Исполняющий обязанности - Василий Павлович Щепетнёв
24
– Сам видишь – нет здесь никакой поляны и никакого камня, – Влад показывал мне рощу, снимок со спутника.
Я посмотрел. Из вежливости, и не только. Полезно знать, как видят поместье и окрестности любопытствующие.
– А разрешение?
– Это общедоступные снимки, потому невысокое. Но уж поляну-то должно быть видно.
Поляны на снимке не было. Тем более, камня. Дорога через рощу была, развилка была, один путь приводил к поместью, другой обрывался в роще, не доходя до края метров четыреста, я прикинул по масштабной линейке.
– Нет, значит, нет.
– То есть маскировка?
– Просто ее, поляны и камня, там нет. Хоть полк поставь на прочёсывание – ничего не найдут.
– А как же мы?
– Нам повезло оказаться в нужном месте в нужное время. Или не повезло.
Влад пощелкал мышью, перемещая картинку влево, вправо, вверх. Картинка как картинка. Ничего особенного. Поместье, палаток нет – видно, фотографии меняют не часто.
Показал и Кунгуевку, она ж Карагаевка.
– А карту можно?
– Легко, – ответил Влад. Действительно, фотография превратилась в карту.
– Распечатай, пожалуйста.
Принтер зашелестел, и вскоре выдал карту. Две. Три – это Влад проявил инициативу. Затем пришла очередь рощи и поместья. В трёх экземплярах, само собой. Комплект мне, комплект себе, а третий? Эве?
Помяни Эву, и она тут как тут. Опять поменяла наряд, ни дать, ни взять, пилот «У-2» времен Великой Отечественной: комбинезон, ботинки, шлём, очки-консервы, сдвинутые на лоб. А главное – полна энергии. Прямо искрится.
– Не скучно в такой прекрасный день сидеть в палатке? – спросила она.
– Не скучно, – ответил Влад. – Совсем не скучно. Мы уже повеселились.
– Без меня?
– Так уж получилось, – и он посмотрел на меня, мол, можно рассказать?
Можно, кивнул я, и Влад рассказал.
– Да, это бывает. Но редко кому удается прийти к Камню, и уж совсем редко – вернуться назад, – сказала Эва.
– А что за камень? – спросил Влад.
– Давно лежит.
– Тысячу лет?
– Со времен, когда люди были большими.
– А сейчас люди маленькие?
– Растут понемножку. Но до прежних далеко.
Я слушал разговор вполуха. Другой половиной пытался уловить, не крадется ли враг коварный, пряча свой кинжал.
Нет. Не крадётся. Возможно, позже. Под утро. Часа в четыре пополуночи, когда силы зла властвуют безраздельно.
– Но вы хоть отдохнули? – Эва спрашивала у Влада, но обращалась ко мне.
А что я? У меня анемии нет, еда лёгкая, диетическая, за неделю сбавил полтора килограмма. Могу землю рыть, могу скакать во всю прыть. Вот Влад как?
– Отдохнули, – ответил Влад. – А что?
– Молодая Луна в созвездии Весов. Благоприятное время для исследования возможностей настоящего.
– Где?
– Там, – и Эва показала на карту Семилетовки.
– Ехать в Семилетовку?
– Идти. Но подземным путем.
– Ага. Ясно, – и Влад посмотрел на меня. А я посмотрел на часы, хотя время знал точно. Пятнадцать сорок две. На часах, на заставке компьютера и внутри меня.
Вылазку совершить нужно. Чтобы сноровки не терять.
– Хорошо, – сказал я. – Выход в шестнадцать пятнадцать.
И вот мы опять перед железной дверью. Втроем. Я, Влад и Эва. Мы с Владом вооружены. С провиантом. Все в фонариках, как новогодние ёлки.
Эва налегке. В комбинезоне. Что ж, функционально.
Войдя в лабиринт, мы начали искать меты предыдущей вылазки. Нашли легко. Да и что с ними сделается, с пометками мелом, в пустых тоннелях, где и сухо, и ветра нет? Естественным образом они могут держаться долго. Если никто специально их стирать не будет.
А ещё я нашел меты старые, о которых вычитал рано утром в дневнике графа Карагаева. Вот так утром проснулся, по велению прихоти взялся за дневник, а он раскрылся аккурат в месте о подземном ходе из дома до деревни Карагаевки. Случайность? Или побуждение к действию?
И мы пошли графским путём. Эва шла в середине.
Пахло сухим мелом, и мне показалось, что я третьеклассник, стою у доски, пытаясь начертить схему Куликовской битвы и помещая засадный полк в подземелье.
Отогнав видение (воздух пьянит?), я шел впереди, Влад за мной, аккуратно ставя рядом со старыми метами новые. Углем по мелу.
Две тысячи триста шагов на средней, по ощущению метров пятнадцать, глубине, и ход пошёл вверх. Опять вылезем в амбаре?
Почти.
Мы оказались в свинарнике. Свинок давно не было, и крыши давно не было, остались стены из плохоньких бетонных плит с оконными проемами и догнивающими рамами, но без стёкол. Все железное, медное, алюминиевое давно выдрали и убрали. Пустынно здесь. Люди сюда не заглядывают. Незачем, да ещё и потому, что остались продукты жизнедеятельности прежних насельников. Двадцать с лишним лет жуки, бактерии, ветер, дождь и прочие санитары мира старались как могли, но запаха хватит ещё лет на двадцать. Если не прилетят из далекого космоса колонисты и не засеют округу душистым горошком или вовсе инопланетной всепобеждающей кукурузой – и она, эта кукуруза, в пять метров высотой, превратит планету в кормовые джунгли.
Мы постояли, осматриваясь.
Небо не зеленое, а серое. Тучи, вот и серое.
Лаз – собственно, опять же подвал с гнилой дверцей. Гнилой-то гнилой, но продержится она ещё долго – так мне кажется. Дверцу эту я закрыл, и теперь читал надпись на ней: «Ст…ли…д», написанный черной краской. Стойкую краску когда-то делали. Но против времени трудно устоять даже черной краске.
– Где мы? – спросил Влад.
– Хороший вопрос. Давай выйдем наружу.
Эва же промолчала.
И мы вышли. Воздух стал немного чище – но только немного. Мы были на кладбище коллективного хозяйства – покинутые, распадающиеся постройки, брошенные догнивать.
Влад развернул карту, сориентировался: там роща, там остатки водокачки…
– Это колхоз «Заветы Ильича», что в трёх километрах к востоку от Кунгуевки, – порадовал он нас. – От поместья ещё дальше. А мы дошли за двадцать минут осторожным подземным шагом.
– На то он и подземный, – сказала Эва.
Земля затряслась, мелко, но ощутимо. На землетрясение не похоже. Похоже, будто метрах в ста ползет танк. Или миллион гномов маршируют. Но танк было бы и слышно, и видно. А тут лишь дрожь земли. Дрожит и дрожит. Даже старые стены свинарника не особо реагируют. Нам ли бояться чужой дрожи?
Мы осторожно шли меж колхозных руин. Пахло древним мазутом, на земле то там, то сям виднелись пятна слитого ещё при советской власти масла. Трактор – он тот же танк, только без пушки и брони. Но пушку можно прицепить, а броня, что броня. Если высокие морально-волевые качества, то можно и без брони.
Но не было ни пушек, ни тракторов, ни,
