Андрей Егоров - Стерпор

– Король Стерпора Алкес мертв, – проорал я во все горло, – я – новый король Стерпора!

Грянул новый хор торжествующих голосов. Стражи недоуменно озирались. Им стало ясно, что они проиграли, но не совсем было понятно, что делать теперь. Не сражаться же в самом деле до последней капли крови, когда уже и не за кого сражаться.

– Слушайте, – выкрикнул я, – всем, кто воевал против меня, я дарую пощаду в том случае, если вы сложите оружие прямо сейчас!

Мои слова послужили сигналом для самого быстрого разоружения в истории. Никогда я не видел, чтобы люди так поспешно избавлялись от мечей и арбалетов. Заодно – и это было не столько жестом признательности мне, сколько попыткой обезопасить себя еще больше – воины Алкеса принялись сдирать с себя синие мундиры и швырять их под ноги. Их действия толпа встречала свистом и улюлюканьем.

Апофеозом победы стали взметнувшиеся в воздух лезвия сверкающих на солнце мечей… Это было лучшим приветствием для меня. Мои сторонники ликовали по поводу восхождения на трон Стерпора самого достойного из принцев Вейньет. Я еще некоторое время постоял на балконе, ощущая себя на седьмом небе от счастья. Толпа и не думала расходиться. Шум стоял невообразимый. Мне наконец надоели радостные вопли, и я прокричал, что надо помочь раненым, а потом отправляться праздновать победу.

Я и сам был серьезно ранен, поэтому спустился вниз и распорядился, чтобы мне отыскали лекаря, который сможет заняться в первую очередь торчавшим из ноги обломком стрелы. Лекаря мне нашли немедленно. Стрелу он удалил мгновенно, при этом действовал довольно грубо, так что я даже всерьез задумался, а не прикончить ли его, но потом решил, что в такой светлый день, как этот, оставлю нерадивому жизнь. Он присыпал все раны пеплом, замотал ногу чистыми тряпками и посоветовал в ближайшее время поменьше двигаться. Я пообещал ему, что буду больше времени проводить в тронном зале и поменьше среди красавиц.

К моему удивлению и радости, Кар Варнан оказался жив и здоров. Правда, его изрядно поколотили и крепко-накрепко связали веревками, так что к тому времени, когда его нашли и развязали, он уже успел порядком посинеть. Но в целом был почти невредим. А я-то уже успел оплакать его и почти успокоиться по поводу кончины будущего начальника королевской стражи.

– Здорово размялись, – сказал Варнан, разминая затекшие руки, – теперь неплохо бы так же здорово покушать… Что подают на королевский стол?

– Пока не знаю, что тут подают, – раздраженно ответил я, не совсем представляя, как в такой момент он мог думать о еде…

Через некоторое время до меня стали доходить слухи, что последние сторонники правления Алкеса бегут через границы королевства. Они не желали находиться в Стерпоре во времена моего правления. И хотя меня в немалой степени расстроили известия о том, что некоторым может не нравиться мое воцарение на троне, надо сказать, что к тому времени, как последний оплот Алкеса пал, их осталось совсем немного – слухи о моих победах быстро разлетались по стране. Ничто так не убеждает людей в лояльности к новой власти, как вести о ее успехах. Поэтому я приказал не чинить препон и отпускать за границу всех желающих.

Вскоре после моего воцарения на троне Стерпора в столицу прибыл Ламас, которому стало намного лучше. Он немедленно явился ко мне, сияя радостной улыбкой.

– Ну, я за жалованьем, – заявил колдун, потирая руки, – кажется, мне было обещано двести золотых.

