Сергей Гавань - Изумрудный трон

Цеппеуш открыл дверь во вторую комнату. Кобар лежал на узкой койке прямо в сапогах, закинув ногу за ногу. В руках он беспокойно вертел кинжал с красивой гравированной рукоятью.

Услышав стук, парень запрокинул голову и посмотрел снизу вверх на Цеппеуша.

Смешно признаться, но у Цеппеуша никогда не было настоящих друзей-мальчишек. Всё больше времени он проводил с Венбером, или в обществе подруг. А настоящего друга у него не было. И как поддержать парня, который по-видимому, горевал из-за смерти товарищей он не знал.

— Хотел узнать, как ты.

— Дерьмово. Ничего, что я буду говорить как обычно?

— В задницу все эти «дивайны», — махнув рукой, он присел на табуретку.

Кобар слабо улыбнулся.

— Её кинжал?

— Ага. Второй вон там, — солдат показал на потолок. Цеппеуш задрал голову, увидел воткнутое в него оружие.

— Красивые.

— Ага. Знаток?

— Любитель.

— Я сам в них не очень разбираюсь. Всё больше к простому тянусь. К мечу и щиту. А Ёжа была другая. Любила сложности. Когда можно было пойти напрямик, она делала крюк, заходя сзади.

— Она была хорошей?

— Скорее всякой. Помню, к нам привели двух новичков — парня и девчонку. Тот сильно издевался над девчонкой. И Ёжа сделали ему тёмную. Прирезала в подворотне. А девчонку воспитала, по-своему конечно. Мы молчали, сержант тоже, потому что в полку нет места притеснению. Её Серой Ленточкой кличут. Может быть, видел этой ночью.

— Та, что плакала?

— Да.

— Тоже кого-то потеряла?

— Мы плачем не только по Ёже. Мы плачем по всем, кто погиб. Все мы — семья. Ёжа, Ланкорд, Тягун. У второго осталась семья в Леонте. Ввершик, кстати, хочет взять отгул и навестить их. А Тягун учил меня по конскому навозу и среди трупов и не блевать. Но сегодня я видел, как Ёжа задыхается… а Тягун превращается в груду варёного мяса… — он сжал дрожащие кулаки.

Цеппеуш некоторое время молчал.

— Я когда-то тоже терял друга. Мы постоянно натыкались на неприятности, и вместе из них выбирались. Гуляли по крышам в Драконьем Языке, бегали от садовника, когда воровали яблоки. Как-то он помог Венберу найти меня, когда я валялся избитый в подворотне после драки с местными мальчишками.

А потом его насмерть загрыз волк. Отвратные чувства. Я даже плакал. Кто-то сказал мне, что я должен думать о всём хорошем, что у нас с ним было, и тогда не будет так больно.

— И как, помогло?

— Нет. Беда в том, что чем больше хороших моментов я вспоминал, тем больнее мне было осознавать, что их больше не будет.

— И что же делать?

— Постараться забыть, — Цеппеуш хлопнул в ладоши. — Поднимайся. Что тебе сейчас нужно — так это выпивка и шумная компания. И мне, кстати, тоже. Я, между прочим, впервые побывал по уши в дерьме.

Кобар сдавленно хохотнул.

— Понравились ощущения?

Цеппеуш ответил, чувствуя смущение.

— Нет.

Солдат посмотрел на него и поднялся с койки. Подпрыгнул, выдернув кинжал из потолка.

— Дай мне пару минут.

Цеппеуш вышел, размышляя, правильно ли поступил, утаив, что рассказывал всего лишь про любимого пса.

Кобар положил на руку оба кинжала, судорожно вздохнул и, зажмурившись, горячо поцеловал рукоятки.

— Прости, Ёжа. Примем совместную ванную в следующей жизни.

Глава 30. Чёрные птицы, белые рыбы

Драконий Клык — это титул, присваиваемый трём лучшим фехтовальщикам Изры. Вместе с этим они получают ленные владения, до тех пор, пока им не найдётся более достойная замена, а также большая пенсия и неотъемлемое право их потомков на жизнь не ниже среднего класса.

Взамен Клыки клянутся в верности Пророку, обязуясь защищать его ценой жизни. Данная традиция возникла во времена правления династии Мендрагусов, и практически угасла вместе с гибелью Тадеуша, после которой все три Клыка покончили жизнь самоубийством.

Вечером в одном из забрасинских трактиров с названием «Ярый Башмак» обычно не так людно. Горожане, люди в большинстве своём среднего класса, предпочитали ложиться спать раньше, чтобы набраться сил перед новым рабочим днём. Поэтому в зале сидело лишь пятеро посетителей: трое солдат в гражданском, которые догадывались о том, кем был Сутрак до того, как купить трактир, и пара завсегдатаев-стариков, которые жили за счёт своих богатых детей.

Хозяин возился в зале, помогая помощнице вытирать столы и стойку. Проходя мимо солдат, он бросил взгляд на стол — всего три кружки миргордского и крошечная миска с перчёными бобами катрейла, которые запекли в угольях.

— Что-то случилось в рядах теургиатской армии? — тихо поинтересовался Сутрак, подняв миску и вытерев под ней.

Старший сделал глоток из кружки и разочарованно крякнул.

— Жалованье стало совсем крохотным, Сутрак. Говорят, из столицы пришёл приказ урезать бюджет армии, в назидание Гверну Конкруту, за то, что вместо плановой подготовки к посвящению нового Пророка он просиживает штаны и не занимается своими обязанностями. Получается, что виноват он один, а страдают все остальные. Видят Боги, если бы не его былые заслуги и любовь армии, его бы уже отстранили или ещё хуже — повесили.

— А что с ним?

— Говорят, загрустил после смерти Мирата. Старик был для него вторым отцом, сам знаешь. К тому же у него какие-то нелады в личной жизни, но это так, на уровне сплетен. Да и Кархарий тяжко оскорбил его в битве при Кебее. Гверн не забывает оскорблений.

Сутрак кивнул. Та история была ему хорошо знакома хотя бы потому, что в молодости он сам носился между тремя армиями, собирая информацию для тогда ещё второго советника Кархария Велантиса.

Он вернулся к стойке, взял небольшой жбан пива с полки и подошёл к столику, сам дивясь своей щедрости. Наверное, сказывалось предчувствие беды.

— Это подарок от заведения.

— Нет, Сутрак, — запротестовали солдаты. — У тебя и так самое дешёвое пиво в городе.

Сутрак осклабился.

— Бросьте, парни. Я когда-то сам служил и понимаю, что к чему. У вас два дня отгула? Ну так возвеселите глотки, и забудьте о тяготах на эти два дня. Пейте.

Он кивнул солдатам и отошёл к Саре.

— Можешь идти. Ткор тебя сменит.

— Уверен? Я всё равно никуда не спешу.

— Ты отработала положенный день. Это Ткор опаздывает. Иди.

— Ну, как знаешь.

«Да, я знаю».

Помощница ушла. Она кое-что знала о нём, но не более. Приятная девушка, которую не хотелось свить под удар. А таков имел шансы назреть, после того, как неизвестные профессионалы пять дней назад ограбили сциллитумный Барьер, и вернулся Остис. Сутрак посмотрел в окно, за которым совсем стемнело, и продолжил охаживать уже давно чистую стойку.