Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Кулак превратился в молот, пол стал наковальней, а голова шанка — заготовкой. Удар — нос превратился в лепешку, посыпались выбитые зубы. Второй — скула впечаталась в череп. Третий — челюсть распахнулась под костяшками. Кулак сделан из камня, из стали, из алмаза. Он тяжел, как упавшая гора, и удар за ударом превращал толстый череп шанка в бесформенное месиво.

— Плоско… головый, — прошипел Девять Смертей и, засмеявшись, поднял изуродованное тело и отшвырнул прочь — оно закувыркалось в воздухе и врезалось в сломанные стойки. Девять Смертей повернулся кругом, прошел по залу, меч Делателя в опущенной руке высекал острием искры из камня. Он всматривался в темноту, но двигался только огонь и шевелились только тени. Зал был пуст.

— Нет! — зарычал он. — Где вы?

Ноги ослабли, они уже не могли держать его.

— Где вы, уроды? — Он споткнулся и упал на одно колено на горячий камень, жадно глотая воздух. Должна быть еще работа. Девять Смертей никогда не мог насытиться. Но его силы были не вечны и сейчас покидали его.

Он заморгал, заметив какое-то движение. Полоска тьмы, медленно и бесшумно скользящая между пульсирующими огнями и наваленными телами. Это не шанка. Это враг иного рода. Более изощренный и опасный. Грязная смуглая кожа в тени, мягкие шаги среди пятен крови, оставшихся после его работы. В ее крепких руках — лук, тетива наполовину натянута, и острие стрелы ярко блестит. Ее желтые глаза сияют, как расплавленный металл, как горячее золото, пытаясь его обмануть.

— Ты в порядке, розовый? — Ее голос гремел и шелестел в его гудящем черепе. — Я не хочу тебя убивать, но могу убить.

Угрожает?

— Драная сучка, — зашипел он, но с непослушных губ сорвалась только струйка слюны. Он шатнулся вперед, опираясь на меч, попытался выпрямиться; ярость распирала его горячей, чем прежде. Она узнает. Девять Смертей преподаст ей такой урок, что другого ей уже не потребуется. Он порежет ее на куски, а куски растопчет каблуками. Вот только бы встать…

Он покачнулся, моргая, прерывистое дыхание замедлялось. Огонь затухал и затихал, тени удлинялись, размытые, поглощали его и укладывали.

Еще один, еще хотя бы один. Всегда есть еще…

Но его время вышло…

…Логен закашлялся, его трясло от слабости. В темноте проступили очертания рук, сжатых в кулаки на грязном камне, — окровавленных, как у неаккуратного мясника. Логен догадывался, что случилось; он застонал, на глаза навернулись слезы. Испуганное лица Ферро надвинулось из горячей тьмы. Ну, хотя бы ее он не убил.

— Ранен?

Он не мог ответить. Он не знал. Кажется, должен быть порез на боку, но везде было столько крови, что было трудно сказать. Логен попытался встать, пошатнулся у наковальни и чуть не сунул руку в пылающую топку. Логен моргнул и плюнул, колени тряслись. Перед глазами плыли горячие печи. Повсюду валялись трупы — развалившиеся фигуры на закопченном полу. Логен огляделся, он искал, обо что можно вытереть руки, но все было покрыто запекшейся кровью. Желудок скрутило, и Логен качнулся на непослушных ногах между кузнечными горнами в сторону арки в дальней стене, зажав рот окровавленной ладонью.

Там он прислонился к теплой стене — кровь и слюна текли на пол, боль лизала бок, лицо, разбитые костяшки кулаков. Но если он рассчитывал на жалость, он выбрал неподходящую компанию.

— Пошли, — отрезала Ферро. — Давай, розовый, поднимайся.

Он не смог бы сказать, сколько он плелся в темноте, тяжело дыша, вслед за Ферро; звук собственного дыхания отдавался в черепе. Они крались по чреву земли. По древним залам, полным пыли и теней, где каменные стены были покрыты трещинами. По проходам в извилистых туннелях, где земляные потолки подпирались шаткими бревнами.

Однажды они оказались на перекрестке, и Ферро в темноте прижала его спиной к стене; затаив дыхание, они пережидали, пока неясные фигуры шаркая проходили по поперечному коридору. Дальше и дальше — коридор, пещера, туннель. Ему оставалось только плестись вслед за ней, пока не рухнет ничком просто от усталости. Пока не поймет, что солнечного света ему больше не видать…

— Погоди, — прошипела Ферро.

Она положила руку ему на грудь — чтобы остановить, но чуть не повалила на землю, так ослабели его ноги. Медленный поток вливался в коридор, вода лениво плескалась и журчала во мраке. Ферро встала на колени, вглядываясь в темный туннель, из которого вытекал поток.

— Если он впадает в реку, то, значит, приходит из-за города.

Логена одолевали сомнения.

— А если… он… из-под земли?

— Поищем другой путь. Или утонем. — Ферро повесила лук на плечо и погрузилась в воду по самую грудь, плотно сжав тонкие губы. Логен следил, как она уходит, подняв руки над темной водой. Она никогда не устает? Он так измучен и слаб, что хотел бы только лечь и больше не вставать. На какой-то миг он чуть так и не сделал. Но Ферро, обернувшись, увидела, что он сидит на корточках на берегу.

— Давай, розовый! — прошипела она.

Логен вздохнул. Ее не изменить. Он опустил сопротивляющуюся, дрожащую ногу в холодную воду.

— Я прямо за тобой, — пробормотал он. — прямо за тобой.

Не созданы друг для друга

Ферро брела навстречу течению, по пояс в быстрой воде, стиснув зубы от пронизывающего холода, Девятипалый плескался и пыхтел позади. Она уже видела арку впереди; тусклый свет, струящийся из нее, играл на воде. Проход был закрыт железными прутьями, но, протиснувшись ближе, Ферро увидела, что железо проржавело насквозь — тонкое и осыпающееся. Она прижалась к прутьям. За ними было видно, что поток течет между берегов из камня и голой земли. Наверху, на вечернем небе, начинали появляться звезды.

Свобода.

Ферро вцепилась в старое железо, тяжело дыша сквозь зубы. Замерзшие пальцы плохо слушались. Девятипалый подошел и взялся за прут рядом с ладонями Феррро. Четыре руки, две смуглые и две бледные, вцепились и начали тянуть. Ферро и Логен оказались прижаты друг к другу в тесноте; она слышала, как он кряхтит от напряжения, слышала свое лихорадочное дыхание и чувствовала, как древний металл начинает подаваться с легким скрежетом.

Достаточно, чтобы она смогла протиснуться.

Сначала Ферро пропихнула лук, колчан и меч, держа их в одной руке. Потом просунула между прутьями голову, повернулась боком, втянула живот, задержав дыхание, протиснула в узкую щель плечи, потом грудь, потом бедра, чувствуя, как грубый металл скребет кожу через мокрую одежду.

Оказавшись по ту сторону, она бросила оружие на берег. Прижав плечи к арке, Ферро уперлась сапогами в соседний прут и напрягла мышцы, а Девятипалый тянул с другой стороны. Прут неожиданно поддался и сломался пополам, сыпанув ржавчиной в поток, а Ферро повалилась на спину, с головой погрузившись в ледяную воду.