Della D. - Зеркальное отражение

Снейп резко встал на ноги и несколько раз прошелся по комнате. Нет, он не будет сейчас об этом думать. Сейчас он должен думать о Гарри. Мальчик лежал под толстым одеялом, не шевелясь, уже даже не дрожа. Он еще больше похудел, стал как будто меньше ростом. Он не выглядел сейчас на шестнадцать, даже четырнадцать ему можно было бы дать с большой натяжкой. Северус какое‑то время просто стоял и смотрел на него, пытаясь представить, чего бы он хотел сейчас, окажись на месте Гарри. Осознание пришло неожиданно, словно подсказанное каким‑то чужим воспоминанием.

М–да, это было не так просто. То есть он мог бы это сделать, но сама мысль о реакции директора, который обзавелся привычкой появляться в его апартаментах в самый неподходящий момент, пугала его.

- …Он сказал, что если вы будете вести себя мягче по отношению к своим студентам, это еще не значит, что вы повторите судьбу Томаса Брауна…

- …Я готов поверить, что ты действуешь во благо мальчика, Северус. Но мне не нравятся твои методы.

— Что именно вам не нравится?

— Мне не нравится, что утром он выходит из твоей спальни…

- …Значит, это правда? Значит, тебе не сын был нужен. Ты просто хотел затащить меня в постель, ты воспользовался моей доверчивостью, моим отношением к тебе!..

Северус встряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет, он не позволит чужим грязным домыслам испортить последние часы жизни Гарри!

Снейп скинул обувь, забрался под одеяло, обнял мальчика и крепко прижал к себе. Кожа Гарри была холодной, как будто он лежал не под одеялом, а на сквозняке. Зельевар устроил его голову у себя на плече, несколько раз пригладил непослушные черные волосы, но это как всегда не помогло. Тогда он поцеловал мальчика в висок и прошептал на ухо:

— Спи, мой мальчик. Ничего не бойся, я рядом. Тебе уже никто и никогда не сможет причинить вреда. Знай, я очень тебя люблю и очень тобой горжусь. Спи…

На большее его не хватило, горло сжалось от подступивших к глазам слез. Северус плотно сжал веки и обессилено положил голову на подушку. Усталость взяла свое, и вскоре он тоже спал.

И он не был уверен, что ему стоит просыпаться, если к утру сердце Гарри совсем остановится.

***

Тепло появилось внезапно, когда в мире уже не осталось ничего. Оно хлынуло со всех сторон, одновременно снаружи и изнутри, согревая его, заставляя снова почувствовать свое тело. Первыми он ощутил руки. Пальцы, ладони, запястья, предплечья, плечи… Они были прижаты к чему‑то теплому, едва заметно вибрирующему. Только вечность спустя Гарри осознал, что вибрация – это стук чужого сердца. Потом он услышал и свое сердце, бьющееся в груди, спину, на которой лежали чьи‑то руки. Затем он почувствовал, что его голова лежит на чем‑то не слишком мягком, немного угловатом. Ему стало так любопытно, что же все это значит, что он на мгновение забыл, что не мог открыть глаза, а когда он об этом вспомнил, он уже смотрел в лицо Снейпа. Мужчина выглядел измученным, хмурился, несмотря на то, что спал, лицо его мученически кривилось, как будто ему снилось что‑то очень неприятное. Гарри хотел было его разбудить, но сил хватило только на то, чтобы высвободить одну руку и обнять зельевара. После этого он снова провалился в глубокий сон. На этот раз абсолютно нормальный и здоровый.

Когда Гарри снова проснулся, он был один. Свою комнату он узнал сразу. Сейчас, залитая лучами уже заходящего летнего солнца, она выглядела как никогда мило и уютно. Батарея разнокалиберных пузырьков с зельями, выстроившаяся на прикроватной тумбочке, впечатляла. Легкий беспорядок вокруг неожиданно привел мальчика в полный восторг. Он был так рад вернуться сюда. Домой.

Дверь едва слышно скрипнула, и вскоре в поле зрения Гарри оказался профессор Снейп в неизменной черной мантии, живой и здоровый, лишь немного бледнее обычного. Он опустился у кровати прямо на колени и заглянул Гарри в лицо, словно не веря, что у мальчика действительно открыты глаза.

— Гарри? – едва слышно позвал он.

— М–м–м? – ответил тот. На более четкий ответ у него не хватило сил: горло было слишком сухим. Очень хотелось пить.

Словно прочитав его мысли (а, может быть, и действительно прочитав), Снейп протянул ему стакан воды с соломинкой. Гарри сделал несколько глотков и откашлялся, прочищая горло.

— Привет, — хрипло поздоровался он.

— Привет, — с готовностью откликнулся Северус и улыбнулся. Такой улыбки Гарри не видел у него никогда – спокойной и безмятежной, искренней и естественной. – Как ты себя чувствуешь?

— Живым, — очень серьезно ответил мальчик и тоже улыбнулся. – И так рад видеть живым тебя. – Он опустил глаза, взглянув на руки зельевара, лежавшие на кровати, и протянул к ним свою ладонь, как будто желал проверить, настоящие ли они. – Твои пальцы. Их вылечили.

— Они еще иногда ноют во время смены погоды, но Поппи уверяет, что это пройдет.

— Хорошо. – Гарри снова посмотрел в лицо Северусу. – Долго я был без сознания?

— Долго. Сегодня двенадцатое июля.

— Вот черт, — вяло поразился Гарри. – Я пропустил экзамены!

— Ввиду очевидных уважительных причин тебе разрешено сдать экзамены тогда, когда ты поправишься. – Снейп усмехнулся. – Но преподаватель Защиты заявил, что он зачтет тебе победу над Тем… Волдемортом в качестве экзамена.

— А мой преподаватель Зелий не собирается последовать его примеру? – хитро прищурившись, поинтересовался Гарри.

— Едва ли, — наигранно строго ответил Снейп. – Вот если бы ты победил его при помощи какого‑то зелья…

— Жаль, — печально вздохнул мальчик. – Почему ты так смотришь на меня?

Северус немного смутился, но ответил честно, как только мог:

— Ищу следы перемен. Если я правильно понимаю, твои чувства должны измениться. – Он снова заглянул Гарри в глаза. – Огонь, погубивший Волдеморта, был слишком сильным. Какие‑то твои чувства должны были в нем сгореть. Почему он загорелся именно в тот момент? Почему не раньше?

— Я просто очень испугался за тебя, — признался Гарри. – Не хотел, чтобы ты погиб.

Северус прореагировал на это довольно странно, по мнению Гарри. Он помрачнел, печально покивал и тяжело вздохнул.

— Да, именно так твой двойник перестал что‑либо чувствовать к моему двойнику, — сказал Снейп. – Но, по крайней мере, я не вижу в твоих глазах былой ненависти. Меня это вполне устраивает.

Гарри обеспокоено прислушался к своим чувствам. Нет, все правильно, никаких перемен. Разве что… Да, боль от былых потерь – родителей, крестного – притупилась, страх потерять Северуса и снова остаться в одиночестве… исчез совсем. Наверное, потому, что теперь уже ничто не угрожало им. Этим открытием Гарри поспешил поделиться со Снейпом, пока тот совсем не загрустил. Кажется, зельевара это успокоило.