Песнь войны (СИ) - Карпов Илья Витальевич

— Сир Аллен Гримвуд, — воскликнул лорд Раурлинг, отчего сир Глен вздрогнул и очнулся ото сна, — наконец-то вы добрались! Итак, можем приступать. Драм, снимай капюшон.

Во всём королевском войске лишь Джерроду Раурлингу и Игнату было известно, кто такой Драм. Поэтому, когда он снял капюшон и открыл своё лицо, двое других командиров, увидевших тёмного эльфа впервые в жизни, тут же схватились за мечи. Даже после того, как лорд Раурлинг всё им объяснил, они всё равно глядели на Драма косо.

Командиры стали обсуждать численность войска, когда оно соединится в Лейдеране с силами Рорров, Гвилов и Кавигеров. Когда они заговорили о том, как лучше использовать магические силы Игната, он вдруг спросил:

— Не маловато ли с нами людей?

Три пары удивлённых глаз направились на него, но маг не унимался.

— Разве король не сумел собрать больше воинов?

— Сейчас не время отправлять в бой все силы, парень, — ответил басом сир Аллен Гримвуд. — Если его величество решит собрать все силы, знамёна с плащами будут куда как пестрее. Чёрные плащи людей Ротвальдов, белые накидки Брэннов, зелёная одёжка Арстенов…

— Зелёная? — усмехнулся Игнат. — Прямо как у эльфов.

— Свезло же тебе, что тебя не слышит лорд Арстен, — вздохнул сир Аллен. — Он эльфов на дух не переносит. Двое его старших сыновей с верными людьми как-то вздумали поохотиться в Северной пуще, чуть глубже, чем заходили обычно. Нарвались на эльфийскую засаду. Их тела нашли спустя три дня: без глаз, носов и ушей, а всю кожу покрывали вырезанные ножом письмена… Даже охотничьих псов изувечили, сволочи остроухие!

— Да уж, — поёжился маг, — то ещё зрелище.

— Вот с тех самых пор Освальд Арстен люто ненавидит эльфов. У него остался последний младший сын, которого он бережёт как зеницу ока. И уж будь уверен, при первой же возможности он сам бы повёл в бой своих людей. Его лучники не знают промаха и поднаторели в убийстве остроухих, как никто в Энгате. Недаром замок Арстенов зовётся Равенморн. Знаешь, что это значит по-эльфийски?

— Что-то, про воронов? — предположил Игнат, пожав плечами.

Сир Аллен пригладил бороду и вдруг громко засмеялся.

— Скажешь тоже, вороны! Нет, это значит «погибший лес». Говорят, Арстены сами так замок назвать решили, в назидание. Это ведь кто-то из их предков наречие эльфийское выучил… Я б не смог. Чуждое оно какое-то, неприятное, словно змея шипит. Хотя у эльфов этих проклятых всё не по-людски. Слыхал, у них даже бабы воюют. Вот бы такое увидать! Хотя, если они только из засад стреляют, то, наверное, и не увидим. Но если остроухие вздумают биться иначе…

— Лесной народ не станет сражаться иначе, — неожиданно заговорил Драм. — Их стезя — скрытность и неожиданность. Ловушки, засады, безумные воины, достигающие врага за один удар сердца.

— Да уж, — засмеялся лорд Раурлинг, похлопав по плечу сира Аллена, недовольного, что его перебили. — Дунгар рассказывал об этом. Но, думаю, наши воины голозадых эльфов не испугаются. Я привёл отличных стрелков из Гримхолда. Такие цели будут для них что тренировочные мишени.

— Увы, основной наш противник — не лесной народ, а силы Халантира, — продолжал Драм, но, увидев непонимание на лицах, добавил. — Позвольте объяснить. Что вы чувствуете, видя гоблина?

Лорд Раурлинг сказал: «мерзость»; сир Глен Ашербах процедил сквозь зубы: «отвращение»; а сир Аллен Гримвуд ответил — «смазку для меча», пожав плечами.

— То же самое думают воины халантирских эльфов о людях. Они упражняются годами. Меч и копьё для них — продолжение руки, а доспехи — вторая кожа. Эльфы быстры, сильны и, что самое главное, ничуть не боятся вас. Их нельзя недооценивать.

— Ох, повезло тебе, что говоришь это здесь, а не перед моими воинами, — усмехнулся сир Глен, — иначе я бы приказал отрезать тебе язык. Такие разговоры подрывают боевой дух похлеще мокрых сапог, и я их терпеть не намерен.

