Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

Когда верхи белоснежных черепиц скрылись за туманной проседью облаков, она позволила себе встать. И подойдя к самому краю, тонкими руками схватилась за перилла, что обожгли нежную кожу цвета песцового меха, оставляя красные беспощадные писания, жгучими лентами съедающие плоть. Так позор окрашивает женщину, отдавшуюся мужчине, что не стал ее мужем. Мэй Ли нагнулась вперед, желая хоть на долю миллиметра приблизиться к золотому городу, но с каждой секундой уходила все дальше, уплывая прочь. С кончиков ресниц упала одна единственная слеза, канувшая в заоблачную даль, растерзавшие каплю, как голодные львы. Но одна эта капля могла потушить вспыхивающий лавой вулкан и растопить далекие льдины, колышущиеся в самом сердце океана.

Зеркальные лунно-белые двери, ведущие к каютам и внутренним пространствам корабля, что был схож с дворцом, отворились. И шесть женщин с единым как у близнецов ликом вышли ей навстречу, распределяясь в стройный и синхронный ряд, даже каменья, свисающие с темных прямых головных уборов, покачивались в одном движении. Они вместе сложили руки перед собой, вставая на одно колено в почтительном поклоне, как если бы они узрели перед собой не слугу, равную им, а молодую госпожу. Только хозяев всегда встречали лучшие из прислужников, а красные ленты, украшающие вороты их свободных рубах говорили о том, что они принадлежали к высшему классу рабочей челяди. Их лица были чисты, как у статуэток, а движения плавны и легки, как опадающая листва в осенние, холодные дни. И выражение глаз были такими же бесчувственными, как и действия их господина, которого они почитали и любили всеми мыслями. Женщины, стоящие в середине вышли вперед, совершая поклон, касаясь челом металлических плит палубы, и оставляя лица и ладони не поднятыми, отрывисто произнесли:

— Почтенный Владыка ожидает Вашего присутствия. Просим Вас следовать за нами и исполнять наши обязательства до тех пор, пока не лишимся мы последней капли крови.

Мэй Ли не ответила, но когда они поднялись, безмолвно и безропотно последовала за впереди идущими женщинами, чувствуя, как замыкают за ее спиной ход еще три высокие фигуры стражей, преграждая любой путь к спасению от ритуала подчинения. Смольные доспехи покрывали тугие и крупные мышцы, обтекаемые по рукам, как малые, сносящие волны быстрой реки. И в этот момент, когда над головой уже показалась резная крыша из светлой древесины, паника обуяла разум, и она бросила полной надежды и не потухшей мечты взгляд к небу, взмывающему в фантасмагорических очертаниях нежно-розоватых облаков, ей чудились астры и выпуклые лепестки магнолии. Мэй Ли не могла произнести слов, но душа звала Алена Вэя, невидимые руки простирались далеко вдаль, и взору представлялись крутые скаты красной крыши, отороченные букетами бардовой герани, резко выделяющиеся на алых черепицах, булыжные мостовые, навесы белых иволог на черном фоне и золотыми ветвями, его комнаты, где в горделивом одиночестве, склонял он благородное лицо к пальцам левой руки, что скучающим жестом проходили по мягкой коже у висков, и он улыбался, вчитываясь в таинственные строки новой книги, то ли смеясь над скудоумием текса, то ли глумясь над безрассудством человека, написавшим ее. И в воздухе кружился аромат маргариток. Мой добрый и жестокий, неумолимый, милосердный господин, что одаривал меня лучшей одеждой в трех Империях, что позволял быть рядом с ним в долгие дневные часы и наблюдать за его письмом. Даже сейчас она помнила запах чернил и звук кисти, проходившей по дорогой бумаге, твердый и уверенный почерк, прямую осанку и лоснящеюся лаком спинку стула, пар, отступающий полукружиями от темной чаши с горячим чаем. Но вмиг все завершилось, оборвалось, как рвется нить, когда затворились прозрачные льдинистые двери, и оглушительный стук сапог стражей, отзывающейся бьющим звоном в голове. Лишь на мгновение перед глазами мелькнули огрубевший профиль лиц и заостренные черты, как ее подхватили под локти сильные мужские руки, ускоряя шаг, заставляя подчиниться и отпустить голубое небо. Небо, под которым она жила годы вместе с любимым, что был ее молитвою и безответным страданием.

