Аврора. Заря сгорает дотла - Кейт Андерсенн
— Я всегда лезу не в свое дело. Пропусти-ка теперь вперед меня. Теперь мой черед убивать в лоб.
Аврора отпрянула в сторону. Но там была дыра. И она просто посторонилась.
— Я… не пыталась тебя убивать!
— Ага, конечно… Так за что там такая ненависть к Страннику?
— Ненависть?! Я?! Да говорю ведь — я убивать тебя не собиралась, ты просто руки распускал…
А Страннику она вроде как симпатизировала, несмотря на всякое… Но не говорить же этого Чаку.
Он полз впереди, она позади. И тоже любовалась… гм… шикарным видом. Ро повернула голову в сторону подземного потока, бурлящего справа и напоминающего о себе — кроме шума — последними отблесками света, и буркнула:
— А Странник разваливает империю.
— И что в ней хорошего?
— А что хорошего в революциях и кровавых бойнях вроде восьмого изъяра? Погибают люди!
— Плевать на людей. Ты была в Вестланде. Видела это новое поколение? Они боятся новой власти и слово сказать. Что в целом и неудивительно, после восьмого изъяра и событий прошлого. Не-ет. Безопасней смотреть императрице и ее псу в рот, кивать и делать вид, что так и надо...
Обычно медоречивый Кастеллет вдруг зазвучал жестко, как наждак.
- А Исмее с Вайдом только того и надо, теперь они правят миром. Миром глупых безвольных кукол, которым все, что нужно — это престиж, статус жителя Стольного города. Тьфу!
— Поверь, ты не видел поколения Тиктока — Вестланд еще ничего.
— Что-что?
— Ничего. Такое… колдовство заморское. Думаешь, революция сделает их свободными? Фаррел и Исмея заботятся о людях.
- Отправляя их на казнь и каторгу? Хороша забота!
- Во власти всегда криво получается... Ну а что может предложить ваша революция Странников?
— Справедливость.
— Кровную месть скорее? — Ро прищурилась. — Ты не путай понятия. Месть всегда порождает месть, и это заколдованный круг.
Становилось все темнее, но почему-то страх пропал. Осталась лишь битва их идей, разговор и сбитые колени. И знание, что хочешь ты или не хочешь, но надо ползти дальше.
— Жестокость должна быть искуплена.
— Очередной жестокостью?.. Чак, очнись! Именно в результате вашей «справедливости» невинные отправляются на каторгу, на казнь или попадают в рабство, где у них навсегда отнимают волю. Это — эгоизм чистой воды, а не действия на благо народа! Желание насолить тем, кто насолил вам!
— Волю, кстати можно вернуть. Буканбуржцы используют специальный код…
— Но Странник — или ты — почему-то гребцам эту волю не вернул. А заставил их умереть на «Аузонии», спасая шкуру других.
— Ро, ты ничего не знаешь!
- Конечно, ты ведь не говоришь.
- Тебе не понять!
— Да, я в политике полный ноль. А вот в дедукции — не совсем. Ты ведь был там, Чак. На «Аузонии». И ты не умер от чумы тогда, на руднике, девятнадцать лет назад или меньше.
— Ты же знаешь, Ро — я могу убить тебя здесь и никто не узнает. Без и не вспомнит, что тебя видел. Просто лягну, как ты меня, и…
Странно вести такие разговоры и одновременно ползти друг за другом в темноту.
— Деревья узнают. И Таурон.
— Таурон на стороне революции.
— Какой ты молодец. Сдал подельника.
Какой ужас. Как их много. Как они могущественны.
— Я же говорю — могу убить. И все тайны умрут вместе с тобой.
— Ты больше не убиваешь, с тех пор как стал эрлом.
— Но сейчас и здесь я не эрл. Моя очередь дать пнуть тебя пяткой и распрощаться.
— Тогда давай. Только сначала облегчи душу и признайся. Кто ты?
Чак остановился, и Ро въехала головой в его мокрую пятую точку. Зашипела зло. Разбойник там что-то магичил с камнями, сбивал друг о друга, и выскакивала искра. И гасла. Но наконец одна из лучинок зажглась, и Кастеллет обернулся. Глаза его блестели то ли от света, то ли сами по себе.
— Я признаюсь, — произнес он проникновенно, и Ро почему-то не смогла оторвать зачарованного взгляда от его мокрого породистого лица и губ. Чак наклонился чуть ближе и прошептал: — Первого орботто в антракте. Как обещал. Это будет хотя бы романтично. Ох, милый партнер, смотри-ка, вот везение!
И он ткнул горящей лучинкой куда-то ей за плечо. Ро дернулась, зажмурилась и едва не угодила, и вправду, в реку, а потом в пещере-дыре резко сделалось светло. Жир морских медведей?!.
Свод, оказывается, уже давно позволял выпрямиться, а речка забирала вбок. Чак встал и подал ей руку с самой что ни на есть насмешливой миной. Притянул к себе ближе положенного, но тут же получил коленом в пах.
— Второй раз не сработает, — прошипела Ро.
— У тебя тоже. Я тебя у Фаррела отвоюю, — заявил Чак и, заложив руки за спину, продолжил путь вдоль подземной реки, чвакая сапогами.
Ро мотнула головой. Это ей снится или правда так бывает?.. Испещренные знаками стены древней пещеры и планирующий заполучить ее сердце Кастеллет. И это все происходит с ней? Ущипните меня. Да чтоб…
— Я тебя предупреждаю, Чак, — пригрозила она, водя пальцем по стене, — не играй с огнем. Я тогда просто скажу Фаррелу, что ты Странник.
— Но тогда я тебя убью. Или продам.
— Это право принадлежит не тебе, — расхохоталась Аврора неожиданно, впервые не злясь на Фарра за ту околесицу, и эхо разлетелось по пещере. — Да и покупатель на меня найдется для тебя неподходящий. К тому же, если ты меня убьешь, ты не сможешь тягаться с Фаррелом. Так причина в нем? Или в империи?
Чак топнул ногой, разлетелись брызги, и где-то посыпались мелкие камушки. Эрл-возможно-Странник выглядел разозленным.
— Ро, не копай под меня.
— А ты не флиртуй. Давай лучше карту искать и убираться отсюда. Мне тут не нравится. И жир дымит, дышать тяжело.
Кастеллет хмуро посмотрел на Аврору и отошел к противоположной стене. Теперь поток это сделать позволял.
— Невероятно, — прошептала Ро, исследуя замысловатые узоры и непонятные письмена. — Этому месту уже столько лет, и никто его не видел…
А если бы сделать его музеем истории ОК? Ведь это
