Зверь, именуемый Кот - Нани Кроноцкая
Я промолчала. Когда подруга говорит таким тоном, — спорить с ней бесполезно, это давно все усвоили.
— Короче, его угораздило родиться ведуном. Слабеньким, тем не менее. А в такой комбинации стерильность встречается часто. Очень часто, способные воспроизводиться ведуны, — скорее исключение. Я слышала о таких, даже видела их потомков, но это не наш с ним был случай. Он же доктор, он тщательно обследовался.
Чайник вскипал, начиная свистеть. А я все сидела и слушала. Какая история снова сейчас свалится на мою бедную голову? Страшная сказка, бытовая драма или личная трагедия?
Муля дернулась было к плите, я ее удержала. Всего через пару минут у нас в чашках благоухал горячий напиток, наполнивший кухню ароматами настоящего черного чая. Как в детстве.
— Ты ждешь от меня наводящих вопросов? — я тихо спросила притихшую вдруг подругу.
— Не знаю. До сих пор не понимаю, как тогда он мне поверил. Я сама себе совершенно не верила. Да не смотри так на меня, это ребенок Антона. У меня кроме него… — тут она покраснела и отвернулась.
Ничего себе Муля. Красавица и огонь, она первая среди моих подруг поцеловалась с мальчишкой, крутила романы чуть не двенадцати лет и кавалеров меняла как прохудившиеся перчатки.
Тут мне впору краснеть, особенно после истории с Марком и нашем с ней первой ночи.
— Чудо? — спросила подругу, тоже прихлебывая крепкий чай.
— Ну да. Мы же известные чудики.
Я вздохнула. Встретив мужчину своей мечты, выйдя за него замуж магически повстречав кучу всяких чудес моя внутренняя Илона все еще в них не верила. Ей казалось: сейчас пискнет будильник ее органайзера, она снова откроет глаза, а вокруг — новый день, одинокий и серый. И никаких абсолютно котов.
Воспоминание о нем снова с собой привело чувство смутной тревоги. Никогда еще я не ощущала такого, словно где-то в душе сидит острая колючка и царапает, больно и остро.
— В общем, — подруга расценила мое молчание, как призыв к откровенности и продолжила: — Антон пропал тогда на три дня. Посмотрел на те две полоски, молча развернулся и вышел. Ну… сама понимаешь, это было вполне ожидаемо.
— Да уж… — ничего более умного я сказать не придумала. Это же я. Но Муля меня как будто бы даже не слушала.
— Я написала заявление на увольнение, собрала вещи со съемной квартиры и уехала сюда, на дачу. Деньги были, просто никого видеть совсем не хотелось. Как тебе сейчас, да?
— Проницательная ты моя, — я усмехнулась, накрывая стопку блинов толстой крышкой. Мы почти ничего и не съели, аппетит как-то пропал.
— А он взял и приехал. Ночью, на этой машине. Мотался в Москву за ней, сделать мне подарок. Ну не идиот ли? Мог хоть пару слов сказать мне, хоть записку оставить. Нет, решил по-своему, а я чуть с ума не сошла.
Честно говоря, вот от мудрого и спокойного Абрашки я точно подобного не ожидала.
— Так… он тебе просто поверил? — у меня как-то внезапно сел голос.
— Угу. А когда я потребовала сделать тест на отцовство после рождения, Антон так орал… Вопил, что если человека любишь, то ему веришь. И никак не иначе. Или не веришь, а значит — не любишь. Больше никак.
Я сидела буквально оглушенная этими ее словами. А в ушах пульсирующей болью звучали слова Кота, сказанные мне напоследок:
“ Я выбираю тебя.”
Вот что он хотел мне сказать: если любят, всегда выбирают любимого, верят, не отступают! А я… я… Это я предала его, не поверив, не поговорив.
Голову обхватила руками. Чтоб она треснула эта моя глупая голова!
Шорох за спиной, это Муля сползла с табуретки и осторожно меня обняла. Я, оказывается, уже плачу опять. Хотя Марку слово давала.
— Лель, не реви ты. Со всеми бывает. Ты просто привыкла к плохому. И в каждой хорошей сказки ждешь плохого конца, а если не дожидаешься, то сама его придумываешь. Так ведь?
Что тут можно ответить мудрой подруге. Все так и есть. Слишком все у меня было хорошо. Да, море проблем и загадок, да, опасности и приключения. Но все это было лишь сказкой, которой я вдруг решила придумать плохой конец.
— Бери тест, шлепай в душ, там вода уже согрелась. Я сама все уберу.
Тоном не терпящим возражений Муля снова командовала, параллельно вытирая мне нос кухонным полотенцем.
Тоненькая упаковка с тестом легла мне в ладонь.
48. Почти эпилог
А чего я хотела? Чудеса в моей жизни всегда имели одну странную очень особенность: если и приносили мне радость, то не тогда, когда ждешь и не там, где хотелось.
Вот и сижу я такая наивная на унитазе, тоскливо глядя на одинокую, практически сиротливую полоску теста и плачу.
Вокруг ведьмы, демоны, оборотней полно, за одним я уже как бы и замужем, а самое главное не изменилось.
Илона — ты дура.
Наивная и неисправимая.
Опять захотелось сбежать на край света, начать жизнь сначала. Традиционно.
Познакомлюсь там с парой пингвинов, буду рыбу ловить прямо с айсбергов… И замерзну, конечно. С моим-то везением. Упаду в полынью, меня тут же утащит тюлень, я промокну, простыну, схвачу воспаление легких и примерзну своей тощей жопкой к огромному айсбергу. А утром пингвины алчно выклюют мои мертвые глазки до самого мозга и вообще очень плотно моей бренной плотью позавтракают.
Ну что я несу? Пингвины не жрут мертвую мерзлую человечину, они рыбоеды, вообще-то. Доедать мою хрупкое тельце будут злобные серые чайки. Или какие они там, на том краю света, надо будет погуглить…
С этими расчудесными мыслями я выползла к Муле на кухню. Помахала ей тестом, неся его к мусорному ведру, развела красноречиво руками. Надежд я
не оправдала. И зачем все они лезут мне в душу? Сидела сейчас бы тихонечко дома, слушала мамину выволочку. И никакого Кота. Кстати…
— Муль, мне Марк написал сообщение и я его не поняла. Совсем не понравилось.
Подруга выразительно на меня посмотрела, пожала плечами, тихо пробормотав: “Котенок, значит… Вот сразу. Надо же, а силен…”
— Ты меня слышишь? — я подошла к ней поближе, пощелкала пальцами перед выразительным Мулиным носом, привлекая внимание и потопала дальше к окну. По дороге, конечно, забыв, что мне там было нужно.
— Показывай, если там не интим. Может я и пойму.
— Если
