Остров жизни - Иван Поляков
– Бу-у! – всякий раз пугал замеревших зрителей Ланс и смеялся в голос.
Той зимой больше не теплело. Дорогу окончательно занесло, занесло дома, и даже пустырь, где они обычно собирались всей компанией, превратился в один сплошной сугроб.
За всю зиму Зое всего пару раз выходила на «вековое строительство ледяного города», да и в эти дни место для игр подбирала так, чтобы не столкнуться с Ассом. Обида уже затухла, но ей просто не хотелось ни разговора, ни встречи как таковой.
Ланс руководил, они же без устали работали руками, вырывая в снегу ходы и лазы подземного, а точнее, подснежного, города. Не единицы, десятки пещер, по которым можно было ползать, и в которых можно было даже спрятаться. Долгие часы Зое провела лёжа на спине и скребя обледенелую стену, в надежде, что снег удержит. Дюйм за дюймом. Ланс давал ценные советы, Мона же вторила, крутясь вокруг него и путаясь под рукой.
– Прекрати, чего ты вообще добиваешься?! – не выдержал однажды юноша и был в этом совершенно прав. У всего же есть предел!
На налитых щеках взыграл румянец. Подросшая ещё на пол головы девушка заломила руки, выпятив заметную уже даже через котт с узким лифом, лучшую свою часть.
– Ну а ты не знаешь?
– Нет! – отрезал Ланс, и, для того чтобы девчонка точно поняла, отвернулся.
Манон не пожелала сдаваться:
– Ну почему?!
«Твою да через телегу!» – не удержавшись, мысленно вторила отцу Зое. «Пресвятые вязы, либо он в другую влюблён, либо просто ты не по нраву. Скорее второе. Трудно найти привлекательной девушку, которая не понимает столь элементарных вещей, да ещё и растёт с такой скоростью и в таких местах, будто одной капустой и питается!» – определилась Зое. Пару месяцев назад ей исполнилось двенадцать, а в этом возрасте дети уже знают все на свете.
Манон. Нет, вы только подумайте: этой рослой, пухлой девчонке, с непропорционально широкими плечами и ключицами, выпирающими сквозь кожу, досталось благородное, сладкое и протяжное имя. Мо-но-н, растягивалось оно по слогам, составляя образ, совершенно отличный от того, что мы видим на самом деле.
Даже хорошо, что полным именем её никто не называл, а если надо, обращались по-свойски – Мона.
Мона с некоторых пор напоминала яблоко, но, как ни странно для Зое это звучало, и она сама также неожиданно начала поправляться. Ничего не изменилось. Всё та же каша с привкусом сырого рассвета и суп ближе к ужину, но ткань её любимой рубашки неожиданно начала сжимать грудину, да и щиколотки понемногу начали выглядывать из-за подола юбки. Девчонка, впрочем, ничуть не испугалась. Она просто не обращала на сей факт никакого внимания до тех пор, пока однажды утром вместо старой рубахи на табурете не возникла другая, с расшитыми рукавами и воротом. Хорошая ткань, хоть и выкроенная немного не по мерке, выглядела вполне прилично и готова была продолжить это делать, при условии хорошего ухода. Ну и куда это годится?!
«Нет, я влезу! Сейчас-сейчас. Ещё чуть-Чу-у-уть. Что, – ткань лопнула? Тем лучше! Теперь уж точно влезу!»
(Кузьма Прохожий . Из услышанного на дороге).
Найти мать не составило труда. Как и всегда в это время она обнаружила себя за парой перегородок, готовящей завтрак. В кухне было душно и пахло бобовым супом. Много же криков будет, когда отец обнаружит его в тарелке, на столе, да ещё перед собой.
– А, ты уже проснулась? – орудующая черпаком, Марта поднесла несколько зёрнышек к губам, подула, попробовала. На лице её отразилась приветливая улыбка.
– Что это?
Поставив тарелку, женщина вытерла лоб, на котором поблёскивали градинки пота.
– Это моя старая рубашка. Твой дед купил её когда-то на ярмарке, в Арлеме. Я покрупнее была, но скоро ты ещё подрастёшь, а пока можно и рукава закатать, – сказала она приветливо и, казалось, совершенно не понимая, насколько Зое возмущают эти слова.
– Ну и что мне делать с закатанными рукавами? Она же… В ней и на яблоню не взобраться!
Улыбка ничуть не угасла. Казалось, она даже стала шире, освещая изнутри мягкие черты лица.
– Не волнуйся, ты сможешь делать в ней всё, что захочешь. Я ходила в ней пять лет, и, поверь, эта ткань очень хорошая.
Зое не стала развивать тему. К чему? Хотела девчонка или нет, но её старая, со следами травы и листьев, рубаха отправилась в сундук, что пылился в чулане, подпирал там старые и негодные инструменты. И поделать с этим Зое ничего не могла. А может?..
– Мам, а ты не знаешь, где ключ от чулана? Я просто собиралась сегодня пойти на пустырь, где замок, вот и подумала: может, найдётся что-то пригодное для разгребанья снега.
– Как хорошо, что ты решила выбраться. Погуляй. Ключ у отца. – За стеною что-то ударило по сухому дереву. – Вот только у него снова ломит поясницу. Не надоедай слишком сильно, хорошо?
– Замок? – показался Ивес, зажимающий палец. – Разве это замок? Вот в моё время мы укрепляли стены досками, которые снимали с сараев, пока никто не видел. Хорошее было времечко… нда. После сидеть было невозможно.
Зое застыла, точно её саму укрепили.
– Ну пойдём, – несильно подтолкнул её отец. – Подберём тебе что-нибудь. Моё.
«Не получилось».
План, хитрый и безотказный, как Зое показалось в первый момент, он просто сорвался в одночасье. Что ж поделать. Ничего не оставалось, кроме как, в самом деле, отправиться на пустырь... в отцовом.
Ивес помогал ей одеваться. Натягивая и завязывая в несколько слоёв, отбиваясь от супруги, которая «не понимает», он в голос объяснял Лефевру, что у него кочерыжка,