— Разумеется, — согласился Драм. — Но вам вряд ли известно, как именно воюет Халантир.

— Так расскажи нам, — предложил лорд Раурлинг. — Я тебя для того сюда и взял.

Сначала господа командиры относились к речам Драма с подозрением, но спустя всего несколько минут, все они с интересом ловили каждое слово, лишь изредка прерывая эльфа вопросами. Драм рассказал всё, что ему было известно: от эльфийского способа плетения кольчуги до тактик и построений, принятых в Халантире. Что-то из этого он почерпнул из книг, а что-то слышал от сородичей много лет назад, а потому честно предупредил заранее, что помнит всё не в точности.

— Лордам Энгаты в прошлом доводилось воевать с Халантиром, — заметил лорд Раурлинг, когда Драм закончил говорить, — правда, в дремучей древности, ещё до Эркенвальда. А ещё раньше люди огнём и мечом отвоевали себе место для жизни, очистив эти края от эльфов и их лесов. И пусть с той поры остались только легенды, но, судя по рассказанному нашим бледнокожим другом, мы не увидим ничего такого, что поразит наше воображение. Так что, несмотря на все их умения и сноровку, эльфов можно ранить, а значит и убить.

Лорд Раурлинг вздохнул и добавил, усмехнувшись:

— Война никогда не меняется.

Глава 4

Пару дней спустя войско добралось до Одерхолда, который угрюмо нависал над речным берегом, и показался Игнату мрачным нагромождением стен и башен. Здешний гарнизон давно покинул замок и отправился в Лейдеран, поэтому надолго задержаться королевской армии здесь не пришлось.

На остатке пути широких рек больше не встречалось, а деревушки становились всё меньше. К концу второй недели пути войско добралось до пункта назначения. Лейдеран оказался небольшим замком, окружённым непропорционально широким кольцом крепостных стен.

Издали замок выглядел неуклюжим гигантом, чей сон затянулся на век, из-за чего вокруг успел вырасти целый городок. Дома прижимались к стенам снаружи, царапали камни, умоляя впустить их внутрь, защитить от лесной чащи, что простиралась к востоку бескрайней тёмно-зелёной полосой. То был лес Илиниэр, таинственное обиталище лесных эльфов. Больше, чем Северная пуща, но, как говорили, меньше, чем древний лес Аэдморн, что у западных границ Ригена.

Этой крепости и предстояло стать временным вместилищем для объединённого войска Королевских земель и Хартланда до возможной атаки эльфов. Войска Кавигеров, Рорров и Гвилов уже неделю как стояли здесь лагерем. Часть разместилась внутри стен, часть — вокруг городка, окрасив вечернее небо сизым дымом сотен костров. Теперь к ним присоединились новоприбывшие. Наконец, долгий переход закончился, и тысячи людей смогли вздохнуть с облегчением, размять усталые ноги или сходить к маркитантам за выпивкой и развлечениями.

И всё же Драм чувствовал напряжение в воздухе, в голосах молодых и не очень воинов, отправленных на бой с невиданным прежде, могучим противником. Хоть окружающие и старались выглядеть непринуждённо, шутить и заниматься обычными лагерными делами, но эльф видел: все они лишь храбрились, от молодых и ретивых рыцарей с их оруженосцами до уже седоусых командиров и самого лорда Раурлинга.

Никто здесь не знал о враге больше, чем Драм. Эльфийская история и мышление эльфов были известны ему куда больше, чем всем остальным здесь вместе взятым, а потому он полагал, что понимает смысл этой войны. Впрочем: одно было ясно наверняка. Не важно, что послужило бы поводом для конфликта: убийство эльфа или эльфийки, провокация или даже неодобрительный взгляд на посла, оскорбивший того до глубины души.

Будь то лесной народ, верные Вечной королеве или сияющий Халантир, чьи обитатели давно покинули леса и пошли своим путём — все они помнили древнюю, почти сказочную даже для них самих эпоху, когда весь север Аталора, от северной тундры до побережья Великого и Пряного морей покрывала бескрайняя чаща, под сенью которой некогда и зародился народ эльфов. Шли века, леса стали чахнуть и отступать, а вдобавок прибывшие с юга людские народы принялись освобождать жизненное пространство. Они вырубали леса, истребляли ослабленных эльфов и навсегда остались в их памяти жестокими захватчиками.