Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн
А я… я не политик. Мне можно.
— Аврора же… Предала меня, бессовестно и безжалостно. Она играла со мной все это время!
У меня глаза полезли на лоб. После всего… он считает, что это Аврора — предатель?..
Может, Чак того — болеет головой? У меня даже случился робкий порыв пощупать его лоб.
— Ты, наверное, не знаешь… Но мы ведь не только вместе вели лавку, но и жили. Ей не нравилось, чем я занимаюсь, она бранилась и переубеждала, и будто мы могли…
Кастеллет умолк.
— Р-ро любит Фарр-ра, — бессердечно прокаркала я ему очевидное. — Эт-то м-моя двер-рь. С-спас-сибо.
Кастеллет на прощание развернул меня за плечи и заглянул прямо в душу, совершенно игнорируя вероятность, что я тут сейчас в холодный пепел рассыплюсь вместе с медвежьей шкурой.
— Тиль, пожалуйста… хотя бы ты не оставляй меня, хорошо? У меня никого больше нет. Ро… мы так с ней похожи. Я думал, мы понимаем друг друга, но она оставалась далека, смеялась, играла… не воспринимала всерьез. Как дознаватель ее получил?.. Я не хотел ему проигрывать… Я вообще не люблю проигрывать. Она говорила, что она ему не помощник, что она о нем забыла… Шарк смеялся, что я поверил, сказал, я наивен, а все очевидно…
Чак шмыгнул носом. Я прищурилась и чуть вытянула шею: он… все это взаправду или играет? Как понять? Даже если сомневаешься?..
Я собиралась не разговаривать с ним. И не стану. Все, что могло быть — умерло. Но слушать… Я не могу отказать в этом ни одному нуждающемуся. Вообще никому. Фаррел всегда смеялся, что я не умела прерывать. Мне, конечно, было очень плохо, но я попыталась поддержать разговор изо всех сил и случайно сменила тему.
— Т-ты нас уб-бьешь?
Чак даже меня отпустил, отступая на шаг.
— Видящий, Тиль! Какое «убью»? Даже Шарк не собирается. Просто это был единственный способ убедить вас троих… м-м… присоединиться к экспедиции. Вы все — очень важные люди на этом корабле… — врун попытался вернуться к своему обычному паясничанью. — Только капитану Гэрроу не говори, он мечтает прибить дознавателя… — но тут Кастеллет помрачнел, резко и основательно. — И я тоже. Я это обязательно сделаю. Только не своими руками.
Потом рассмеялся и почесал затылок.
— Так что дознавателю тоже не говори. Ну, и Авроре. Она ведь теперь на его стороне.
Чак наморщил нос, как обиженный ребенок. Ну… если Кастеллет получал все сердца без разбору, а Авророво не вышло… то каприз его объясним. Но все же бесчеловечен. Ему не хватает отца, чтобы отстегал за такое ремнем. Мой папа так не делал, да и я была послушной девочкой, а вот Фарру доставалось часто. И у него, и у Ис крутые характеры с детства.
— Вообще никому не говори… Тиль?..
Я подтянула сползающую на палубу шкуру, откровенно страдая от морозного отката и не зная, что еще ответить.
— Я п-пойд-ду.
Кастеллет снова прошелся пятерней по моей макушке любовно и без спросу.
— Отдохни. Завтра ты взглянешь на мир другими глазами.
Честно говоря, я уже взглянула. Сегодня. И мне не понравилось.
Но папа говорил «ученый должен уметь смотреть в глаза правде». И впервые я поняла, что он имел в виду. Все есть, как есть, и надо уметь принимать мир именно таким. Я вернулась на свою койку, а в каюте до сих пор было пусто. Кутаясь в шкуру и отключаясь, я все думала: а он сам понимает, зачем мне ее дал?
* * *
— Тиль…
Меня тихонько тормошили за плечо. Я вздрогнула. Сны снились странные, похожие на серый пушистый кошмар.
— Ты как?
Надо мной склонилось лицо Ро. Позади чернел Фаррел Вайд. Эта его вечная мания носить черное.
Я резко села, и меня едва не сбросило с кровати. Обернулась. В окне дергалось небо, на сей раз солнечное и безоблачное. Корабль!
Не приснилось. Я потрясла головой, кучеряшки беспорядочно разлетелись во все стороны — после памятной ночевки у Ниргаве я не заплетаю косы. Но тоскливая черная дыра и ощущение потери чего-то невосполнимого осталось. Сглотнула. Зелье седьмого горшка сделало свою работу, и теперь я хотя бы в телесном отношении в порядке.
Пришлось натянуть на лицо заинтересованное выражение. Хотя мне правда было интересно… Но, желательно, немножко позже. Через одну вечность, например.
— Это ты как, — передразнила я зарю. — Вчера ты была явно не в себе.
Черная дыра высосала даже сочувствие. Неприятно себя не узнавать.
«Куда же делась та веселая сорвиголова?».
— Вчера мы все были не в себе, — приобнял Аврору за плечи Фарр. Какой же он счастливый, а. Я таким его с самого года Ы не помню. — А сегодня нам предстоит составить план действий.
Интересно, ночью они тоже составляли план действий? