Зверь, именуемый Кот - Нани Кроноцкая
Как будто ударил. Оглянулась зачем-то, запоздало поняв, что напрасно. Так только больнее. Он стоял очень спокойный, все так же крепко сжав губы. Посмотрел прямо в глаза с уверенным видом окончательно что-то решившего для себя человека. — Я выбираю тебя.
Прозвучало так громко, что я резко вздрогнула. Зачем он сказал это, почему? Что все это значило?
Нет, не хочу даже думать об этом.
Не хочу, не хочу, не могу.
Устала от всех этих сказочных глупостей.
Все. Квест закончен, игроки свои сняли костюмы, игрушечное оружие сдать в кукольный арсенал, все возвращаются по домам.
Я резко развернулась и больше уже не оглядываясь шагнула в портал, лишь краем глаза заметив, как за мной следуют только двое. Макс остался на месте. Вот и отлично…
******
Чайник вскипая уютно похрюкивал на плите. Никаких термопотов и устройств электрических с кнопками. Настоящая ретро картинка. Еще не хватало ночной темноты, настольной лампы и тихого стука дождя по тонкой дачной крыше.
Эти чертовы белые ночи, я теперь буду их ненавидеть всю жизнь. Может быть переехать? Куда-нибудь. В тундру далекую, например. Хотя, нет.
Там все еще хуже: ни единого кустика до горизонта и полярная ночь. День, кстати тоже полярный. Придется намылиться срочно прямиком в Северную Америку. Туда, где между заснеженными горными вершинами вьются звериные тропы, по которым бесшумно и мягко ступают прекрасные кугуары, идущие в темноте на охоту. Темнота обязательна.
Интересно, бедной мне чаю хоть кто-то нальет? Или так и будут сидеть прижатые бременем гостеприимности оба хозяина и взирать на меня многозначительно?
Ничего не скажу все равно. Этим вечером я партизан, причем очень уставший. Или даже не вечером. Который там час уже? Чертовы белые ночи… И да, что-то я повторяюсь.
— Ты сдурела? — Муля не выдержала первой.
— Совершенно рехнулась — Антон с ней был солидарен вполне.
Я согласно кивнула. Давно уже, что характерно.
В эту секунду передо мной на столе пискнул новенький телефон. Это устройство мне всунули в руки насильно прямо перед входом в дом. Правый, кажется, или левый. Я их вечно путаю. На мое вялое возражение он рыкнул свирепо и пригрозил в противном случае лично стоять у меня за спиной. Постоянно, везде.
Пришлось идти на жертвы.
Экран засветился мягким светом и на нем появилось коротенькое сообщение от… Кота. Не хотела читать, так само получилось.
“Привет, Люсь. У меня для тебя есть хорошие новости: Слава жив, очень сильно испуган, прячется в дачном поселке под Кингисеппом, недавно женился.”
Как и не было ничего. Словно мы продолжали тот наш разговор, телефонный прерванный ненадолго. И с десяток приложенных фотографий, пиликавших своим беспардонным вторжением. Я не хотела их видеть. Перевернула телефон экраном на стол и схватилась за голову.
— Ты есть хочешь? — неожиданно прозвучало над головой Мулино.
— Сдохнуть, — зато откровенно ответила.
— Чаю выпьешь и спать, — рассудил здраво Антон. — Успокоительного.
— Лучше мне что покрепче, — наверное, в этом есть смысл.
Они как-то странно переглянулись и хором ответили:
—Нет!
Жадные мне попались хозяева. Но что поделать.
Молча хлебнула горячего чая, поставленного Антошкой прямо перед моим носом. Проигнорировала целое блюдо восхитительного овсяного печенья, остро пахнущего миндалем. Раскаленный напиток и впрямь был разительно — успокаивающим. Таким зельем надо успокаивать оппозицию и революции. Все разом лягут и будут храпеть. А главное — думать забудут о всех своих бедах.
Я запретила себе вспоминать все со мной произошедшее. Его просто не было, мне приснился один страшный сон. Завтра проснусь и окажется, что так оно все и было.
Уже завтра.
— Абраш, отведи ее в спальню. Свалится же под стол сейчас, она всегда от стрессов на ходу засыпает, вспомни Король на экзаменах.
Да, было дело. Давно уже очень, в прошлой жизни.
Я вяло сползла с табуретки, и потащилась за другом, даже и не пытаясь понять, куда меня ведут.
Узкая лесенка наверх, низкая дверца, мансарда. Плотные шторы на маленьком круглых окошках, небольшая кровать, застеленная пушистым плюшевым покрывалом.
— Какие мухи тебя искусали? — Антон, молчавший всю нашу дорогу, сдернул его, обнажая постель. Сиреневое белье с россыпью розовых бантиков.
— Ядовитые, — тяжко вздохнула. Разговаривать не хотелось.
И правда, чего это я? Вдруг обнаружила, что бывшего моего грубо подставили, и вполне вероятно — мой нынешний муж. Что меня загоняли в тупик, как лисицу на норной охоте. Мех уж больно хорош. И какое дело метким стрелкам до моей личной жизни и внутренних переживаний? Никакого, конечно.
Антошка же уходить просто так и не собирался, нагло усевшись на застеленную кровать и похлопав ладонью по одеялу, меня, приглашая, присесть тут же рядом.
— Ты мне лучше скажи, дорогая моя, чем вы предохранялись?
Внезапно.
— Зачем? Третья группа бесплодия, ты же знаешь.
Антошка — мой врач, между прочим. И моя карта лежит на столе у него в кабинете.
— Это ты “знаешь”, — явно дразня, изобразим мою кислую рожу. — А я не увидел ни одного объективного доказательства.
— Но…
— Прости за навязчивость, что у нас с циклом? — очень строго спросил.
— Строго по расположению звезд, — тихо фыркнула.
— И давно они... располагали? — вот же попался мне врач какой… обстоятельный.
— Третьего месяца как. Антош, ну о чем…
— Утром меня уже дома не будет, а к Муле зайди, и возьми у нее тест. Это приказ. И сразу же мне позвонить, поняла, ненормальная?
— Почему, Антош? Совершенно нормальная, абсолютно и даже с избытком.
— Ты пропадаешь, простительно, я не спорю. Хотя могла бы позвонить!
Тут мне стало стыдно ужасно. Он прав, но мне точно было совсем не до этого.
— Расстрелять, — тихо с ним согласилась.
— Твой Кот с нами связался и все объяснил. Уважаю, мужик.
У меня даже рот как-то сам приоткрылся. Когда он успел? Видимо, между попытками умереть, страстным сексом и разными покушениями.
— Обоих расстрелять, — решила не изменять убеждениям.
— Потом появилась охрана, хорошо еще твой нас предупредил. Теперь ты свалилась. Одна. И в жутко растрепанных чувствах.
— И закопать, — простонала, уткнувшись носом Антону в плечо. Подумала пару секунд и разрыдалась как девочка.
Мыслей не было никаких, совершенно. Только пустая упрямая боль.
Если это любовь, то мне точно такого не нужно. Я просто сломаюсь, надумав себе еще что-нибудь новенькое и запутавшись окончательно.
