Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

– Чего ты ржешь-то, волчара?.. – обиженно утер нос рукавом Иван.

Вволю насмеявшись, Яромир уселся на корточки и уже привычно затянул потуже ремни на лапах Баюна. Хитрый котище, рассказывая сказку про Ивана, одновременно потихоньку ослаблял путы.

– Сука, – мрачно мяукнул Баюн, когда ремни вновь заняли прежнее место. – Ты, перевертыш, учти – доброй волей я с вами не пойду, на руках тащить придется. Или за вами щас телега приедет?

– Ну, телега не телега… – уклончиво пожал плечами Яромир. – Ты за нас не беспокойся – это уж наша печаль, как тебя во Владимир доставлять… А пока давай еще побалакаем. Ты о нас, похоже, много всякого знаешь… откуда?

– Да, откуда?! – присоединился княжич. – Не было же тебя там!

– Иван…

– Да говорю же – не было! Неужто я б этакого кошака здоровенного не приметил?! Никто меня не видел!

– Иван…

– Что, думаешь, я вру, да?! Как что, так сразу Ванька врет, Ванька брешет, Ваньке почудилось все, Ванька – дурак набитый, дубина стоеросовая!..

Яромир замолчал и сунул в рот травинку, растянувшись на земле. Иван недоуменно покосился на него, почесал в затылке и тоже замолчал.

– Успокоился? – лениво спросил оборотень, жуя травинку.

– Вроде…

– Тогда закрой рот и открой уши. Послушаем, что нам Баюн… а отчество есть?.. расскажет. Кто таков, откуда взялся, где так ловко навострился сказки слагать…

– Нету отчества, – угрюмо ответил кот. – Не знаю я, кто у меня батюшка с матушкой. Я себя и котенком-то не помню – просто очнулся как-то раз посреди дремучего леса, а в голове пусто так, свежо, просторно… Кто таков – не ведаю. Откуда взялся – не ведаю. Как будто и не было меня на свете до того дня – а потом вдруг взял да и появился откуда-то. Обо всех все ведаю – стоит только имя чье-то услышать, как сразу все интересное про него расскажу… сам не знаю, как у меня так получается. А вот о себе самом – ничего… А ведь я ж не простой зверь – сами видите… Нету других таких на свете – и не слышал никто никогда о других Баюнах… Будто с неба я свалился.

– Понятно, – задумчиво поджал губы Яромир. – Грустная история, сочувствую. Только знаешь – прекрати уже ремни растягивать. Я не ленивый – перетяну наново, не погнушаюсь… Иван, у тебя пожрать еще осталось?

– Откуда? – грустно перевернул пустую котому княжич. – В дороге все съели… Надо было больше взять.

– Ладно, потерпим пока. Значит, говоришь, про кого угодно сказку рассказать можешь?..

– Ну… пока что про всех удавалось… – настороженно ответил Баюн. – Всего, конечно, не расскажу – только самое интересное… Тут тоже свои правила есть… хитрые… Если в сказке ничего занимательного нет – это и не сказка вовсе, а летопись. Летописями пусть монаси занимаются – им привычнее.

– Общую идею я понял, – кивнул Яромир. – Ну что, Баюн, расскажи-ка нам сказку про Кащея свет Виевича, которого Бессмертным прозывают…

– О-о-о, чего вам понадобилось-то! – сверкнул зелеными глазищами кот. – Ну что ж, можно и про Кащея… а что именно? Про него у меня сказок столько, что все рассказать – и жизни целой не хватит. Очень уж долго Кащей живет – с ним столько всякого происходило, что на целое княжество хватит…

– Про смерть кащееву расскажи.

– Не могу! – насмешливо мурлыкнул Баюн. – Смерть к Кащею пока не приходила. Может и вовсе никогда не придет – он же бессмертный…

– Ты не дуркуй зря, – спокойно ответил Яромир. – Прекрасно же понимаешь, что я имею в виду. Про остров Буян рассказывай – правда ли, что Кащей там свою смерть схоронил?

Кот Баюн замялся. Огни в глазницах железного колпака потухли – пушистый сказочник закрыл глаза. Тут даже Иван сообразил, что их пленник что-то знает, да только говорить не хочет.

– Иван, а Иван!.. – весело окликнул его Яромир, затаенно ухмыляясь в кулак.

– А?

– Ты куда клещи девал?

– Да вон они, под деревом валяются…

– Тащи сюда!

– Зачем?

– Тащи-тащи… Сейчас будем цирюльным ремеслом заниматься – лишим котика главной гордости!

– Усов, что ли? – насторожился Баюн.

– Нет. Того, чем ты котят делаешь.

– Сука!!! Собака легавая, перевертыш поганый!!! – начал брызгать слюной кот.

– А что ты так испугался? – притворно удивился Яромир. – Сам же сказал – ты такой на свете единственный. Значит, эти меховые шарики тебе ни к чему – только за кусты цепляться… Ты нас еще благодарить потом будешь!

– Отпустите меня, суки, я вам песенку спою!.. – жалобно взмолился кот.

– Знаешь, Иван, я думаю, даже хорошо, что Баюн на всем свете только один, – задумчиво выпятил губу Яромир. – Грубый он какой-то. Обзывается все время словами нехорошими. Не нравится он мне.

– А еще сказочник! – поддакнул Иван. – Сказочники добрые должны быть! Как вот дед Боян или Пелагея, нянька моя ранешняя…

– А вы их тоже собаками затравите, стрелу в задницу всадите, а потом свяжите и мешок на башку напяльте, – сквозь зубы процедил Баюн. – Вот тогда посмотрим, какие они добрые будут…

– Собаками мы тебя не травили, – спокойно возразил Яромир. – Мы тебя волколаком травили.

– И на голове у тебя вовсе даже не мешок, а колпак железный, – радостно добавил Иван.

– Утешили… – злобно заурчал кот.

Яромир подтянул к себе кузнечные клещи и с намеком перекусил ими дубовый сук. Иван невольно поморщился.

– Обложили со всех сторон, суки… – тоскливо посмотрел на злополучную ветку Баюн. – Ладно, раз уж ничего с вами не поделаешь… На море, на океане, на острове Буяне лежит бел-горюч камень Алатырь – всем камням земным отец. У этого камня нужно встать лицом к восходу и пройти три версты, три сажени, да еще три шага – там будет вечнозеленый дуб. С другим не перепутаете – он там на острове вообще единственный дуб, других отродясь не было. Высокий-превысокий, старый-престарый, растет там уже три тысячи лет с гаком. В кроне у него, на самой толстой ветке висит громадный сундук железный, булатными обручами окованный. В том сундуке медведь, в медведе заяц, в зайце утка, в утке каменное яйцо, а в яйце смерть кащеева…

Яромир подождал продолжения. Продолжения не было – Баюн молчал, явно уверенный, что все уже сказал.

– И все? – наконец открыл рот оборотень. – Так просто? Просто висит и все – ждет, пока кто-нибудь за ним явится?

– Ну не просто, конечно, – ухмыльнулся Баюн. – У самого дуба стража стоит надежная – сколько веков прошло, никто пока мимо них не прошел…

– Что за стража?

– Дивии-кладохраны. Да не простые, а огромные – сами ростом с дерево. Из лучшего железа откованы, ни днем ни ночью глаз не смыкают, стерегут сундук с яйцом каменным, никого к нему не подпускают. Называют их Косарями – за то, что вместо рук у них лезвия вострые, всякого рассекут-разрубят.