Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

– Суки… – процедил кот Баюн, пятясь назад. – Выследили, собаки легавые!.. Небось на шапку, да?! На шапку?!! Не подходи, хуже будет!

– Попался!.. – радостно воскликнул княжич, резко подаваясь вперед. – Вяжи его, Яромир!

Одурманенный котище вяло отмахивался, пытался перевернуться на спину, но огромные клещи в ручищах молодого богатыря удерживали его за шкирку, точно малого котенка. Яромир, оборотившийся волколаком, вынул из ивановой котомы толстенные ремни, и теперь сноровисто стягивал ими Баюну лапы. Временами Серый Волк кривился от боли – раны на животе нещадно саднили и кровоточили.

– Суки!.. – слабо прохрипел Баюн, валясь на бок со связанными лапами. – Двое на одного, да?! Справились, да?!

Запыхавшийся Яромир кувыркнулся через голову, становясь человеком. Вывалилась вторая восковая затычка, слишком крупная для людского уха-раковинки. Оборотень охлопал пояс и бока, рассеянно пошарил взглядом по земле, посмотрел на Ивана и беззвучно зашевелил губами.

– Чего-чего?.. – нахмурился княжич, продолжая удерживать дергающегося кота клещами. – Не слышу!

Яромир снова зашевелил губами, раздраженно жестикулируя. Он раскрывал рот все шире и тряс руками – казалось, что оборотень кричит во всю мочь, но до Ивана не доносилось ни звука.

– Да не слышу я ничего! – наконец рассердился княжич. – Сейчас, погоди…

Он опасливо выпустил клещи, на всякий случай водрузив их Баюну на спину, и вынул из ушей воск.

– …затычки вынь, дурак!!! – тут же оглушил его дикий рев. – А, ну наконец-то… Где колпак?

– Какой колпак?

– Который я тебе вместе с ремнями давал.

Иван утер сопли рукавом и напряженно наморщил лоб, пытаясь припомнить, о каком колпаке идет речь. Яромир нетерпеливо переминался с ноги на ногу, бросая косые взгляды на одурманенного Баюна.

– А, я его, кажись, выронил, когда на меня этот котяра свалился! – наконец вспомнил княжич.

– М-м-м… ладно, постереги его, я сбегаю, поищу…

Оборотень ринулся обратно к дубу, на котором сидел Баюн, но пробежав несколько шагов, вернулся и ткнул княжичу в грудь пальцем:

– Смотри, Иван, кота развязывать не вздумай!

– Да ты чего?..

– Так просто – упреждаю… С тебя станется!

Иван обиженно засопел, глядя в спину оборотню, на бегу перекидывающемуся волком. Яромир все еще слегка прихрамывал, держась за живот, но уже куда меньше – раны успели зарасти свежим мясом, покрыться розоватой кожицей. Шрамы останутся еще на недельку-другую, а потом исчезнут и они.

Оставшись наедине с Баюном, княжич, недолго думая, уселся на него, как на скамью. Земля-то сырая, холодная, грязная, а кот – он теплый, мягкий, пушистый. Оцарапать не оцарапает – лапы-то связаны, да и дурман еще действует.

Теперь, когда все успокоилось, Иван сумел рассмотреть дивного зверя как следует. И, надо сказать, остался чуточку разочарован. Ну, кот. Ну, здоровенный – поменьше медведя, но побольше рыси. Шерсть черная… хотя, скорее, все-таки темно-серая. Ночь, цвета плохо различаются. На спине полоски, на морде шрам, на боку рубец застарелый, правое ухо чуток надорвано, кончик хвоста отрублен чем-то острым. Видно, что повоевал котище на своем веку, во всяких стычках побывал…

Однако ж больше ничего особенного. Даже глаза – обычные кошачьи, а не человеческие, как у оборотней. Мерцают во тьме зеленые огоньки, и только-то.

– У меня стрела до сих пор в заднице?.. – вяло пробурчал Баюн, глядя мимо Ивана.

