Твердая Надежда. Книга 1. Второе рождение. - Юрий Владимирович Деревянко
Короткий взгляд на часы. Скоро должен проснуться после наркоза новичок. Молодой парень, десантник. Доставлен самолётом из очередной горячей точки где-то на Ближнем Востоке. Военные любят хранить тайны, но кое-что им приходится сообщать. Парень подорвался на кустарной мине небывалой силы. Бронекостюм, рассчитанный на взрыв обычной противопехотной, спас его жизнь, но не спас ноги. С момента подрыва парень был без сознания, так что новость будет для него ужасна. Для таких в больнице и нужен психолог. На столе лежит планшет с его краткой характеристикой. Кажется - с ним будет тяжело.
Поднялся в палату. Его не стали помещать в отдельную. Соседи зачастую помогают больше, чем уговоры психолога. Ждать пришлось недолго. Веки дёрнулись и медленно поднялись.
– Где я? - спросил парень тихим хриплым голосом.
– Считай - уже дома.
– Почему?
– Потому что в следующий раз будешь внимательно смотреть под ноги. И не рассказывай тут сказки, что в шестом Ратнике плохо видно. Я в четвёртом два года отбегал - всё там отлично видно.
– Мать твою. Что произошло? Где пацаны?
– Пацаны в порядке. Если будешь вести себя прилично - через пару месяцев будешь снова с ними. Если захочешь.
– Мать твою. Док, мне нельзя пару месяцев. Мне бабки нужны. Я невесте обещал, что вернусь - дом купим. И свадьбу сыграем.
– Если любит - потерпит немного. Невеста военного должна уметь терпеть. А ты - уж тем более должен.
Он молчит. Может быть - обойдётся.
– Док, где дырка-то? Почему я ног не чую? Док?
– Вот ноги твои подремонтировать придётся. Главное - не дёргайся пока, чтобы швы не разошлись.
– Чего, сука, не дёргайся?! Что у меня с ногами, мать твою?!
Приходится вспомнить молодость:
– Смирно! Лежать!
Парень на секунду замирает.
– Какого, мать твою, хрена! Какой лежать?! Что у меня с ногами?!
– А если будешь выделываться, – замечает немолодой сосед, придерживаясь за костыль, – то ничего у тебя с ногами не будет. И ног самих не будет.
– Мать вашу! Где мои ноги?! – орёт парень, стараясь вырваться из ремней, держащих его пояс и руки. И тут приходит спасительная мысль.
– Зовите Надежду! Быстро!
– Какую, мать твою, надежду?! Ты у меня всю надежду отрезал, сука! Я до тебя доползу - пополам порву! Падла! Мать твою!
– Надя, здесь он! Помоги! Тебя он послушает! – кричит в коридоре медсестра.
Надежда вбегает и замирает в дверях.
– Что здесь происходит?!
– Сучка! Какого припёрлась?! На калеку поглазеть?!
– Ты? Калека? Не смеши меня, а то у меня батарейка лопнет.
– Слышь, ты, сука! Где ты тут смех нарыла?!
– А сейчас ты с меня посмеешься. Хочешь? Хочешь - тебе тут расскажут, как в прошлом году сюда обгоревший труп привезли?
– Нахрена мне твой труп?! Где мои ноги?!
– В жопе твои ноги, слюнтяй! – выдаёт Надежда то, чего никак от неё не ожидал. – А труп был мой! Я была обгоревшим трупом! Понял?!
Резко подойдя, она прижимает парня к кровати обеими руками и сильно сжимает его мускулистые плечи. Так, что он морщится от боли.
– Смотри на меня, сопляк! Из за ног он тут истерику устроил. Давно такую милаху не встречал? А от меня почти ничего не осталось! Слышишь? Ничего! Меня заново по винтику собрали, а теперь пол больницы за мной с цветами бегает! Усвоил, дурко?
– Как - собрали... – опешил парень так, что перестал дёргаться.
– Как куклу собрали - понял?! Мне теперь до конца жизни вместо шампусика солярку пить придётся! Вместо пироженки - редукторное масло! А ты за какие-то ноги разорался, сопляк!
– Ты что, мать твою - робот? Вы что мне тут - в утешители бота подсовываете?!
– Заткнись, дубина! В башке я всё ещё живая! Понял?! Только голова обгорелая жила, да сердечко стучало! И я не рыдаю, что жопа сгорела! Новую ещё лучше сделали!
– Что - в натуре?
– Нет, в одежде. В натуре я только купаюсь.
Парень молчит. Надежда выпрямляется и подмигивает:
– Вот придёт сюда знакомая татуировщица - она тебе ещё не такое расскажет. У неё рука железная, и половина башки. Довольна, как слон.
Парень поводит плечами и просит.
– Док, отстегни ремни. Жопу почесать. Она хоть цела?
Приходится заверить:
– Главное цело. Слегка поцарапано, но до свадьбы заживёт.
И уже не ему:
– Надь, спасибо тебе огромное. Дальше у нас мужской разговор.
– Ой, что бы вы, мужики, без нас делали? – усмехается Надежда через плечо, уходя.
– Вымерли бы, как мамонты, – соглашается немолодой пациент, закидывая непослушную ногу на кровать. Вот как тут не пожалеть, что скоро придётся Надюшу выписывать?
* * *
Захотелось выйти в город. Просто так. Не то, чтобы что-то нужно. Но с тех пор, как ноги стали слушаться - в больничном дворе уже тесно. Куда и зачем идти - ни малейшего понятия. Даже навигатор, загруженный в телефон и предлагающий кучу возможностей, ответа не даёт. Где пообедать, где выпить кофе, где подстричься... Зачем теперь это всё? Неподалёку есть антикафе. Всегда смешило это название. Ассоциировалось с туалетом. Пойти туда? А что надеть? Может быть - не стоило так уж отговаривать маму приехать, кое-что из старых вещей наверняка удалось бы натянуть. А пока есть только одежда для пробежек. Не надевать же - в самом деле - полицейский китель. Хоть медсестра и умудрилась его отчистить. Почти дочиста. Повертелась перед зеркалом в одежде для пробежек... И переоделась. В другой костюм.
Странное дело. Никогда не боялась ходить по городу, а тут вдруг заробела. Остановилась перед воротами и уставилась на них, будто известное животное шерстяной породы. Кто-то тронул за локоть.
– Подскажите - как пройти на остановку?
Обернулась. Спрашивает женщина лет шестидесяти. На открытой в навигаторе карте видны две синие отметки с силуэтом автобуса.
– Ммм... Вам нужно пойти налево, вдоль забора больницы, потом снова налево - и увидите остановку.
– Спасибо, милая. Хорошей тебе службы.
Проводила её взглядом, сохранила в навигаторе точку - чтобы на обратной дороге не заблудиться - и неторопливо пошла. Спешить некуда, разряжать батарею раньше времени - незачем. Навигатор показывает, что неподалёку какая-то вода. И верно - стоило обойти длинное белое здание - показалось небольшое озеро.
