Расколотый мир - Анастасия Поклад
— Тенька… Теня, прости, — она снова плакала на его плече. — Мама ведь тоже говорила, что никогда нас не бросит, а потом…
— Уж бесцветкой я болеть точно не собираюсь! — отрезал Тенька, приподнимая сестру над землей и передавая Гере, вместе с узелком, платком и слезинками на щеках. — На, отнеси это чудо домой, а то и так уже ноги промочила, еще не хватало простудиться или в ближайшей луже утопнуть.
Гера, не веря своему счастью, необычайно бережно принял Лернэ и медленно торжественно понес, вполголоса успокаивая. Колдун задумчиво поглядел им вслед.
— Да уж, кто бы мог подумать… Я уже год жду, когда Гера припрется ко мне с "серьезным разговором" о его чувствах к Лерке, а его все нет и нет. Тоже мне, сударь без страха и упрека… А Лерка уже пару месяцев явно так по нему сохнет. Но тоже молчит. Интересненько живем!
— Гере костью в горле стоит воспоминание о твоих шашнях с Вылей, — отметила Клима. — Он помнит, как тебя укорял, и не хочет оказаться на твоем месте.
— С какой Вылей?.. Ах, да. Это ж было совсем другое!
Клима пожала плечами. Личная жизнь Геры и Лернэ была последним, что волновало ее в этой жизни. Главное, чтобы общее дело не пострадало. А такого не случится, идеалиста Геру любовь окрыляет. Это полезно. Надо было его еще раньше в кого-нибудь влюбить.
Они не спеша побрели к дому, обходя лужи.
— Ты боишься, — вдруг сказал Тенька, глядя обде в глаза. — Тебе страшно так, что кружится голова.
— Обязательно говорить об этом вслух? — огрызнулась Клима, отводя взгляд.
— Мы одни. Шумит дождь, нас никто не слышит. Чего боишься?
— А как ты думаешь? — девушка стиснула руки в замок, аж пальцы побелели. Прикусила губу. — Когда они придут с подкреплением? Через неделю, две? Я могу говорить людям все что угодно, но ведь сама знаю прекрасно: горстка селян с палицами не заменит армию. Я впервые не уверена в исходе. Да-да, знаю, ты сейчас разведешь руками и скажешь, что все бывает в первый раз. Но мне не легче. Я прекрасно чую, что дело может обернуться чем угодно. Люди поверили мне, а я впервые не могу гарантировать им настоящей защиты. Не представляю, как быть, если здесь все разнесут.
— Начнешь сначала, — Тенька оптимистично пожал плечами. — У тебя вообще есть какой-нибудь план?
— Да… надо ехать в Редим, срочно. Продумать все до мелочей, организовать ополчение…
— …И ждать.
Клима кивнула, взгляд ее ожесточился.
— У тебя есть тот порошок, от которого все взрывается?
— Полно, — колдун кивнул. — Насчет этого не тревожься, я еще одну интересненькую штуку думаю, но там дорабатывать надо, иначе по своим же шарахнет. Да, да, не смотри так! Я помню, что непроверенные изобретения нельзя испытывать в бою. Ничего. Нам и порошка хватит, у меня его целый бидон… да, только Лерке не говори, куда бидон подевался, у нее все равно их два. Не понимаю, на кой разные бидоны для коровьего и козьего молока…
Клима в принципе не понимала, зачем хранить молоко в бидоне, если есть колодезное ведро, но развивать тему не стала: думала о другом. Как же не ко времени эти сборщики налогов явились… Еще ничего не готово, а уже приходится думать, как спасти то немногое, что есть. Но платить им было нельзя. Народ должен знать железную руку своей обды, должен верить, что она и только она решает все. Обда — власть, а прочие могут лишь подчиняться. Но теперь положение Климы оказалось на редкость шатким. Хорошо, когда противник тебя недооценивает, но вот если он переоценит…
— По дороге в Редим заглянем на капище, — решительно сказала Клима, когда они уже подходили к дому. — Я так рьяно исполняла второе условие формулы власти, что навредила себе…
— А навредила ли? — Тенька видел, что обда справилась со страхом, и втайне ею гордился. — В Институте ты тоже вечно ворчала, мол, все происходит слишком быстро и не по плану, а оно вон как интересненько получилось.
Клима остановилась на крыльце, оглянулась, внимательно изучая Тенькино лицо.
— Все должно быть по плану, — отчеканила она. — И при таких вопиющих его нарушениях я до сих пор жива лишь по милости высших сил. А если эта страна превратится в подобие твоей лаборатории, я, пожалуй, удавлюсь.
Дверь хлопнула перед Тенькиным носом.
Глава 3. Стебель и зерна
Еще нам далеко до цели,
Гроза ревет, гроза растет…
Ф. Тютчев
С первого взгляда, да и со второго тоже, город Редим производил удручающее впечатление. Клима, Гера и Тенька въехали в него ближе к середине дня, но даже тогда улицы были почти пустынны. Колдун объяснял это тем, что дни стоят не базарные, да погода ненастная. И впрямь, холодный дождь моросил уже третьи сутки, превращая лесные дороги в грязевое месиво. В городе, правда, были мостовые, но совершенно неприглядные на вид: черные, будто закопченные, кое-где поросшие мхом и плесенью. Стены, как и говорил прежде Тенька, совсем обветшали, каменная кладка кое-где обрушилась. На воротах никто не стоял, да и открыты они были лишь наполовину. Видимо, шире не позволяли насквозь проржавевшие петли. Редим пропах сыростью, плесенью и чем-то еще, неприятным. Гера вспомнил, что так пахла земля на кладбище рядом с его родным селом.
Пару раз через дорогу пробегали куры и гуси, такие же затрапезные, как и все вокруг. На окраине города дома строили по деревенскому обычаю: деревянные хибары, крытые плоской каменной черепицей, замшелой и заплесневелой, как мостовые; кругом были разбросаны небольшие огороды. В глубине одного какой-то мужик прилаживал к разваливающейся от старости телеге сырое трухлявое колесо. У колодца на улице худая женщина в черном платке осторожно поднимала журавель. На старом фонаре трепалась по ветру мокрая серая тряпка паутины. Ближе к центру здания громоздились в два-три этажа, улицы сужались. Город казался сонным и неповоротливым, как старый больной дед, обыкновенно лежащий на печи и высовывающий нос на белый свет с большой неохотой и только по нужде.
— Не нравится мне здешний градоначальник, — пробормотала Клима, когда они вышли на площадь перед зданием суда и управы.
В неоднократно упомянутые Тенькой базарные дни, которые сейчас казались не более реальными, чем малиновые лесные крокозябрики, эта площадь звалась торговой. В стороне, у линии примыкающих домов, даже были свалены остовы прилавков, перевернутые бочки из-под пива, кваса и вина, какие-то наполовину сгнившие ленточки, некогда яркие и цветные.
— Ты же его еще не видела, — возразил Гера. — Может, не такой
