Сладкий уголок в другом мире - Аурелия Шедоу
* * *
День только начался, а в пекарню уже выстроилась непривычно длинная очередь. Люди шептались, бросали любопытные взгляды на Алису, некоторые даже пытались заглянуть в открытый ларец.
"Месье Гаррет! Какая неожиданная честь!" — раздался сладкий, как переспелая груша, голос.
В дверях стояла леди Катрин фон Даррен, одна из самых влиятельных дам при дворе. Её платье из серебристого муара, расшитое настоящим жемчугом, стоило больше, чем пекарня зарабатывала за год. За ней, как тени, стояли две служанки с веерами.
"Я пришла лично попробовать... этот самый торт, о котором все говорят." — Она улыбнулась, но её глаза оставались холодными, как зимний лёд.
Алиса вышла вперёд, невольно сравнивая своё простое платье с нарядом гостьи:
"К сожалению, "Вишнёвое облако" готовится только по особым случаям. Но у нас есть прекрасные миндальные круассаны..."
"О, но разве мой визит — не особый случай?" — Леди Катрин сделала шаг ближе, и Алиса уловила тяжёлый аромат дорогих духов, смешанный с чем-то горьковатым. — "Я ведь... друг семьи. Очень близкий друг."
Её перчатки, тончайшие, как паутина, коснулись прилавка, оставляя едва заметные следы.
"Я слышала, ты провела вчерашний вечер в... близкой компании моего старого друга Эдриана." — Глаза леди сверкнули. — "Он такой ранимый, бедняга. После смерти матери..."
В этот момент дверь распахнулась с такой силой, что колокольчик над входом сорвался и с звоном упал на пол.
"Друг?" — Эдриан застыл на пороге, его голос звучал холодно, как сталь клинка. В отличие от вчерашнего бала, сегодня он был одет просто — тёмно-зелёный камзол, высокие сапоги, волосы стянуты в привычный хвост. — "Странно. Я не припоминаю, чтобы приглашал вас в это... простое заведение."
Леди Катрин побледнела, но быстро взяла себя в руки:
"Я просто хотела..."
"Уходите." — Он даже не повысил голос, но каждое слово падало, как удар молота. — "И передайте своему мужу — его отчёт по налогам я ожидаю к вечеру. В полном объёме."
Когда дверь закрылась за леди Катрин, в пекарне воцарилась гробовая тишина. Даже Лора, обычно такая болтливая, замерла с открытым ртом.
Эдриан вздохнул и подошёл к Алисе:
"Прости, что не предупредил о визите. Я... хотел проверить, как ты себя чувствуешь после вчерашнего."
Лора не выдержала:
"Да она уже третий час на губы пальцами трогает! Как будто боится, что поцелуй сотрётся!"
Алиса готова была провалиться сквозь землю. Эдриан же, к её удивлению, рассмеялся — искренне, по-домашнему.
"Это... мило." — Он протянул руку, но остановился в сантиметре от её пальцев. — "Можно поговорить? Наедине?"
Они вышли в маленький садик за пекарней, где Гаррет выращивал травы для выпечки. Осеннее солнце грело слабо, но его лучи играли в каплях росы на паутинках между кустами вишен. Эдриан остановился у старой яблони, её ветви склонились под тяжестью плодов.
"Ты не должен был так грубо обращаться с ней." — Алиса первой нарушила молчание. — "Теперь у неё будет ещё больше причин ненавидеть меня."
Эдриан сорвал яблоко, покрутил его в пальцах:
"Должен. После вчерашнего... они все должны понять, что тронуть тебя — значит тронуть меня."
Он выглядел уставшим. Тени под глазами выдавали бессонную ночь, а в уголках губ залегли новые морщинки.
"Ты не спал?"
"Совет собирался. До рассвета." — Он откусил кусочек яблока, поморщился — оно оказалось кислым. — "Обсуждали... наш танец. Некоторые считают, что я опозорил род, другие — что это часть какого-то хитроумного плана."
Алиса сжала кулаки, чувствуя, как в груди закипает гнев:
"Тогда зачем ты..."
"Потому что я устал." — Он перебил её, бросив яблоко в сторону. — "Устал от масок, от лжи. От того, что должен скрывать, что для меня действительно важно."
Он сделал шаг вперёд, сократив расстояние между ними до минимума. Его дыхание пахло яблоком и чем-то тёплым, древесным.
"Я не жалею ни о чём. И если придётся, я..."
"Мы." — поправила его Алиса, поднимая глаза навстречу его взгляду.
Эдриан замер. Потом медленно улыбнулся — по-настоящему, по-домашнему.
"Да. Мы."
Он протянул руку, и Алиса вложила в неё свои пальцы. Так они стояли под старой яблоней, пока где-то в пекарне Лора не закричала, что тесто подходит.
Глава 14. «Письмо из прошлого»
Вечером, когда пекарня уже закрылась, а Лора убежала к своим друзьям, Алиса наконец-то смогла примерить королевский подарок. Платье сидело идеально, будто сшитое по мерке, а туфли не натирали, несмотря на целый день на ногах. Она кружилась перед треснувшим зеркалом, любуясь тем, как серебряные нити на манжетах отражают свет масляной лампы.
"Королевский сапожник действительно волшебник", — подумала она, сгибая ногу и наблюдая, как тончайшая вышивка на туфлях переливается. Вдруг её взгляд упал на едва заметное пятнышко муки на рукаве. Улыбнулась — даже в роскоши она оставалась пекаршей.
Раздался осторожный стук в дверь. На пороге стоял королевский гонец — тот самый, что приносил ларец утром. Его лицо, обычно невозмутимое, сегодня выражало лёгкое любопытство.
— Её Величество просит вас завтра к полдню. У неё... предложение. — Он протянул маленький свёрток, перевязанный серебряной лентой. — И велела передать, что это не обсуждается.
Алиса развернула его. Внутри лежал кусочек пергамента с несколькими строчками, написанными тушью с золотыми вкраплениями:
"Дорогая,
Если ты не передумала насчёт того, чтобы быть просто пекаршей — приходи. У меня есть идея, как совместить твою любовь к выпечке и... другие обязанности. Прихвати с собой тот самый рецепт с корицей — хочу сравнить с семейным.
А. (Королева, если ты забыла)"
— Другие обязанности? — Алиса подняла глаза на гонца, но тот лишь пожал плечами, делая вид, что не замечает её растерянности.
За её спиной раздался голос Эдриана:
— Это значит, что тётя решила вмешаться. Будь готова ко всему.
Он стоял в дверях, держа в руках две бутылки — вина с гербом Рейтелей и оливкового масла в глиняном кувшине. Его взгляд скользнул по её новому платью:
— Идёт тебе. Особенно с мукой на рукаве. — В его глазах вспыхнула искорка, когда он заметил её смущение. — Не переживай, это её стиль — загадки и намёки.
Алиса рассмеялась, но в груди защемило. Эдриан шагнул вперёд, и их пальцы сплелись без слов. Она почувствовала шероховатость его ладони — следы от шпаги и пекарского ножа, странно переплетённые, как их судьбы.
— Что-то случилось? — спросила она, заметив тень на его лице.
Он молча провёл её к столу, налил вина. На дне бокала золотые блёстки кружились, как