– Не-а, вывалилась давно, – помотал головой тот. – Неглубоко вошла – так, оцарапала чуточку.

– А почему я ее тогда чувствую?..

– Это зелье дурманное.

– А-а-а, вот почему у меня лапы не шевелятся…

– Не-а. Лапы у тебя не шевелятся потому, что связаны.

– Ну так развяжи.

Иван послушно потянулся к ремням, даже начал было распутывать, но тут же отдернул руки и возмущенно завопил:

– Ага, хитрый какой! Обмануть вздумал?!

– Развяжи, Иван! – вкрадчиво мурлыкнул Баюн. – Развяжи меня, а я тебе песенку спою!

– Песенку?.. – засомневался княжич. – А хорошую?..

– Хорошую… – ухмыльнулся Баюн. – Вот сам послушай…

Треугольный кошачий рот раскрылся, блеснув острейшими клыками, и оттуда полилась сладкая благозвучная колыбельная, так и приглашающая закрыть глаза и вздремнуть часок… а лучше денек…

Пошел котик во лесок, -

Нашел котик поясок,

Чем бы зыбку подцепить

Да Ванюшку положить.

Ваня будет спать,

Котик Ваню качать.

А котик его качать

Да, серенький, величать.

– Сон да Дрема,

Усыпи мое дитя. –

Пошел котик во торжок,

Купил котик пирожок.

Идет котик по лавочке,

Ведет киску за лапочку.

Ходят вместе они –

А ты, маленький, усни…

Иван слушал, слушал, слушал… слушал… слушал… слушал… перед глазами все поплыло… нахлынула темнота… а потом его кто-то с силой пнул под зад.

Он охнул, кое-как разомкнул очи, отчего-то оказавшиеся наглухо закрытыми, и неожиданно сообразил, что уже давно лежит на жесткой земле, а Яромир невозмутимо связывает кота Баюна новыми ремнями.

Старые тот почти перегрыз – еще чуть-чуть и лопнут.

– Это ты меня пнул? – потер ушибленную задницу княжич.

– А кто же еще? – насмешливо прищурился оборотень. – Тебе для чего заглушки ушные дадены были, дурак? Или не знаешь, что Баюн своим пением хоть целое войско усыпить может?.. Запоздай я на минутку – он бы ремни перегрыз… а потом и горло тебе…

– Сука!.. Собака продажная!.. – процедил кот уже совсем не таким сладким голоском, каким пел колыбельную. – Ничего, придет час, посчитаемся еще, перевертыш поганый…

– Может быть, – пожал плечами Серый Волк, нахлобучивая Баюну на голову хитрый колпак. – Хм… Хорошие ковали во Владимире – точь-в-точь по мерке сделали… Нигде не жмет?

– Фу-бу-фу-ву!.. – невнятно донеслось из-под колпака.

– Чего-чего? – открыл оконце Яромир.

– Сука! – рявкнул кот Баюн.

– Это мы уже слышали, – разочарованно закрыл оконце Яромир. – Ну что, Иван, поздравляю! Третью задачку выполнили – теперь-то уж Всеволод не отвертится, придется ему дочку отдавать…

– Ага, придется, – согласился Иван. – А про Кащея-то его спросить бы, а?..

– Ах да, – спохватился Яромир, снова открывая оконце в колпаке. – Ау, киса, ты как там, живой?

– Сука! – в бессчетный раз обругал его Баюн. – Леший-батюшка, помоги, заступись, злые люди над котиком неповинным изгаляются!..

– Не надрывай горло – Ерофей-мученик прошел, лешие все дрыхнуть улеглись. Теперь их до весны не докричишься, – лениво ответил Яромир, выискивая среди пожухлой травы стебелек покрепче. Найдя такой, он сунул его в зубы и улегся на землю, устремив глаза к звездам. – А коли опять колыбельную петь вздумаешь – зубы повыбью, понял?