Священная охота - Лоис МакМастер Буджолд
— Халлана! — Йяда радостно замахала волшебнице рукой, словно с ее появлением кончались все неприятности. — Идите сюда, скорее!
— Ты их ожидала? — спросил девушку Ингри.
— Мы отправились из столицы все вместе и последние два дня мчались сломя голову. Пятеро богов, что это было за путешествие! Всем распоряжался принц-маршал, я ускакала галопом вперед уже под конец — мне сердце говорило, что нужно спешить… и я так ужасно боялась!
Просвещенный Льюко дохромал до Ингри и поспешно осенил его знаком Пятерки; следом топал запыхавшийся Джокол. На его лице расплывалась безумная улыбка, которой, как подумал Ингри, островитянин должен был встречать самые свирепые штормы, когда похожие на горы волны грозили поглотить его утлую ладью и все разумные люди цеплялись за снасти и вопили от ужаса.
— Хо! Ингорри! — радостно воскликнул Джокол, направо и налево кивая призракам, словно это были родичи, с которыми он давно не виделся. — Отличная песня из этого получится!
— Так вы и есть смертные вместилища богов? — спросил Ингри Льюко. — Вы все сделались святыми?
— Я уже был святым, — пропыхтел Льюко, — и тут имеет место что-то другое. Если мне позволительно делать предположения… — Он окинул взглядом запруженную призраками поляну и пристально взглянул на Ингри.
Освин и Халлана слезли со своего загнанного коня и приблизились тоже, поддерживая друг друга и рассматривая призрачных воинов с трепетом и изумлением; однако Ингри мог бы поклясться, что за этим крылось научное любопытство, едва ли менее странное в своем роде, чем безудержный энтузиазм Джокола.
— Если мне позволительно делать предположения, Освин, — повторил Льюко, обращаясь к коллеге, — как догадался Ингри, это было продолжением их старого спора, — я сказал бы, что все мы превратились в священных погребальных животных.
Освин сначала ответил ему несколько обиженным взглядом, но потом задумался. Халлана хихикнула. Для столь усталой женщины она явно была в странно радостном настроении.
— Ингри должен очистить моих призраков, — твердо сказала Йяда. — Я ведь говорила вам, что так все и произойдет.
Значит, их прибытию предшествовали два дня споров, догадался Ингри, — в этой компании, какой бы она ни казалась странной, спорщики были устрашающе компетентными. «У богов в этом мире нет других рук, кроме наших». И если взяться за руки…
Биаст высмотрел сестру, бессильно опустившуюся на низкий могильный холм рядом с телом супруга, и поспешил к ней. Упав на колени, он прижал Фару к себе. Склонив друг к другу головы, брат и сестра о чем-то быстро и тихо заговорили. Фара дрожала, но пока не плакала.
— Йяда, — пробормотал Ингри, — не думаю, что нам стоит тянуть, раз есть надежда добиться успеха. — Он оглянулся на воинов, которые перестали толкаться и спорить и смотрели на него в напряженном молчании. «Как если бы я был их последней надеждой попасть на небеса». — Как я… что я… Что мне делать?
Йяда обеими руками стиснула древко знамени с волчьей головой и расправила плечи.
— Ты — король-шаман. Что тебе кажется правильным, то и будет. — Рядом с ней знаменосец с золотым поясом согласно поклонился.
Четыре тысячи, как же их много! «Не имеет значения, с чего я начну, — лишь бы начать».
Ингри медленно повернулся и заметил высокого воина в плаще из волчьей шкуры, который раньше к нему подходил. Он поманил его к себе, вглядываясь в бледные черты. Призрак улыбнулся и ласково кивнул, словно подбадривая Ингри, потом преклонил колено, стиснул левую руку Ингри и склонил голову. Ингри, как зачарованный, провел по лбу воина указательным пальцем правой руки, по которому от повязки на запястье текла струйка крови. Ингри очень смутило впечатление, что он коснулся плоти, а не призрачного холода, как раньше, и он задумался о том, что это говорит о его изменившемся статусе.
— Выйди, — прошептал Ингри, и дух волка, живший в воине, такой древний и изможденный, что казался всего лишь темной тенью, проскользнул у него между пальцев. Воин поднялся с колена и взглянул на ожидающих священнослужителей, потом протянул руку к просвещенному Освину — наполовину в приветствии, наполовину в мольбе. Освин искоса взглянул на Халлану, которая быстро закивала, и взял руку призрака. Воин-волк радостно улыбнулся и растаял в воздухе.
— Ох, — выдохнул Освин. — Ох, Халлана, я не знал… — Голос его дрожал, на глаза навернулись слезы.
— Ш-ш, — успокоила его она. — Теперь, я думаю, все будет в порядке. — Волшебница облизнула губы, глядя на Ингри так, словно он был помесью святыни, ради которой она проделала долгое путешествие, и ее любимого ребенка.
Ингри снова огляделся, смущенный необходимостью делать выбор, и поманил к себе еще одного воина. Тот преклонил колено и неуклюже протянул Ингри голову, которую держал в руках. Ингри повторил кровавое прикосновение, хоть и не знал, какое значение имеет это последнее возлияние, и освободил темный дух сокола, исчезнувший в ночной тьме. Воин снова протянул руку Освину, и на этот раз Ингри разглядел, что прежде чем исчезнуть, обезглавленный воин обрел целость. «Значит, Отец торопится забрать тебя…»
Вперед вышла молодая женщина, в руках которой было знамя с головой рыси Линкслейков — клана, мужская линия которого пресеклась два столетия назад. Коснувшись ее руки, Ингри был поражен: за женщину со знаменем цеплялись еще две души. Рысь знаменосицы оказалась облезлой и грустной, а два других духа — такими израненными, что их невозможно было опознать. Ингри кровью нанес на лоб женщины три параллельные черточки, что, по-видимому, оказалось достаточным, и она радостно направилась к Джоколу, который расцвел, гордо выпрямился и поцеловал женщине руку и что-то шепнул, прежде чем она исчезла. Ингри мог бы поклясться, что услышал тихий веселый смех, который звучал еще мгновение после ухода знаменосицы. «Ах вот что! Джокол — животное Дочери! Леди Весны знаменита щедростью своих благословений».
Следующим оказался тощий старик, устремившийся к Льюко, который посмотрел на него весьма задумчиво. «Льюко, естественно, представляет Бастарда».
— Принц Биаст, — тихо позвал Ингри. — Боюсь, мне потребуется ваша помощь. — «Конечно, кому, как не ему, осуществлять выбор Сына».
— Подозреваю, что меньше всего этой ночью потребуюсь я, — пробормотала Халлана, кинув острый взгляд на могильный холм. — Я посижу с бедняжкой Фарой, пока не понадоблюсь. Ей несладко пришлось.
— Спасибо, просвещенная, — ответил ей Ингри. — Фара терпела издевательства от начала до конца и все же в самый нужный момент вспомнила о том, что она — принцесса.
Биаст подошел и встал рядом с Ингри, настороженно посматривая на него. На его лице были написаны смешанные чувства — и растерянность, и вызов. Безуспешно пытаясь помочь себе иронией, он пробормотал:
— Не следует ли мне называть
