Никому и никогда - Loafer83
В ее отделении регулярно привозили женщин и мужчин разного возраста, причем контингент стремительно молодел. Больные получали команду свыше и следовали по утвержденному на небесах маршруту. Раньше в таком состоянии привозили бабулек, редко дедов, но в последнее время Аврора получала буйных представителей своего поколения, бросавших все и в чем были, одетых в H&M с севшими айфонами, бредущие в глубь страны или устраивавшие сидячие забастовки или стояния в самых неожиданных местах. Раньше она не придавала этому значения, принимая болезнь как есть, препаратами и терапией подавляя внешний сигнал, возвращая человека в условно нормальное состояние. После лечения их выписывали годными к жизни, но нормальными этих не ко времени постаревших людей с потухшим взглядом Аврора бы не назвала. Как бы это не звучало жестоко и цинично, но лучшим исходом для них была бы смерть, чем жизнь под постоянной опекой родных и близких, неспособность к сложному труду и глубокая апатия на депрессивном фундаменте, победить которую не способны никакие препараты. Лекарства превращали их тела в тепличные овощи, и сигнал свыше уходил сам, верно оценивая потенциал исполнительного тела.
Она ощущала такой сигнал на себе или в себе, Аврора точно не могла понять. Но сигнал был, дрожал внутри нее, если и давил, то самую малость. Она знала, что должна сегодня увидеть Егора, зачем и почему нельзя позже она не знала и не думала об этом. Сидя в безликом коридоре под жестким светом ламп, она пересмотрела отношение к больным, в себе, ко всему, что до сегодняшнего дня казалось таким понятным и простым. А день-то закончился, часовая стрелка белых часов перешла две преграды, равнодушно отмечая два часа ночи. Завибрировал телефон. Аврора не сразу поняла, что этот звук доносится из ее сумки. Интересный звук, от которого идет легкая вибрация на дерматин кушетки, не касаясь ее. Аврора вдруг поняла, что тело стало совершенно нечувствительным, она несколько раз больно ущипнула себя, в последний раз до крови, но боли не почувствовала.
— Ну, наконец-то! — Настя была очень раздражена и возмущена, наверное, она выглядела очень смешно в этот момент. — Я тебе звоню-звоню, а она спит!
— Привет, Веснушка. Я не сплю, я в коматозе. А ты чего не спишь?
— Какой сон, у меня самая работа до пяти, потом посплю до обеда. Ладно, я Лешу попросила проверить. Вот. Даже не знаю, прислать тебе массив или так сказать, что вышло?
— Скажи так, смотреть все равно ничего не буду.
— Короче, я выделила теневое лицо из видео, ну, где тренера Юли убивают. Раскадрировала и сама увидела, странно, что мы раньше это не замечали. Я отправила матрицу Леше, а он наложил ее на всех лидеров этого движения — совпадение 97,95 %! У лидера так все 100 %, никак не могу запомнить ее имя и лицо.
— У нее нет лица, поэтому и не можешь запомнить.
— Но это еще не все. Я наложила эту морду на того урода, что Сабину с Алисой заманил, и на других, ну тех, что мне Игорь Николаевич прислал. Там много всякого народа, проходят как свидетели.
— У него свидетели часто становятся обвиняемыми, — усмехнулась Аврора.
— Так и есть! Нашли совпадения. Фотки так себе, поэтому не более 42 %, но это повод проверить.
— Присылай это все Игорю Николаевичу, а я ему объясню, откуда это взялось.
— Хорошо, скоро отправлю. Слушай, а ты как? Звучишь хреново, будто тебя танком размазали.
— Размазали, но не переживай. Я же терминатор из жидкой стали, скоро соберусь.
— Я так и думала, что тебе не надо было туда ходить, — Настя замолчала, Аврора представила, что она по привычке закусила нижнюю губу, Настя всегда так делала, когда волновалась. — Хочешь, приезжай ко мне. У меня осталась бутылка вискаря, ополовиним, тебе не помешает.
— Спасибо, не откажусь. С меня пицца, пойдет?
— Две, одной мало.
— Две, ну ты смешная. Две — это только для меня. Я наберу, как освобожусь.
Игорь Николаевич стоял напротив и внимательно слушал разговор. Он и не пытался делать вид, что не подслушивает. Аврора вздрогнула, не ожидая его увидеть.
— Итак, Настя и Алексей что-то накопали. Это хорошо, но говорить будем не здесь, — он протянул ей халат, Аврора поспешно встала и оделась.
У входа в палату стоял недовольный заведующий, так и не ушедший домой. Он буркнул, что на него давят со всех ведомств, и что толку все равно не будет, пациент под препаратами и ничего не поймет, даже если они будут орать ему в ухо. Аврора сжала его плечи и пристально посмотрела в глаза. Заведующий, молодящийся, с легкой сединой и истощением городского марафонца, застыл, будто бы его загипнотизировали. Игорю Николаевичу показалось, что из ушей стареющего ловеласа пошел пар, но что не привидится к трем часам ночи, так и черта увидишь, а есть он или нет неважно, важно то, что ты будешь делать после этой встречи.
Опер лежал один в четырехместной палате, забинтованный и облепленный датчиками. Дышал он самостоятельно, и привычных вздохов ИВЛ не было слышно. Игорь Николаевич жестом показал Авроре сесть и молчать. Он ходил по палате, держа в руках допотопный прибор, направляя толстую антенну в углы и под кровати.
— Так, все чисто. Можем спокойно поговорить, никто за нами не следит, — он сел, а Аврора покосилась на недвусмысленно свисавшую из правого
