Невеста для пилигрима (СИ) - Рута Даниярова
— Кажется, совсем недавно это было, а вот уже лет двадцать прошло, — вздохнула Элма. — Расстроила я тебя, девочка моя.
— Посмотри, какое кольцо подарил мне Лейнар в честь помолвки! — Виола протянула руку, и Элма ахнула.
— Какая красота! Да такому колечку любая принцесса позавидует! Да уж, твой жених, видно, будет тебя баловать… Ладно, девочка, пойду я ложиться, а то за два дня набегалась…
Элма, легонько обняв Виолу напоследок, вышла из комнаты.
Девушка подошла к окну, выхолодившему на красивый сад. Темнело, легкая августовская вечерняя прохлада спустилась на землю. Свежий ветерок с моря легко колыхал кружевные занавески.
Скоро она покинет дом, оставит отца и родной Шимарут, уплывет на корабле в Алтуэзию. Будущее волновало, но казалось светлым и прекрасным, ведь они будет вместе с Лейнаром.
Вздохнув, девушка сняла с пальца кольцо и коснулась губами прекрасного голубого камня.
В комнату вошла служанка она помогла девушке снять платье и пожелала спокойной ночи.
Виола переоделась в тонкую рубашку для сна, расшитую по подолу мелкими голубыми цветами. Она купила ее совсем недавно, не могла отказать себе в удовольствии, увидев такую красоту.
Девушка распустила густые волосы цвета меди, и длинные пряди рассыпались по спине, окутав ее шелковым покрывалом.
Лейнар говорил, что ему очень нравятся ее волосы.
Она уже собиралась ложиться спать и погасить лампу, когда в комнату вошла служанка.
— Госпожа Виола, вы еще не спите? Ваш жених просит вас прийти к садовой калитке. Вроде как подарок передать.
Виола улыбнулась. Лейнар часто передавал ей через посыльного подарок вечером. Желтую розу, коробочку конфет, книгу. Обычно это происходило раньше, но сегодня был особенный день.
Виола надела просторное домашнее платье, наспех пальцами заплела волосы в тяжелую косу и вышла в сад, набросив сверху накидку
На цыпочках девушка спустилась по лестнице. Никто не встретился ей по пути, и она открыла дверь.
Садовая дорожка была вымощена светлым камнем, возле фонтана горел масляный фонарь, который зажигали вечером.
Виола увидела неясную тень, стоявшую в полумраке.
Она неуверенно позвала:
— Лейнар?
Но тень не ответила, а только отошла назад на несколько шагов.
Виола подошла поближе, и в это время из темноты вышла другая фигура, чуть пониже.
— Кто здесь? Это ты, Лейнар? — спросила девушка. Отчего-то стало тревожно. Эрдорт никогда не приходил в такое время.
— Это не Лейнар, это я, — прошептала тень, и прямо в лицо Виоле выплеснулась светящаяся голубоватая жидкость. Она была похожа на пламя, если только огонь может быть синим.
Глаза тут же защипало от невыносимой боли, лицо стало невыносимо жечь от острой боли, запахло горелым.
Виола закричала от ужаса, поднеся ладони к лицу и пытаясь стряхнуть с себя пламя, но ладони тоже начало нещадно жечь. Жгучая боль разливалась по всему телу, кожа лица пылала, глаза нещадно слезились и ничего не видели. Боль усиливалась, Виола чувствовала, как горит заживо. Она хотела позвать на помощь, но из горла доносились лишь хриплые звуки. Все вокруг закружилось, и девушка упала на землю.
В полубеспамятстве она слышала, словно откуда-то издалека, как истошно кричит служанка, как сильные руки поднимают ее с земли и куда-то несут, а затем наступила тьма.
1 — эйшаны — воинственный народ, зживущий на границе с Алтуэзией. О них упоминается в романе «Чужая невеста для сына герцога»
Глава 6
Виола застонала, постепенно приходя в себя. Все вокруг было почему-то серым. Тело горело, как в лихорадке, но особенно жгло лицо.
Боль вгрызалась в кожу, как хищный зверь с острыми мелкими зубами, замирала, а потом опять накатывала на нее, как волна на берег моря.
— Что со мной? — спросила Виола, и тут же вспомнила синее пламя, взметнувшееся навстречу, и тихий шепот: «Это не Лейнар»…
«Какой же странный сон мне сегодня приснился», — подумала девушка.
Затем она поднесла руку к лицу и нащупала слой ткани.
Это был не сон.
И тут же рядом послышался знакомый голос Элмы:
— Девочка моя, наконец-то ты очнулась…Не трогай повязки на лице, милая, лекарь сказал, что должно все зажить…
— Что со мной случилось? — прошептала Виола.
— Служанка забеспокоилась, услышала вроде твой крик, подняли всех на ноги, и Майс нашел тебя в саду недалеко от калитки.
— Мне сказали, что принесли подарок от Лейнара, — нахмурившись, вспомнила Виола.
Хмуриться тоже было больно, как и говорить: кожа лица стала невыносимо чувствительной.
— Лекарь наложил заживляющую мазь, сказал, будет менять повязки. Сейчас я его позову, мастер Иохим поселил его в соседней комнате.
Вскоре послышались шаги, и Виола почувствовала, как кто-то осторожно взял ее за руку. Девушка ощутила легкий горьковатый запах трав.
— Госпожа, вы пришли в себя, это хорошо, — послышался бодрый голос. — Но пока несколько дней вам нельзя снимать повязки. Я наложил мазь, чтобы облегчить боль от сильных ожогов.
— А мои глаза? Почему я ничего не вижу? — со страхом спросила Виола.
— На глаза я тоже наложил повязки, потом мы снимем их…Запах, может, не совсем приятный, но вы уж потерпите. Вам нужен сейчас полный покой, госпожа Виола…Я скоро зайду еще раз проведать вас, а пока отдыхайте…
Девушка услышала удаляющиеся шаги мужчины.
Почти сразу же дверь снова скрипнула, и она услышала голос отца:
— Виола, доченька, хвала Кайниэль, ты очнулась!
Шаги приблизились, и она почувствовала, что отец совсем рядом.
— Что ты помнишь, девочка? — спросил он.
— Служанка сказала, что мне принесли подарок от Лейнара. Я пошла к калитке, через которую обычно ходят слуги. Лейнар часто передавал мне подарки через посыльного вечером. Не подумай, папа, ничего плохого про него, — заволновалась Виола.
— Что было дальше? — Хотя девушка не видела отца, но чувствовала, что голос отца ювелира был напряженным, каким-то глухим, словно он с трудом сдерживает слезы.
— Я шла по дорожке, и вдруг мне навстречу вышла тень. Было уже темно, и я не разглядела, кто это был. А потом мне в лицо выплеснули синее пламя. Это было так страшно, папа! — Виола почувствовала, что из глаз потекли слезы, впитываясь в повязку.
— Мы никого не нашли в саду, обыскали все. Никто из слуг не признался, что открывал вечером засов на калитке. Ума не приложу, кто это сделал, кто мог решиться на такое⁈ — в голосе отца слышались гнев и отчаяние.
