Джеймс Клеменс - Дар сгоревшего бога

— Лучше чистый огонь, чем порча Мирры.

И тут ужасный звук донесся снизу, исполненный отчаяния и муки.

Не крик человека. Не вой демона.

Ржание лошади.

…Когда духи ветра пошли на первый приступ, Катрин вспомнила о конюшнях. Жалкие тростниковые крыши были скверной защитой от крылатого воинства лорда Ульфа. Поэтому она переправила всех лошадей и конюхов на нижний уровень Штормовой.

— Коней мы вывести не смогли, — сказал Геррод. — Они отказывались подниматься по лестнице. Да еще столько факелов кругом… Главный конюший пытался прикрывать им глаза попонами, но лошади были слишком напуганы…

— А сами конюхи? — Катрин вспомнила, как те, не желая бросать своих питомцев, оставались с ними в холодных конюшнях.

Геррод покачал головой.

— Не знаю. Им велели уйти, но…

В последние полколокола царил такой хаос, что за всем уследить было невозможно.

— Я спущусь, — сказала Катрин.

— С ума сошла? — рассердился он.

— Она убьет лошадей. Нарочно, самым жестоким образом. Потому что знает, как я люблю их. И вдруг там остался кто-то из конюхов…

— Рисковать из-за них… — Геррод осекся. — Прости. Я не то хотел сказать.

Она коснулась его руки.

— Понимаю. Тем не менее все они достойные, добрые люди. Возьму с собой несколько рыцарей… всего лишь посмотреть, вдруг кто-то и впрямь остался.

Говоря это, Катрин знала, что так оно и есть.

Геррод, неподвижная бронзовая статуя, долго смотрел на нее молча. Потом сказал тихо:

— Иди.

Единственное слово, произнести которое ему стоило немалых усилий.

Катрин понимала это и никогда еще не испытывала большей любви к своему другу. В разрешении его она не нуждалась. Но в поддержке — всегда.

Она повернулась к рыцарям охраны.

— Бастиан, Тиллус. Пойдете со мной.

Те не стали задавать вопросов, сразу подошли. Оба носили знак Огненного Креста, но в этот день не раз уже успели показать себя отважными и искусными в бою. Катрин объяснила, что собирается сделать. Они кивнули, быстро подготовили необходимое.

— Вперед. — Катрин миновала пикет, повернулась к Герроду. — Отправь весть наверх, Аргенту.

Он поднял в знак понимания бронзовую руку. В следующий миг, шагнув за поворот лестницы, Катрин потеряла его из виду.

Здесь еще горели настенные факелы, но через несколько витков не осталось ни одного. Ступени уходили в глубокую тьму.

И хотя Катрин знала, что таится в этой тьме, она по-прежнему была рада теням. Впитала их силу в плащ. Накинула капюшон, натянула масклин. Сопровождавшие ее рыцари сделали то же самое.

На некоторых этажах горели в дальних коридорах одинокие огоньки. Но сама лестница оставалась темной. Приближаясь к нижнему уровню, Катрин удвоила осторожность.

Лошадь больше не ржала.

На последнем витке стал виден свет внизу. Не костра и не факела. Гнилостное зеленоватое сияние. Катрин, потянув меч из ножен, подала рыцарям знак. Прижалась к наружной стене, они отступили к внутренней.

Оставалось всего несколько ступеней. Глаза Катрин привыкли к темноте, сейчас она легко отличила бы демона от тени. Вблизи, конечно.

Но где же они все?

Ни одного часового на лестнице…

Катрин остановилась. Осторожно выглянула. И увидела лошадь на полу. В луже крови, с перерезанным горлом. Озаренную зеленым сиянием.

Источник сияния находился рядом.

Колдовской посох — на который опиралась Мирра.

Выглядела старуха настоящим чудовищем. Волос на голове не осталось. Половина лица являла собой сплошной ожог. Дело рук Орквелла.

— Быстрее, мальчик! — вскричала она вдруг и взмахнула посохом.

Внимание Катрин привлекло движение справа. Чтобы лучше видеть, она немного отодвинулась от стены.

Из загона, устроенного возле главных ворот, вывела коня маленькая фигурка.

Катрин узнала обоих.

Пегий жеребец, белый с черным.

Камнепад.

Ноги его тряслись, бока ходили ходуном — он чуял кровь, слышал, конечно же, предсмертное ржание убитой лошади. И все-таки покорно шел сейчас за тем, кому доверял.

В поводу его вел Мичелл.

Ноги у мальчика дрожали не меньше.

— Это ее любимый конь? — спросила Мирра.

— Д-да, госпожа. Пожалуйста… пожалуйста, не трогайте отца…

Мирра опять взмахнула посохом. Катрин пришлось спуститься на две ступеньки, чтобы увидеть, куда она указывает. Глазам открылось еще одно кошмарное зрелище. На дальней стене коридора, пригвожденный к ней за руки арбалетными стрелами, висел отец Мичелла, конюх Полл.

Его караулили хаулы — тьма у стены была плотнее и шевелилась.

— Сынок… — >— простонал он. — Я же велел тебе уйти… зачем ты остался?

— Пожалуйста, отпустите его…

Катрин поняла, что произошло. Старший конюх не смог бросить лошадей. Но всех своих подручных отослал. Сын же не захотел оставить отца и то ли прокрался обратно, то ли гдето спрятался. Как бы там ни было, обоих нашли. И обратили их любовь против них.

— Отпущу твоего отца, как закончим, — с притворной ласковостью сказала Мирра. — Веди-ка сюда этого красавчика.

В руке старуха сжимала острый серп.

Мичелл, с заплаканным лицом, побрел вперед. Плечи мальчика сотрясались от рыданий.

Катрин вернулась обратно на ступеньку, отпустила тени, чтобы ее увидели сопровождающие рыцари. Жестами показала, что делать. Затем подняла руку, растопырила пальцы. И начала загибать по одному.

Как только рука ее сжалась в кулак, вспыхнули два крохотных огонька. Рыцари подожгли фитили принесенных с собой бочонков с маслом. И в следующий миг метнули их, попав в точности туда, куда хотела Катрин.

Один взорвался огнем над мертвой лошадью, между ведьмой и мальчиком. Второй полыхнул в сгустке хаулов возле распятого конюха.

В тот же миг в коридоре нижнего этажа оказались и трое рыцарей теней. Бастиан и Тиллус кинулись к конюху, каждый с двумя факелами, которые они подожгли на бегу, сунув их в свежеразгоревшееся пламя.

Катрин тоже подпалила одну головню. И громко свистнула.

Камнепад, когда взорвались бочонки, встал в испуге на дыбы, опрокинув мальчика. Но, услышав знакомый призыв, ответил, ринулся к ней. Силы в тенях ее плаща, несмотря на яркий огонь, оставалось еще достаточно, чтобы взлететь птицей на спину жеребца. Катрин развернула его к Мирре и вскинула меч.

Старуха, однако, сдаваться не собиралась.

Мгновенным движением она схватила Мичелла за волосы и приставила к горлу мальчика серп.

— Нет! — вскрикнул Полл.

У ног его отчаянно сражались с хаулами, орудуя горящими головнями, два рыцаря. Но никак не могли пробиться к стене, чтобы освободить конюха.