Светлана Крушина - Голос дороги

Судя по виду свернувшейся в кресле Илис, ей больше ничего не было нужно. Она была довольна и счастлива, и только что не мурлыкала. Роджер посмотрел на нее, усмехнулся и занял свое обычное место возле Илис, у ее ног на полу. Грэм вспомнил, как однажды девушка спросила у него, неужели на полу удобнее, чем в кресле рядом. Она то ли не понимала, то ли не желала понимать, как относится к ней ее телохранитель. Роджер, не смутившись и не изменившись в лице, — выдержка все же у него была потрясающая (когда он брал на себя труд держать себя в руках), — тогда рыкнул что-то в своем духе, отнюдь не любезное, и их разговор перерос в очередную склоку. Больше Илис никогда об этом не спрашивала, только улыбалась очень странно, когда обнаруживала у своих ног непрошеного телохранителя.

Гата сделала круглые удивленные глаза, взглянула на Грэма, который только ухмыльнулся, и обратилась к Роджеру:

— Можно придвинуть еще одно кресло. Вовсе не обязательно сидеть на полу…

Роджер поднял на нее глаза, в которых была мрачная насмешка, и покачал головой.

— Мне и так неплохо. Но спасибо за заботу… Гата.

Грэм едва не поперхнулся и перестал улыбаться.

Гата же неожиданно покраснела, и это привело его в еще большее смятение. Обычно Гата не краснела перед молодыми людьми.

Он подтащил к камину еще два кресла, для сестры и для себя, но Гата отказалась.

— Я посижу с вами чуть позже. Вы, наверное, голодны, а до ужина далеко, так я распоряжусь принести какой-нибудь еды и вина. Кстати! Грэм, у нас завтра будут гости. К нам каждую неделю приезжают Шорлевели. Помнишь их?

Грэм покачал головой.

— Как — не помнишь? — удивилась Гата. — А Камиллу — тоже не помнишь?..

— Какую еще, к Борону, Камиллу? — хмуро спросил Грэм.

— Неужели Камиллу не помнишь? Не может быть. Вспомни: такая высокая девушка с каштановыми локонами, зеленоглазая, лицом на лисичку похожа. Она постоянно строила тебе глазки, хотя ты неоднократно ее отшивал.

— О боги, Гата! Можно подумать, одна она строила мне глазки. Не помню я!

— Значит, еще вспомнишь. Завтра она будет у нас со своей матушкой…

— Спасибо за предупреждение. Значит, завтра я поеду в город.

— Ты что же, не хочешь с ними видеться?

— Разумеется, не хочу. Не знаю, что ты там себе вообразила, но я вовсе не желаю возобновлять прежние знакомства. И, прошу тебя, чем меньше ваших знакомых будут знать, что я здесь, тем лучше для меня, так что, пожалуйста…

Гата озадаченно посмотрела на него.

— Снова темнишь, братец. Ты что же, скрываешься от кого-то? Может, все-таки расскажешь?

— Может быть. Но не сейчас.

— Хорошо, — кивнула Гата, бросила еще один заинтересованный взгляд на Грэма, потом — на Роджера, и вышла из комнаты.

Со вздохом Грэм опустился в кресло перед камином и с силой потер глаза.

— О боги, — пробормотал он. — Снова весь этот идиотизм… Смотрины она хочет, что ли, устроить?..

— Что за Камилла? — требовательно спросила из глубин кресла Илис, которую было не слышно уже несколько минут — явление настолько необычное, что Грэм уж было подумал, что она задремала.

— Да не помню я, сказал же… — раздраженно отозвался Грэм. — Не могу же я помнить всех девиц, которые мне глазки строили?..

— А что, их было так много? — хихикнула Илис.

— Достаточно… — Грэм вдруг вспомнил Марьяну и последний разговор с ней, и скрипнул зубами. — Роджер! Завтра едем в город, слышишь?

— А я? — тут же влезла Илис.

— Ты здесь остаешься, — отрезал Роджер и поднял глаза на Грэма. Лицо у него было очень серьезное, и даже насмешливый огонь в ониксовых глазах потух. — Грэм, ты в самом деле не хочешь встречаться со своей воздыхательницей?

— Конечно, не хочу! На кой она мне сдалась? Да и я ей сейчас, я думаю, ни к чему… тем более — в таком виде.

— А ты уверен, что ты — не женоненавистник?

Невольно Грэм засмеялся.

— Уверен. Но вся эта аристократическая компания меня не интересует. Зря мы, наверное, вообще сюда приехали, нужно было в городе оставаться.

— Да нет, почему же, — запротестовала Илис. — Здесь очень мило. Во всяком случае, гораздо лучше, чем в какой-нибудь гостинице, они у меня уже в печенках сидят…

— Значит, наслаждайся, пока можешь. Завтра познакомишься еще и с этой… Камиллой, будет вокруг тебя куча высокородных дам. Если сегодня не решишь, что хватит с тебя и моей сестры…

— Ничего, я терпеливая.

Тут вернулась Гата, ведя за руку маленькую девочку лет четырех. При первом же взгляде на нее Грэм понял, что это дочка Нинели. Сходство бросалось в глаза. У девочки были темные волосы, большие голубые глаза, тонкие черты лица. Она с большим любопытством рассматривала компанию у камина, не проявляя ни малейшего страха. Илис немедленно заулыбалась ей, вызвав ответную улыбку. Роджер словно не замечал ребенка. А Грэм понятия не имел, как нужно обращаться с детьми. Единственный его опыт был с близняшками Брайана, но они все-таки были повзрослее.

— Это Катрина, — улыбнулась Гата, указывая на девочку, которая во все глаза смотрела на Илис, улыбаясь от уха до уха. — Дочка Нинели и Виктора. Ей было скучно в комнате, на улицу ее сегодня не выпускают из-за плохой погоды, и она попросила взять ее с собой. Надеюсь, возражений нет?

— Конечно, нет, — жизнерадостно сказала Илис и, наполовину высунувшись из кресла, обратилась к девочке: — Хочешь, пойдем, поиграем?

Конечно же, Катрина хотела, и немедленно утащила Илис на пол, на ковер, так что они оказались за спинами у всей остальной компании. Роджер не шелохнулся. Лицо у него стало совершенно отсутствующее и неподвижное. Гата, понаблюдав немного за азартной возней племянницы и Илис, уселась в кресло и повернулась так, чтобы видеть лицо Роджера. Грэм снова мысленно нахмурился.

Служанка принесла поднос с едой и вином; Илис немедленно стащила с него несколько яблок и вернулась на ковер, к своей новой приятельнице. Прервать игру ради трапезы ни она, ни Катрина не пожелали. Они явно были в восторге от общества друг друга.

— Милая у Нинели дочка, — заметил Грэм, крутя в руках серебряный кубок с вином. Кубок был очень знакомый, с гербом князей Соло на стенках. Грэм почувствовал, что с каждой минутой ему все тяжелее находиться в доме. Буквально все, каждая вещь, напоминала об отце, а каждое воспоминание причиняло боль. Он уже жалел, что приехал.

— Да, — согласилась Гата. — И веселая. Пока еще Нинель ее не испортила своими методами воспитания. Кстати, Грэм. Мама знает, что ты здесь. Ей рассказала Элис.

— И что?

— Не знаю, я не успела с ней поговорить. Но, как видишь, она не стремится увидеть тебя немедленно. Думаю, она решила подождать до ужина.