений рыцарь противился этой логике. Потом все же сдался:

— Ну, так и быть…

Он протянул меч рукоятью вверх, и Джим поклялся на кресте. Потом рыцарь вложил меч в ножны, и Джим спустился с дерева.

— Ну, — сказал рыцарь, все еще с сомнением, — наверное, в сложившихся обстоятельствах мы должны представиться друг другу. Знаком тебе мой герб?

Джим осмотрел щит, повернутый к нему для обозрения. На красном поле выделялась большая серебряная буква «X», наподобие косого креста, а под ней, между нижними концами креста, — изображение лежащего черного животного в профиль.

— Серебряный салтир[18] на червленом поле — это, разумеется, герб Невиллов из Рейби, — продолжал рыцарь. — Мой отец, представитель младшей ветви рода, имел в гербе отличие в виде черного оленя — видишь? — изображенного под крестом. Естественно, я, будучи его наследником, ношу семейный герб.

— Невилл-Смит, — сказал Джим, припоминая слова песни.

— Сэр Реджинальд, рыцарь-вассал. А вы, сэр?

— Я, э-э-э… — Джим лихорадочно пытался припомнить то немногое, что ему было известно о геральдике. — Я ношу, то есть в моем истинном обличье, разумеется…