Сыскарь Его Величества. - Фунтик Изюмов
- Так, на то она и есть – прок-фик-лак-тик-ка! – солидно ответил рыжий.
И опять мудрое слово прозвучало весомо, значительно, основательно…
* * *
Лошадь седлать Степан не стал. Тут и ходьбы-то – за город выйти. С неизменной сумкой через плечо он брёл, напряжённо раздумывая, пока не дошёл до нужного места. Постоял, разыскивая глазами нужную оградку, увидел. Подошёл ближе и склонился в поклоне:
- Ну, здравствуй, Прохор Силыч…
Могилка была ухожена: и холмик ровный, и травка на нём зеленеет, и скамеечка рядом вкопана, чтобы, значит, можно было присесть, помянуть.
Степан шагнул внутрь ограды и медленно опустился на скамью.
- Ты извиняй, Прохор Силыч, что я к тебе вот так, незваный, да с наскока… разговор у меня к тебе есть, да просьба великая.
Дружбы мы с тобой не водили, да и знали друг друга едва-едва. Я и отчество твоё только недавно узнал, когда семью твою навестил, про тебя пораспрашивал. А так все тебя попросту Прошкой кликали. А ты, оказывается – вона как! – с самим батюшкой государем в богатырские походы хаживал! Оруженосцем при нём был! С Ильёй Муромцем ручкался! И погиб геройской смертью, царя-батюшку своим телом защищая.
Про семью не беспокойся. Всё в твоей семье хорошо. И дети здоровы, и супружница твоя честно траур носит… Всего им хватает, да кроме того, я упросил, чтобы от меня пять золотых монет приняли, которые мне ещё в прошлый раз султан отсыпал. Мне-то столько к чему? Чтобы обвешаться ими, словно цыганка на рынке? Так что, не серчай, не подозревай меня в коварстве, отдал я твоей жене деньги от чистого сердца.
Поговорить я пришёл. Душу облегчить. Так получается, что не с кем мне больше про такие вещи поговорить. А на сердце висит тяжким камнем. Так вот, решил с тобою…
Ведь, как оно получается, Прохор Силыч? Смерть твоя геройская, спору нет. Только, за что ты свою жизнь положил? А получается так, что погиб ты за возможность оттяпать у гражданина Кащея заливные луга? А я и эту возможность разрушил… Нет, с султана тоже какой-никакой навар поимели. Опять золотом султан откупился. В государеву казну. И, получается, погиб ты, а богаче стал государь-батюшка? Вот оно как!
Ты не думай, в нашем государстве ещё по-божески. Если бы ты знал, что в других королевствах творится – жуть! Был бы ты жив, я б тебе об этом и словечка не имел бы права сказать. Государственная тайна! Ну, а так, могу поведать, как в королевстве Василисы одним махом полтора десятка недовольных дракону скормили! Без разбору: мужчины, женщины… И того, кто Василисе в этом помогал, тоже убили. Следы заметая. И, заметь, это королевство Светлыми землями называют! Что же тогда про Тёмные земли говорить?!
Я, Прохор Силыч, не первый год по земле-матушке хожу, многого повидал. Я таких злодеев да душегубцев видел, что другому кому рассказать – и не поверят. Но когда в политические интриги окунулся – меня оторопь взяла! Такая… такое… не вымолвить!
Я же себя умным да хитрым мнил! Ну, как же! Кащея вокруг пальца обвёл, перстень Сулеймана себе выпросил, за то, что докажу его невиновность. Мол, султан-то может потребовать за свою помощь всё, что хошь? А вдруг он потребует царскую корону?! Она-де тоже в сокровищнице хранится! Так корона-то не только больше каменьев содержит, она ещё и символ власти! А моя-де помощь гораздо дешевле обойдётся. Ну и… обманул. И султана обманул – из-под носа у него добычу увёл. Да ещё раз обманул, сказав, будто копию того перстня сделал. Вот каков я хитрец! Только я тебе так скажу: по сравнению с теми, кто на тронах сидит – младенец я сущий! Как есть, младенец! Любой королевич, не то что король, таких как я, десятками на завтрак кушает. И не подавится. Они не просто хитры – они коварны! Вот, скажи, Прохор Силыч, тебе бы пришло в голову, чтобы будучи званым на почестен пир, туда в кольчуге идти? Во-о-от! А для них это норма. Привычка.
Опять же, безнаказанность. Вот, поймал я на базаре вора, который чужого петуха стащить собирался… Что тому вору будет? Правильно: в первый раз принародно на площади бичевать будут без жалости, во второй раз и руку отрубить могут, которой воровал… Это за петуха! А когда гражданин Кащей у нашего царя-батюшки ценнейший артефакт спёр, что ему было? Не знаешь? И не узнаешь! Государственная тайна! Но, коли ты усопший, коли в могилке лежишь, я тебе скажу. Ничего ему не было. Как есть, ничего. Так, пустяками откупился. Шапкой-невидимкой, которую, поднапрягшись, он себе другую наколдовать может. Ну, знамо дело, не простое колдовство, сложное, но сумеет. Опосля, может, дня три в лёжку пролежит, но шапку наколдует. И, значит, пустяком откупился. Тремя днями трудов. А знаешь, почему ему пустяком откупиться позволили? А они все такие. Они все готовы друг у друга и артефакты, и земли, и всё, что хочешь, уворовать. Потому друг дружку и прощают. Понимают друг друга насквозь. Покушения друг на друга прощают, а не то что вещи уворованные…
Честно тебе скажу, Прохор Силыч, тяжко мне с ними. Каждый раз, когда государственное следствие затеваю, ровно как в дерьмо с головой макнулся! Оно, конечно, иногда выглядит патокой, вроде того, когда мне сразу двух молодок под бок подсунули, делай, дескать, с ними что хошь! Лишь бы в следствии не напрягался. И девки были хороши, не отнять. И на любые фантазии готовые. И всё же, не патока это, если разобраться как следовает, а самое настоящее дерьмо! Разврат, блуд и беспутство. Какая уж тут патока?..
Так за что же ты жизнь отдал, Прохор Силыч? Нешто за то, чтобы наши цари войной друг другу угрожали? А ведь, на волоске висело! Я, вишь, тот ультиматýй, что Кащею прислали, сам не читал, да и Кащей мне его не пересказывал. Потому не знаю, сколь многого с него наши цари стребовать хотели. Но, подозреваю – много! Причём, заранее требовали больше даже, чем хотелось. Дескать, потом уступку сделаем, во время торговли. Ну, а ежели бы не сторговались? Ежели бы не пришли к согласию? Тогда война, как есть война… И пошли бы воины строем на строй, грудью на грудь. Сиротить друг у друга жён да детишек малых. За что?! За заливные луга?! Без которых мы тыщу лет жили и ещё столько
