Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

…Когда портные, охая и бормоча себе под нос, произвели над платьем упомянутую хирургическую операцию, оно приобрело совершенно иной вид. Теперь два отдельных полотнища спадали с пояса платья до пола, одно спереди, другое сзади, а между ними открывались стройные округлые бедра. Дариола с удовольствием оглянула себя в зеркало, залюбовавшись результатом.

— Теперь я знаю, — сказала она с улыбкой, — почему король называет вас отличным советчиком, Аскер. Вы компетентны буквально во всем!

Аскер учтиво поклонился.

— Может, вы мне посоветуете, какое ожерелье надеть к моему наряду? — спросила Дариола.

— Да, пожалуй, я смогу вам помочь, — кивнул Аскер. — Если мне не изменяет память, в королевской сокровищнице я видел чудесное ожерелье из дымчато-черных хрусталей. Оно бы сюда очень подошло.

Вдруг Моори потянул Аскера за рукав.

— Лио, в какой металл оправлены эти хрустали? Уж не в платину ли?

— В платину, а что?

— А эти хрустали огранены случайно не в форме капель?

— Ну да, в форме капель. Погоди, Эрл, а откуда ты это знаешь? Ты ведь ни разу не был в королевской сокровищнице.

Моори укоризненно покачал головой.

— Лио, эти хрустали король подарил тебе еще тогда, когда меня здесь не было.

Аскер хлопнул себя по лбу.

— А я еще говорил, что память мне не изменяет! — рассмеялся он. — Я пришлю вам это ожерелье сегодня же, принцесса.

— Вы так любезны, господин Аскер! — улыбнулась Дариола.

— О, не настолько, как вам кажется, принцесса: это ведь женское украшение, и я все равно не могу его носить.

Сегодня Рамас Эргереб получил сразу два важных письма: одно из Паорелы, другое из Валиравины. Оба письма его несказанно удивили и заставили совершенно по-иному смотреть на вещи.

В письме, пришедшем из Паорелы, речь шла о вещах, хорошо ему известных, а именно о способностях адептов Сиа пятой ступени. Агент Эргереба описывал в письме свои смутные догадки по поводу Аскера и объяснял причины, по которым он решился устроить ему проверку.

По поводу этого агента Эргереб сам имел некоторые подозрения, но совершенно иного рода. Давно, уже около восьми лет назад, этому агенту было поручено одно ответственное задание, которое он не выполнил. Эргереб очень ценил его, и провал дела был для него большой неожиданностью. При расследовании обстоятельств стало известно, что планам Эргереба помешала роковая случайность. Но Эргереб, обладавший сверхъестественным нюхом на всякого рода подлости, усомнился в результатах расследования и решил провести собственное дознание. Способами, известными лишь ему, он выяснил, что здесь были замешаны интересы броглонских кланов, которым было не на руку излишнее укрепление Аргелена. Они хотели, чтобы в Скаргиаре сохранялся баланс сил, иначе Аргелен мог попытаться прибрать к рукам броглонские территории. Припертый к стене агент раскаялся, но с тех пор Эргереб держал его под особым надзором.

Это письмо, если в нем содержалась хоть доля правды, было бесценно. А Эргереб подозревал, что правды в нем было гораздо больше, и вот почему. Этот агент, один из немногих, не только знал о силе Эргереба, но и однажды испытал ее действие на себе, так что если ему пришлось испытать ее в другой раз, то, по крайней мере, было с чем сравнить. Но вот как он додумался спровоцировать Аскера применить свои способности? Здесь Эргереб ничего не мог придумать, кроме исключительно развитой интуиции своего агента и его желания загладить свою оплошность восьмилетней давности. Хотя впрочем… письмо другого его агента, которое и заставило его обратить на Аскера особое внимание… Она писала, что влюбилась в него так безнадежно, что ей самой не справиться. Это она-то, которая всегда была так осмотрительна и не позволяла пудрить себе мозги! Если Аскер и в самом деле адепт пятой ступени, то вполне понятно, как это ему удалось.

Так-так, нашего полку прибавилось… Эргереб досадливо поморщился. До сих пор другие адепты пятой ступени вели себя тише воды, ниже травы, копя силу по тайным обителям, и он был единственным на этом поприще. Теперь у него появился соперник. Пусть слабый, неопытный, мало знающий о жизни, но соперник. Он уже успел наломать немало дров и причинить аргеленскому престолу немало неприятностей. Говорят, он молод… Что ж, как и каждый, кто молод, он стремится переделать мир по своей мерке и доказать окружающим, что он кое-чего стоит. Ему пока везло, и это к счастью: те, кому везет, считают, что им будет везти всегда, и теряют всякую осмотрительность. Рано или поздно, но он зарвется, и тогда можно будет нанести ему сокрушительный удар.

Второе письмо было прочитано только после того, как осмыслено первое, и все те утешительные выводы, которые Эргереб сделал из первого письма, померкли перед краткими и емкими строками второго.

Автором письма был Гарилаф, тот самый, который прислал Фаэслер почтовую бирхаз и который под видом смиренного отшельника выжал из настоятеля Норло нужные сведения столь неподобающим святому способом. Он дословно передал в письме к Эргеребу свою беседу с Норло, воздержавшись от каких-либо комментариев на этот счет, хотя именно он мог бы это сделать.

— Молчишь, скряга, — недовольно проворчал Эргереб, прочитав письмо Гарилафа, — не хочешь делиться со мной своими мыслями, хотя они у тебя, конечно, есть. Или же то, что ты узнал, слишком непривычно даже для твоего змеиного ума, и ты боишься ляпнуть какую-нибудь глупость? Ну ладно, подумаем сами.

Честно говоря, Эргереб и сам не знал, что следует думать по этому поводу. Истории о животных, которые в результате запутанных скрещиваний случайно или волею богов оказывались обладателями развитого интеллекта и, попав в общество, становились его членами, — да, такие истории в Скаргиаре бывали, хотя и очень редко. Но вот остальные моменты рождения и существования Аскера были скрыты такой плотной завесой… Взять хотя бы его сознание. В письме черным по белому написано, что «он помнит себя с того момента, когда взошло солнце, и что в тот момент он находился на вершине горы». Как это понимать? Ведь любой аврин, пусть он даже не помнит своих первых ощущений на этом свете, все равно запоминает какие-то отрывки из своего раннего детства, полувоспоминания-полуощущения, которые на всю жизнь остаются с ним. А этот, будучи уже вполне развитым физически, был совершенно не развит духовно до пресловутого момента осознания на вершине горы! Прямо история из древних саг: солнце взошло и вдохнуло жизнь в мертвое тело! Прошу прощения, не мертвое, а бесчувственное. Интересно, кто это тело туда положил? Да, еще одна нелепость: Гарилаф писал, что накануне была страшная гроза, и молнии били в гору почти непрерывно. Гм… Если там что-нибудь лежало, оно издохло бы в мгновение ока и сгорело бы дотла. Значит, ночью Аскера на горе не было. Он появился там позднее. В какой момент? В момент восхода солнца. Но это же абсурд!