Никому и никогда - Loafer83
— Неа, тебя Игорь Николаевич отмазал, еще вчера с твоим руководством договорился, что ты нужна на следственных экспериментах. Он сказал, чтобы ты дома сидела, приказал мне тебя не выпускать.
— Я никуда и не пойду. Вот бы еще помыться, а я смену белья не взяла.
— Забей, в машинку закинешь. Я тебе футболку дам Серегину, они здесь самые чистые и целые, — хмыкнула Настя. — А в целом они довольно чистоплотные свиньи.
— Лучше быть свиньей, чем человеком, — Аврора посмотрела в окно. — А пельмени есть еще?
— Есть, тут их целая морозилка. Есть еще хинкали.
— Свари всю пачку, я мыться, — Аврора резко встала и мир закачало.
— Ты аккуратнее, а то весь дизайнерский ремонт уничтожишь! — засмеялась Настя.
— Это еще кто кого, — хмыкнула Аврора и, пошатываясь, ушла в ванную
Сергей поселился на работе, забрался в раковину, как рак-отшельник. Он шутил над собой, пытаясь шутками сбить нараставшую социофобию. Мэй молчала, грустно смотря ему в глаза. Она понимала его чувства, ей самой хотелось заползти куда-нибудь, чтобы о ней все забыли. Он приходил вечером перед ужином, когда все назначения выполнены, и больной остается самому себе до вечерних колес. Они почти не разговаривали, гуляя по подобию сквера, подолгу стоя у какого-нибудь чахлого деревца, так напоминавшего их. Природа угасала, и они гасли, чувствуя, как пустота внутри занимает все больше, не оставляя ничего. Наверное, так и должно было быть, Аврора объясняла, что лучше все выбросить из себя, а потом не прозевать момент и заполнить свой мир тем, чем действительно хочется.
Мэй рассказывала о делах в ресторане, Камиль все держал в руках, выдергивая ее из полудремы в полдень на часовое собрание с бухгалтером по зуму. Как бы ни противилась работе, она в душе радовалась, сохраняя в себе чувство жизни. Вопросов было много, ничего из пальца не высасывали ради нее. Сергей слушал и улыбался, видя, как оживает Мэй, как начинают блестеть ее глаза, и как она гаснет, когда больше сказать нечего. О своей работе он молчал, особенно о ночной, когда, пользуясь мощностями рабочего сервера и суперкомпьютера в институте, обрабатывал результаты запросов Насти, выискивая в бездонной пропасти информационной шелухи верные нити. Робот учился вместе с ним, и шелухи становилось меньше, но без человека программа никогда бы не справилась, неспособная отличить шутки и откровенный гон теорий заговоров от гипотез и смелых предположений, но основанных на подтвержденных фактах. Он спешил в больницу к Мэй, и его уже пускали без пропуска, называя мужем, не проверяя документов. Мэй тихо посмеивалась над этим, рассуждая о том, что это пройдет, как только они придут в себя. Он сначала злился, но вскоре понял, что это у нее нервное. Прошлый Сергей, любитель «молодого мяса», как подкалывала Аврора, кончился. Он повзрослел, окончательно, и первой перемену в нем заметила Аврора, быстро и почти безошибочно оценивая состояние любого человека. О Мэй она говорила просто, что она на дне, но жизнь заставит всплыть наверх, живой или мертвой.
В конторе тихо, жужжат кулеры серверов и рабочих станций, серверная рядом за стеклянными стенами, сквозь щели просачивается холодный воздух от огромного кондиционера. Сергей любит зайти за стекло, постоять на холоде, так легче думается. Серверные стойки больше напоминают людей, каждая со своим характером, проблемами и капризами. Он любит наводить здесь порядок, следит, чтобы конденсат не залил пол, как было раньше, сам моет пол и вытирает стойки, не допуская ленивую уборщицу. Здесь вся его жизнь, все его разработки и прямая связь с институтом, расположенном в соседнем корпусе, с их роботом, которого они внедрили в свободный кластер суперкомпьютера. Работать рядом с институтом и удобно и не очень, ведь тебя всегда могут найти, вызвать на разговор. Магистратура заканчивалась, идти дальше он не хотел, не видя смысла в псевдонаучной работе, тем более он не видел себя в качестве преподавателя, первокурсниц можно подцепить и так.
Что-то выходило, теряясь в смутных очертаниях, но и без подсказки искусственного интеллекта он видел, что их объемная фигура неточная. Они упустили один момент, — не определили вектор, куда стремится этот зловещий цветок. Чем дольше он смотрел на этот знак, проекция которого стала символом националистического движения «Правая воля», тем отчетливее видел цветок. Зная привычки разработчиков, фирма устроила комнату отдыха, где стояли две двуспальные кровати и большой холодильник с микроволновкой. В холодильнике всегда была вода и газировка, а морозилка забита разными полуфабрикатами, которые надо было только разогреть, не забыв снять упаковку, даже тарелок не надо было.
Микроволновка грела гуляш с картофельным пюре, а он лежал на верхнем этаже, пытаясь думать о Мэй. Начинало получаться, рабочие вопросы и этот дрянной цветок отступали, тускнели. Запахло едой, он вспомнил о ресторане Мэй и очнулся, за долю секунды до звонка печки. Все зря, цветок победил, и он знал, что они упустили. Хотелось тут же броситься к компьютеру, дурацкая привычка, от которой трудно избавиться. Еда показалась ему безвкусной, даже после того, как от перца все стало черным. И свет потускнел, будто бы просело электричество. Съев все через силу, он убрался и заглянул в серверную, но на стабилизаторах и ИБП напряжение было по верхней границе нормы, все гудело и электризовалось как следует, но в помещении становилось все темнее.
В коридоре послышались торопливые шаги, он расслышал голоса, один из которых был женский. Застучали каблуки, и все стихло. Сергей взглянул на часы 00:37.За дверью кто-то был, нарочито громко булькал смартфон. Он сел за стол и открыл модель трехмерного уродца. Линии больно ударили в глаза, за каждой точкой, в каждой линии он видел смерть, физической болью отдававшейся в истрепанном сердце. Он писал код, не задумываясь, спеша. Свет мигал уже открыто, щелкали в серверной стабилизаторы, запищал на пару секунд ИБП.
Получилось, как он и увидел в комнате отдыха после пробуждения. Его мозг сработал быстрее, а робот подтвердил догадку. Линии уродливого трехмерного цветка сводились по простой формуле в одну точку, превращаясь в кровавый вектор. Программа сама выбрала этот цвет, пульсирующий багровый кинжал, воткнутый в живое тело страны. Робот работал, в левом окне прописывая логику вычисления, бесконечную последовательность цифр и букв на черном фоне. Сергей не следил за этим, он ждал результат, когда программа точно укажет место на карте, просчитает координаты.
Все произошло за секунды. Результат программа тут же отправила по электронке всем сразу, свет потух, а ИБП вырубило из-за скачка. Первая мысль была, что он был прав, и надо было ставить двойного преобразования, но мозг отбросил
