Достоевский. Дело о пропавшем наследнике - Александр Бертич
Император побледнел, как смерть:
– Это же снова он… Потёмкин…
– Мужайтесь, ваше величество, – шепнул Достоевский. – На вас дети смотрят.
Петр Павлович стиснул зубы и кратко кивнул. С ним случилось что-то небывалое: теперь он слушал других!
Зато летчик, кажется, не сомневался ни в чем. Дирижабль под его управлением неуклонно двигался вперед, как боевой крейсер, над разлившейся рекой прямо к Дворцовой площади. Маяком ему служил шпиль Петропавловского собора. Тот самый, золотой, с крылатым ангелом на самой верхушке. Многие верили, что перед концом времен этот ангел сорвется со шпиля и утонет в свинцовых водах Невы – а может, улетит куда-нибудь, в счастливый светлый мир, откуда и был послан в свое время на помощь первому императору, строителю города. Но ангел-хранитель все еще парил над погибающей столицей; сильной своей рукой он держался за крест – тоже золотой. Увы, другого оружия при нем не было.
Дирижабль замедлился и завис над Петропавловской крепостью. Теперь крылатый ангел, высотой в полтора человеческих роста, мог бы заглянуть прямо в стеклянные окна кабины. Хорошо еще, что он не смотрел в их сторону! И все равно у Родика захватило дыхание от восторга. Да и всем остальным как будто стало легче на сердце: надежда снова зажглась в их душах, словно последний солнечный отблеск на золотых крыльях.
Но Потёмкин тоже ждал их. Его непомерно разросшаяся фигура висела над темной водой, преграждая путь. Черное облако занимало половину неба.
– Вы вернулись? – прошелестел у всех в ушах зловещий голос. – Как символично. Я тоже. Перед вами князь Потёмкин, версия 2.0.
– Ты вернешься, откуда пришел, – пообещал Достоевский. – В небытие.
Темное облако подернулось рябью от беззвучного смеха.
– И не надейтесь, – сказал Потёмкин. – И не пытайтесь мне помешать. Лучше сделайте коллективное селфи… напоследок. Только не тряситесь от ужаса, как сейчас. Фотки выйдут нерезкие.
Граф Достоевский скрестил руки на груди.
– Вечный вопрос, – сказал он. – Твари мы дрожащие… или что-то другое. Ты не учел одно важное обстоятельство, Потёмкин.
– Это какое же?
– У некоторых из нас появилась новая мотивация.
– Что-о?
Достоевский не ответил. Зато летчик под номером 2112 снял свой летный шлем. Его стеклянные глаза опасно сверкнули. Сейчас этот нейроид был как никогда похож на человека – сурового и разгневанного. Но было и еще кое-что. Только слепой мог бы не заметить сходства между ним и юной Сонечкой Мармель.
Потёмкин в ярости зашипел:
– Ч-черт бы вас побрал! Вы все-таки нашли друг друга, папаша и дочка? Тем лучше! Я уничтожу вас обоих.
– А если вот так? – спросила Соня совсем по-мальчишески.
Ей как будто кто-то подсказывал, что нужно делать: она выхватила бриллиантовый орден с алым рубином и ткнула им, как лазерной указкой, прямо в лицо золотому ангелу.
Ангел тяжело повернулся (в сущности, он и был флюгером, и в ногах у него были устроены специальные подшипники).
Протянул руку за камнем.
Стекло кабины отползло в сторону, и Сонечка, недолго думая, положила алый рубин на широкую золотую ладошку.
Ладонь у ангела была вдвое больше человечьей, пальцы – длинные и красивые.
Он сжал камень в кулаке. София на миг пожалела, что вот так запросто отдала орден Верного Сердца: вид у ангела был очень серьезный, и ясно было, что эту ценную вещицу в случае чего обратно не выпросишь.
Но ключ подошел.
Глаза ангела засветились. Золотой шар, на котором он стоял, заблестел еще ярче. Ангел медленно повернулся и устремил взор на Потёмкина.
Тот затрепетал.
Куда делась его дерзость? Его сила и лютая злоба? Демон промычал что-то невнятное, как будто потерял дар речи, и попятился – но не тут-то было.
Ангел нахмурил золотые брови. Нет, его глаза не полыхнули пламенем. Не превратились в лазерные пушки. Он не выхватил из-за пазухи огнемет и не выпустил по врагу струю убийственного напалма.
Он просто посмотрел. Но последствия были неожиданными.
Гигантская черная фигура перед ним вспыхнула и загорелась вся целиком, как облако жидкой нефти.
Никто из живущих не видел ничего подобного! В небе над Невой как будто родилась сверхновая звезда. Она горела ярче весеннего солнышка и разбрасывала по сторонам огненные протуберанцы – но никого не обжигала: кто-то строго следил за этим, и этот кто-то был куда могущественнее темного демона из преисподней. Кажется, этот демон уже и рад был убраться обратно в ад, но и этого ему не разрешали. Наоборот, пылающий шар, который был недавно Потёмкиным, поднимался в небо все выше и выше, продолжая бессильно плеваться пламенем. Он уменьшался и таял на глазах. Наконец мигнул несколько раз и с грохотом взорвался в стратосфере, рассыпавшись разноцветным фейерверком.
Огненный дождь пролился на город. Это было красиво, но уже совсем не страшно. Над водой еще некоторое время поднимался мерцающий пар, затем рассеялся и он.
И все кончилось.
Тьма над Петербургом исчезла, как будто кто-то снял пелену с целого города. Солнце засияло в небе, юное и полное сил, как в первый день творения, и море заблестело вдали. Улицы ожили, по мостам и набережным вновь двинулись экипажи, и даже трамвай радостно прозвенел где-то далеко, как старый добрый будильник на тумбочке у кровати! Город и вправду проснулся от тяжелого кошмара – и никто даже не знал, кого за это благодарить.
Пилот 2112 взялся за штурвал и тихонько увел дирижабль подальше от золотого шпиля. Теперь стало видно, как ангел улыбается. Да, он определенно улыбался своими золотыми губами!
Потом пошевелил пальцами, будто забыл что-то важное. Щелк! – и орден Верного Сердца прилетел обратно к Сонечке. Она еле успела его поймать.
Граф Достоевский зааплодировал первым. Подхватили все, включая его величество Петра Павловича. Юные детективы и Алекс – те и вовсе засвистели и заверещали на разные голоса, а Волчок залаял так, что в баре зазвенели стаканы и, кажется, что-то разбилось. Крылов всплеснул руками и поспешил туда. Некоторые последовали за ним. Что ни говори, повод был веским: не так уж часто приходится спасать мир.
И только Достоевский остался в кабине пилота вместе с юными сыщиками. Наследник Алексей переминался с ноги на ногу и кусал губы. Он уже несколько раз порывался что-то сказать, но все никак не решался.
– Не тяни уже, – сказала ему Сонечка. – Мы все равно знаем, что у тебя на уме.
– Ах, ну да. Я просто хотел спросить… хотел попросить: можно, я теперь с вами буду? Примите меня в свою банду. То есть, в детективное
