Далия Трускиновская - Нереал

— Семнерим Астафагор, кажется, я его держу!

— Этого не может быть! — убежденно отвечал мужской голос. — Ты как тот человек, который в совершенно темной комнате ловит черную кошку, прекрасно зная, что ее там нет, но время от времени вскрикивая — ага, кажется, я ее держу!

Степашина вовсе не мечтала дожить до того дня, когда незримые голоса начнут ей рассказывать бородатые анекдоты. Уронив беляш, но удержав “Фанту”, она поспешила вниз по лестнице.

Мало ли какую нечистую силу призвал на борьбу с грозой вредный мальчишка Таир!

Гроза и без того нагнала на город мрака, а к тому же и вечер был осенний, недолгий. На лестнице не всюду горел свет. И из мрака явился, загородив Степашиной дорогу, мужчина. Был он невообразимо красив — статный, с золотыми кудрями до плеч, весь в нежнейшем золотистом пушке, и — только в нем!

Степашиной доводилось видеть голых мужчин не только на картинках. Когда в город приезжало “Тарзан-шоу”, именно ее Ксения командировала писать репортаж о. мужском стриптизе, здраво рассудив, что более молодые сотрудницы от такого счастья просто надолго обалдеют.

Но чтобы парень, способный заткнуть за пояс все убогое “Тарзан-шоу”, болтался голышом на вонючей лестнице?

— Тихо, тихо, — сказал золотистый Тарзан. — Никуда не надо бежать.

— Вы хотите меня изнасиловать?.. — дрожащим голосом спросила Степашина.

— Отнюдь, — отвечал красавец. И едва удержала Наталья на языке зловещие слова из другого бородатого анекдота:

— А придется!

Сознание раздвоилось: меньшая его часть пыталась собрать в кучу разбежавшиеся слова и призвать красавца к порядку, а большая — молча слушала то, что происходит с телом. Происходило же неслыханное — Степашина ощущала взлеты и падения, жар и всплески, словом, то, чему на лестнице никак не место.

— Чем это ты там занимаешься, Семнерим Астафагор? — раздался женский голос.

— Удерживаю! — отвечал Тарзан.

— Другого способа ты не знаешь? — женщина явно сердилась.

— А ты-то знаешь, Ребалиань Адинурада? Очевидно, не знала и она.

— Я держу ее, а ты извести Таира Афроластериска, — сказал Тарзан. — Он подумает, что мы заранее припасли ему такой подарок!

Очевидно, Таиру за это время удалось справиться с грозой — в окошке на лестничной клетке посветлело, а Тарзан, напротив, стал блекнуть и даже сделался прозрачным. Степашина потрясла головой. И тут сверху послышались торопливые шаги Таира.

— Она? — спросил, появляясь пролетом выше, юный маг. — Да это же Наталья Степашина! Что вы мне голову морочите? у

— Она каким-то странным способом связана с Ассарамом Кадлиэлем! — возразил женский голос. — Он от нее получает подпитку! Что я — следов его щупальцев не признаю?

— Ты хочешь сказать, что он с ней?.. — Таир чуть было не выпалил “спит”, хотя как раз этого за инкубами и не водилось, сделав свое дело, они вовсе не засыпали.

Действительно, маленькая кругленькая Степашина, за близко посаженные глаза, нос с легкой горбинкой и широкую физиономию прозванная коллегами было “Совушкина”, менее всего могла бы навести на мысль о плотском сношении, тем более — двадцатилетнего парня.

— Нет, Таир Афроластериск, если бы я хотела сказать, то и сказала бы, — возразила незримая женщина. — Я не понимаю, что его к ней привязало, и честно сообщаю тебе об этом.

— А следы от щупальцев есть, ты их и сам можешь обнаружить, если внимательно вглядишься в ее ауру, — добавил прозрачный, но еще не полностью растаявший Тарзан.

Таир медленно спустился и протянул к Степашиной руки ладонями вперед. Повел этими ладонями влево, вправо, заглянул зачем-то сбоку и опустил руки.

— Так вот, значит, на что похожи следы от щупальцев... — задумчиво произнес он.

— Теперь будешь знать, — сказал Тарзан и исчез.

— Наталья Андреевна! — обратился Таир ко вконец перепуганной Степашиной. — Вы только не бойтесь — но К вам кто-то присосался и жрет вашу энергию. Вы же сами писали про энергетических вампиров — я читал! Там все было правильно. Рядом с вами какой-то нехороший человек, от которого давно пора избавиться.

— Это не столько он, сколько тульпа, — вмешался женский голос.

— Вот только тульпы мне и не хватало, чтобы спятить окончательно! — воскликнула Степашина. — Когда мы публиковали куски из книги Александры Давид-Неэль про Тибет, даже корректура смеялась — как она сделала монаха-тульпу, а потом сама не могла от него избавиться.

— Несть спасения во многом знании, — с непонятной издевкой произнес Таир. — Я вас серьезно спрашиваю — появился у вас знакомый, с которым куча проблем?

— Появился! — выкрикнула Степашина. — А вы что — вот так прямо придете ко мне домой и выставите его?

— Он что же — у вас дома?

— Комнату снял, задатка не дал, платить не желает и выезжать не собирается, еду из — холодильника таскает, вчера пачку пельменей сожрал, заперся в маленькой комнате и не отзывается! — стала отчаянно перечислять все грехи постояльца Степашина. — Я не Рокфеллер, чтобы здорового мужика содержать! Пробовала его на работу устроить — так он и работать не хочет!

— Очень интересный. портрет, — заметил Таир. — Стало быть, этот дармоед сейчас сидит у вас дома?

— А где же ему еще быть?

— Это тульпа! — убежденно заявил Семнерим Астафагор. — На что Ассараму Кадлиэлю пельмени? Инкубы пельменей не едят!

— Вот и замечательно! — сказал Таир. — Как насчет того, чтобы прямо сейчас отправиться к вам в гости?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ТО ЛИ ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ФИНИШ, ТО ЛИ ПЕРЕДЫШКА ПЕРЕД СРАЖЕНИЕМ

Знал бы я, какая милая неделька мне предстоит! Сорок раз бы подумал, прежде чем, спотыкаясь, гнаться за джипом, увозящим Ваську. Всякое со мной бывало — с лестниц падал, в Берладке чуть не потонул, кролик меня даже укусил — кролик, которому этого по биологии не положено! А вот арестовали меня впервые.

— Будешь сидеть с ними и контролировать, — сказал следователь Горчаков.

— Вася, у меня обязательства перед редакциями. Я должен сдавать снимки, бегать на задания. Иначе мне просто будет нечего есть! — честно возразил я.

— А он тебе пельменей подбросит, — съязвил злобный Башарин.

Он не мог простить и никогда не простит Ваське, что тот так его опозорил перед Сафари.

Естественно, ролевики с бодигардами знали, как подъехать к полигону цивилизованным путем. Мы вылезли из машин, ребята по Васиной просьбе остались возле недоразрушенной казармы, а мы четверо вошли вовнутрь — Васька, Башарин, визгливый тип и я.

Когда мы ночью мотались по Малаховке, Васька обещал, что в казарме наверняка остались койки и матрасы. И — таки не соврал. Но эти койки были достойны испанской инквизиции. А матрасы довольно было увидеть однажды, чтобы приобрести стойкое отвращение к военной службе и к полосатой ткани. В самом деле, любопытно — почему они всегда полосатые?