Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

  - Мало вам ночи, и днем неймется, - проворчала девица. - Ну, давай, подходи, что встал?

  Моррест ответил скабрезной шуткой и шагнул вглубь комнатки. "А ведь еще полчаса назад мы не подозревали о существовании друг друга, - некстати подумал он. - Я хоть имя ее знаю, а она вообще..." Девчонка еще раз томно потянулась: притворялась она великолепно, дразня каждой черточкой великолепного, зрелого тела. Только в глазах на миг мелькнули усталость и равнодушие, да полоса, подозрительно напоминающая след плети, на бедре, не позволяли поверить в искренность чувств. Впрочем, если зажмурить глаза, можно будет слышать только учащенное дыхание и грудной, бархатистый голос. Моррест сбросил одежду и, прикрыв глаза, осторожно двинулся к ложу. Далеко идти не потребовалось: несколько шагов - и на бедрах сомкнулись по-крестьянски крупные и жестковатые ладони, а теплые и влажные губы ласково коснулись лица. Подействовало: Моррест и сам не ожидал от себя такой прыти. Руки скользнули по женским бедрам, поймали и принялись ласкать одну из грудей, губы нашли ее рот, язык проник между ее зубов... Девушка не отстранилась, наоборот, ее язык перешел в "контрнаступление".

  - Давай, - произнесла она, выдохнув в лицо запах молока и сена, запах юности и желания. Моррест почувствовал, как все тело наполняется жаром желания. А он-то думал, что уже никогда не захочет близости с женщиной... Моррест коснулся ее бедер и неторопливо, смакуя каждый миг, вошел. - Да... да... да...

  ...Когда он опомнился, обнаружил себя бессильно распростертым поперек ложа. Ирмина лежала рядом, перевернувшись на живот, и задумчиво грызла извлеченную из тюфяка соломинку. А вот глаза смотрели совсем не так, как вначале: с восторгом и... нет, еще не любовью, но доброжелательно. Похоже, в плане секса здешние мужчины не отличаются разнообразием, милая книга под названием "Кама-Сутра" им совершенно незнакома. Да никто из них, наверное, и не задумывался о простой истине: сколько бы не доставил женщине удовольствия, оно вернется сторицей. Кому есть дело до чувств рабыни?

  Девушка зажгла фитиль плошки с жиром. В неверном багровом свете Моррест невольно залюбовался фигурой Ирмины - теперь он понимал, почему и в его мире многие народы поклонялись богиням, временами больше, чем богам. Иштар, Исида, Афина, Бригитта, Макошь, Кали и Парвати... Женщину, дарящую жизнь, любовь и наслаждение, надо почитать как посланницу Богини. А не пользовать, как презерватив.

  Моррест подумал, что больше, может, и не представится возможности заработать вожделенные "арангуры". Два или даже три золотых - не нынешних порченых "валигаров", за которыми утвердилась слава "керенок" и "гайдаровок", в которых золота хорошо, если треть. Нет, полновесных, чеканенных еще до Великой Ночи "арангуров". Моррест подозревал, что портить монету начали уже тогда - все-таки Северные походы были затяжными, кровопролитными войнами, Империя напрягала все силы, и в конце влетела в кризис. Но по сравнению с нынешними, золотыми лишь по названию, монетами, чеканенными на императорских монетных дворах, даже деньги Арангура Третьего кажутся образцовыми. Их курс к современным "валигаровкам" держался на уровне одного к шести - но с явной тенденцией к росту. Правда, еще в десять раз больше ценились "аргардовки" - монеты императора Аргарда, чеканенные после Оллогова нашествия из трофейного золота, и даже чуть дороже - "эгинаровки", наследие святого Эгинара. Как считалось, это самые чистые и увесистые монеты Старого Сколена. Увы, было их совсем немного.

  В одном золотом было восемь серебряных монет, также называвшихся в народе именами императоров, а каждый золотой - на восемь медных грошей. Но курсы выдерживались, и один "эгинаровский" грош почти равнялся "валигаровскому" золотому... Впрочем, в разных местностях бывшей Империи курсы были разные, и, самое смешное, разные курсы между собой были у монет чеканки новых независимых королевств. Как местные разбирались в этом финансовом дурдоме, Моррест не очень понимал, но поневоле приходилось высчитывать. А хуже всего то, что здесь пользовались не десятичной, а восьмеричной системой счисления. Это открытие временами выводило из себя...

  Ничего, всех денег не заработаешь. Оставшихся четырех хватит едва ли не на полгода, если не сорить деньгами. Еще дней на двадцать (ну, если на двоих, то на десять) хватит еды в мешке. А за это время можно будет подыскать работу - даже без биржи труда. Едва ли тут много грамотных, от его услуг никто не откажется...

  - Тебе тут нравится? - спросил Моррест, отдышавшись. Не удержался, еще раз приник к горячим губам, нехотя отстранился.

  - Господин, кому интересно, что думает рабыня? - точь-в-точь как Олтана ответила Ирмина. В чем-то они были похожи, может, эта меднокосая девчонка была лишь чуть-чуть более живой. Наверное, именно эта схожесть и заставила Морреста принять решение.

  - Мне, например. И все-таки?

  - Кому может нравиться это? Или это, - повернулась она спиной. Теперь, на свету, Моррест смог рассмотреть ее получше. Теперь несколько синяков от плети были отчетливо видны.

  - За что тебя?

  - А бандиту какому-то показалось, что я недостаточно покорна. Пожаловался хозяину, тот велел своим костоломам, они и... Только не говори, что я жалуюсь, или что, ладно?

  - Постараюсь обойтись по-другому, - усмехнулся Моррест. - Кстати, ты что-нибудь кроме этого умеешь? Ну, там, шить, стирать, готовить?

  - А то нет! - фыркнула девица. - Кто ж не умеет. Не так, конечно, как наш повар, но...

  - Совсем хорошо, - произнес Моррест. - Тогда так. Собери свои пожитки, если что есть, и будь готова...

  - Да что у меня есть, кроме одежды, господин? И то обноски хозяйской жены. Смех, да и только... Правда, продавали вообще голой...

  Натянув штаны, Моррест отправился к хозяину. Определенно, стоит потратиться - и станет чуть больше свободного времени. И если в Энгольде полно пустых домов, обживаться лучше будет не одному. "Да что я говорю, - наконец, сообразил он. - Понравилась она мне, и все тут. Молодец девчонка, грех такой не помочь".

  - У меня к вам есть просьба, Хармаг-катэ, - произнес Моррест, завидев хозяина. С кухни доносились соблазнительные ароматы: солнце перевалило за полдень, не так уж далек наплыв посетителей... И очередная нелегкая ночь для рабынь и прислуги.

  - Для почтенного гостя - все, что угодно, - произнес хозяин. Странно, но он до сих пор даже не усомнился в истинности слов Морреста насчет банды. Наверное, ему и в голову не пришло, что кто-то сунется в объятия криминала, не подстраховавшись на случай неожиданностей. - Вы хотели бы еды в дорогу? Или проводника?

  - Я подумал, было бы несправедливо лишать ребят удовольствий. Если можно... нам требуется рабыня погорячее...