Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

На ее лице появилось странное выражение — он понял это даже в темноте. Такой он ее еще не видел, но ошибки не было. Он чувствовал напряженные мышцы под кожей, видел лунный свет на жилах, выступающих на тонкой шее. Ей было страшно. Она могла со смехом ударить человека в лицо, с улыбкой резать и бить, пробить стрелой плоть не моргнув глазом, но нежные прикосновения, казалось, пугают ее. Логен мог бы сильно удивиться, если бы не был сам напуган до чертиков. Напуган и при этом возбужден.

Они разом принялись стягивать друг с друга одежду, словно кто-то подал сигнал к началу, и они решили поскорей со всем покончить. Логен в темноте боролся с пуговицами на ее рубашке, с дрожащими руками, кусая губы, неуклюже, словно в боевых рукавицах. Она расстегнула его рубашку еще до того, как он справился с первой пуговицей.

— Черт! — прошипел он.

Ферро отпихнула его руки и сама расстегнулась, стащила рубашку и бросила рядом с собой. В лунном свете Логен видел немного — только блеск ее глаз, темную линию худых плеч и худой талии, легкие отблески света между ребрами, изгиб под грудью и, кажется, грубую кожу вокруг соска.

Он почувствовал, как она расстегивает его пояс, как холодные пальцы скользнули в штаны, как она…

— Э! Черт! Не нужно поднимать меня за него!

— Ладно.

— А-а…

— Лучше?

— А-а… — Он ухватился за ее пояс и, неуклюже расстегнув его, запустил руку внутрь. Может, не очень нежно, но он никогда не отличался нежностью. Пальцы более-менее зарылись в волосы, но тут запястье застряло намертво. Рука не двигалась дальше, как он ни старался.

— Черт! — пробормотал он. Он почувствовал, как она, повернувшись, свободной рукой стащила штаны. Так-то лучше. Его рука скользнула по ее голому бедру. Хорошо, что у него еще остался хоть один средний палец. Он всегда может пригодиться.

Какое-то время они так и оставались — на коленях в грязи, почти неподвижные, только две руки ходили туда-сюда, вверх-вниз, сначала медленно и нежно, потом ускоряясь, в полной тишине — только слышалось дыхание Ферро сквозь зубы и в горле Логена клокотало, и тихо чавкала и хлюпала в движении мокрая кожа.

Ферро придвинулась к нему и прижала Логена к стене. Он откашлялся — в горле вдруг пересохло.

— Может, мне…

— Шш… — Ферро закинула на него ногу, села сверху, широко раздвинув ноги, плюнула на ладонь и обхватила его член. Она пробормотала что-то, подвигаясь, опускаясь на него, и тихо прохрипела:

— О-о…

— А-а!.. — он потянулся и двинул ее к себе, одной рукой сжав сзади ее бедра, ощущая напряженные мышцы и двигаясь вслед за ней, другую запустив в сальные волосы и пригибая ее голову к своему лицу. Штаны застряли на лодыжках. Он пытался стряхнуть штаны, но они только сильнее перекрутились, но будь он проклят, если из-за этого попросит ее остановиться.

— О-о… — шептала Ферро, приоткрыв рот, теплые мягкие губы скользили по его щеке, горячее дыхание обжигало ему рот, ее кожа терлась об него, прилипала и снова соскальзывала.

— А-а!.. — хрипел он в ответ, и она двигала бедрами на нем, взад и вперед, взад и вперед, взад и вперед.

— О-о… — одной рукой она обхватила его челюсть, большой палец оказался во рту, вторая рука скользила между ее ног вверх и вниз — Логен чувствовал, как ее влажные пальцы сомкнулись вокруг его яичек, очень больно, очень приятно.

— А-а!..

— О-о…

— А-а!..

— О-о…

— А…

— Что?

— Э…

— Ты шутишь!

— Ну…

— Я только начинала!

— Я же говорил, что уже давно…

— Видимо, много лет назад! — Ферро соскользнула с его опадающего члена, вытерлась одной рукой и сердито вытерла руку о стену, повалилась на бок спиной к Логену, схватила его куртку и накинула на себя.

Вышел конфуз, что и говорить.

Логен ругался про себя. Столько ждать и не суметь удержать молоко в ведре. Он печально поскреб щеку, погладил покрытый струпьями подбородок. Если хочешь что-то сказать про Логена Девятипалого, скажи, что он тот еще любовничек.

Логен искоса взглянул на Ферро, на ее смутный силуэт во мгле. Колючие волосы, длинная шея, острые плечи, длинная рука, прижатая к боку. Даже под курткой Логен видел подъем ее бедра, угадывал ее формы. Он смотрел на ее кожу, уже зная, какова она на ощупь — гладкая, ровная и прохладная. Он слышал ее дыхание. Мягкое, медленное, теплое дыхание…

Погоди-ка…

Что-то вновь зашевелилось там, внизу. Болит, но определенно напрягается. Вот плюс долгого воздержания — ведерко быстро наполняется заново. Логен облизнул губы. Жаль будет упустить шанс из-за трусости. Он опустился рядом с Ферро, подвинулся поближе и откашлялся.

— Что? — спросила она. Резко, но не так резко, чтобы сразу отшить.

— Ну, то есть дай мне минутку, и, может быть… — Он приподнял куртку и пробежался рукой по ее боку. Кожа тихо прошуршала по коже, медленно и приятно, и у Ферро было достаточно времени, чтобы его отпихнуть. Он бы не удивился, если бы она развернулась и двинула ему коленом в пах. Она не стала.

Она придвинулась к нему — ее голая задница прижалась к его животу — и подняла колено.

— С чего это я буду давать тебе второй шанс?

— Не знаю… — пробормотал Логен, начиная улыбаться. Он нежно провел рукой по ее груди, по животу и дальше — между ног. — С того же, с чего дала первый?

Ферро проснулась словно от толчка, не понимая, где находится, только зная, что попала в ловушку. Она зарычала, задергалась, замолотила локтем, борясь за свободу, и подскочила, стиснув зубы и сжав кулаки, готовая к бою. Но врагов не было. Только голая грязь и холодный камень в бледном утреннем свете.

И еще большой розовый.

Девятипалый неуверенно поднялся, ворча и плюясь, и дико огляделся. Когда он убедился, что плоскоголовые не стремятся убить его, он медленно повернулся и посмотрел на Ферро еще не проснувшимися глазами.

— А… — Логен поморщился и тронул кончиками пальцев окровавленные губы. Они глядели друг на друга несколько мгновений, совершенно голые и молчаливые в пустых развалинах мельницы; куртка, которой они укрывались, лежала смятым комом на сырой земле между ними.

И тут Ферро поняла, что допустила три серьезные ошибки.

Она позволила себе уснуть, а это никогда не приводило ни к чему хорошему. Она ударила Девятипалого локтем в лицо. А самое, самое худшее — она чуть не состроила гримасу отвращения, вспомнив об этом, — она трахалась с ним ночью. И теперь, глядя на него при резком свете дня, — волосы налипли на одну сторону его покрытого шрамами окровавленного лица, огромное пятно грязи на бледном боку, — она не понимала, почему. Каким-то образом, от холода и усталости, захотелось прикоснуться к кому-нибудь, согреться хоть на миг, и она позволила себе подумать — а кому от этого будет плохо?