— Нет…, - в печали и слабости прошептала она, испивая соль горячих слез своих, — не забирайте меня у него. Он же совсем один. Он не выживет в одиночестве, — в приступе бормотала девушка, упорно сопротивляясь рукам, норовившим порвать ей мышцы, сломать кости и разбить упорство, поддерживающим в ней слабое дыхание, и такой силы была твердая как камень хватка мужчин, что она боялась, что лишиться конечностей, так и не дойдя до покоев своего нового владыки. Беспощадные руки уводили ее все дальше, блуждая меж бесчисленных коридоров, ведущими в просторные и широкие залы с позолоченными потолками, и плати новые узоры жемчужинами сменялись, движимые гравитацией; ботанические сады, выстроенные полностью из стекла, где в приволье блуждали хрупкие хрустальные олени, блистая алмазными рогами, над которыми возвышались мшистые верхушки искусственных стеклянных сосен. И чем глубже они спускались по лестницам, проходя в новую вереницу путей, тем больше людей попадалось им на глаза, встречая их опасными и внимательными глазами, всматривающимися в глубину души, и смертельный страх садился в сердце. Некоторые были настоящими призраками, в бесцветных глазах отражалась тень смерти, мраморную кожу покрывали черные одежды, золотые кружевные маски в образе птиц и волков укрывали верхнюю часть лица, скулы аккуратной чередой проколоты золотыми украшениями в форме удлиненных ромбов, и большими группами, как религиозные служители, они пересекали иные части внутренних структур корабля, представляющего собой целый город.

Когда же ее подвели к тяжелым дверям из цельного черного камня, высоким, как алтарные ворота храмов, по которым ползли парные драконы, огибающие змеиные, плотные туловища, перепончатыми лапами впиваясь в камень, словно те намеривались разломить дверь, но львиные морды скалились, опуская мощные головы на пришедших умаливать в милости, что означало, они жаждали свалиться на головы своими неподъемными и скользкими телами на головы недоброжелательных прихожан, чтобы разорвать на части, защищая господина. Неровной и нетвердой походкой подошла она к небесным драконам, глотая воздух и скрывая страдальческое лицо в дрожащих и похолодевших ладонях.

— Молодая госпожа, — хоровым говором молвили прислужницы, когда она мотала головой, не в силах вслушиваться в их голоса, ощущать на губах поцелуи бесцветного воздуха, и как горлица хлопает крыльями, она смаргивала с глаз подступающую влагу, — просим насладиться беседою и испробовать кровяной длани, дабы стать нам сестрою иль матерью. Женщины вновь поклонились, и двери распахнулись, и, ощутив холод, пришедший изнутри, она вошла внутрь, ступив через порог. Убранство и интерьер были не такими, какие она ожидала увидеть, вместо холодных цветов присутствовали теплые, красные и лиловые оттенки на расписных стенах и мягкой обивке классических соф с волновой спинкой, по которой извивались обширные пышные гряды холмов, и дубрав, окаймленных с высоты. Низкие прямые шкафы из темной древесины и прямые окна во всю стену, осветляющие тщедушные, скудные апартаменты. Дворяне и высшие чины любили выставлять свое богатство напоказ. Многие вельможи, чей пост передавался к последующему династическому наследнику, поколение за поколением облагораживали фамильные особняки и комнаты, затрачивая десятилетия на проектирование внутренних галерей и тайных коридоров родовитых домов, выстраивая монолитные каменные склепы у кряжей возле пологих водоемов, и скупая земли для воздвижения в горных хребтах усадеб, прожженных солнечными туманами, где внизу раскидывались густые темно-зеленые ландшафты лесов, отливающих слезами черной ночи. Внутренние комнаты и масштабы пространства фрегата были огромны, на таком судне могло находиться свыше тысячи человек, не считая слуг, и для каждого нашлась бы отдельная зала. Роскошные фонтаны и продолговатые палубы, украшенные высокими мраморными статуями. Здесь же было по обыкновению уютно и просторно, можно было бы предположить, что здесь жил человек среднего класса, но не как властелин одной из могущественных и самых процветающих провинций Китая. Вещей и мебели было совсем немного, практически не было. Стопка чистых мелованных листов на длинном столе и золотых чернильниц с гравированными цветочными лозами по бокам, стеклянные и ониксовые ручки, пиала с чистой чашей воды. Огромная кровать с аметистово-красным балдахином и янтарно-алыми шелковыми покрывалами, и ажурными столбиками из чистого золота, от которых сходились высокие крылья феникса, белоснежные столешницы, на которых стояли крупные вазы с высокими молочными коалами. Мужчина же сидел на одном из диванов в арабском стиле, стоящих друг напротив друга, просматривая тонким, как игла металлическим кончиком когтей голографические записи, его обволакивал удушливый и сладкий дым от зажженных палочек с благовонием.