О горе мне, недостойному, как мог я, обладая хоть и малым, но весьма ярким провидческим даром, упустить возможность спасти его, как мог я не успеть защитить, спасти столь драгоценного для империи – и моего будущего – человека. О горе мне, несчастному, горе… Исправить, кажется, уже ничего нельзя… И все же у меня есть надежда на благоприятный исход этого дьвольского дела, ведь я знаю, кто виноват во всем. Нет никакого сомнения, что здесь замешан тот мерзкий провидец, та дьявольская тварь в человеческом обличье – Кевлар. Чего бы мне это ни стоило, я найду Дарта Вейньета и вырву его из лап кромешной тьмы…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

В ней рассказывается о том, что всякое стремительное возвышение может в конце концов привести к низвержению в пропасть

Сидеть на королевском троне было весьма приятно – мое тщеславие усиленно тешилось, но оказалось, что трон не самое удобное место для сидения. Он был слишком широк, так что положить руки на подлокотники не представлялось возможным. К тому же он был почему-то выполнен в граните – зад постоянно мерз, несмотря на то что расторопные слуги постоянно подкладывали под меня подушки. Я скользил по гладкому граниту и время от времени падал на пол, если не успевал вовремя замедлить движение. Яростно топая от досады ногами, я выгонял слуг, чтобы остаться в одиночестве и предаться занимавшим меня мыслям. Несмотря на явные неудобства, тронная зала стала моим излюбленным местом во дворце. Здесь я отдыхал от праведных королевских трудов, набирался сил и строил новые честолюбивые планы.

Впрочем, спокойная минутка выдавалась крайне редко: управление государством оказалось делом хлопотным, невероятно тяжелым, требующим отдачи буквально всех сил и времени. Стремление стать идеальным правителем заставляло меня вмешиваться во все без исключения дела государства. Я отслеживал движение финансовых потоков – в этом мне, правда, помогал советник по финансам. Я контролировал все внешние и внутренние факторы, влияющие на развитие государства, – тут пригодилась помощь советников по международным делам и внутренним проблемам. А еще мне постоянно приходилось принимать жителей Стерпора с прошениями и жалобами. Их просьбы зачастую носили совершенно немыслимый характер. Я судил дела о разделе имущества между близкими родственниками, пытался по просьбе жен вразумить загулявших супругов, даже угрожал им в некоторых случаях тюрьмой, если мерзавцы отказывались немедленно вернуться в лоно семьи. Я решал, как покарать преступника, укравшего пару куриц, и что сделать с убийцей целой труппы странствующих скоморохов «Король и шум». Меня просили об освобождении от уплаты налогов и требовали взыскать особенно крупные налоги с некоторых состоятельных граждан.

Не забыл я и о тех, кто оказывал мне поддержку. Одноглазый Ревва стал владельцем крупного игорного притона, мадам Клико смогла расширить сферу своего влияния на весь город. Бывший придворный парикмахер, ставший преступником по кличке Лоб, был восстановлен в должности. Братья Кремоншир тоже не остались внакладе. Руди и его брат Кугель в обновленном Стерпоре получили новый статус. Кугеля я оставил при себе, сделав придворным изобретателем, а Руди Кремоншир получил деньги на строительство нового постоялого двора. Правда, он по просьбе самого Руди находился в непосредственной близости от дворца, а потому стал предприятием отнюдь не прибыльным. Многие другие люди, так или иначе оказавшие мне поддержку, получили от меня серьезные прибавки к жалованью, различные льготы и милости… Трактирщик с южных границ, например, случайно покалеченный Каром Варнаном, получил бесплатное медицинское обслуживание, Аккель – должность помощника колдуна с неплохим жалованьем, и только художник, намалевавший некогда карикатуру на меня, был жестоко наказан – теперь он день и ночь рисовал портреты, восхвалявшие мою стать и неземную красоту, а если мне что-нибудь в его творениях не нравилось, живописца секли плетью. Так что вскоре вся тронная зала была завешана моими изображениями. Названия у них были соответствующие: «Дарт Вейньет занимается важными государственными делами», «Дарт Вейньет принимает ходоков с юга», «Дарт Вейньет вручает двести золотых за верную службу колдуну Ламасу»…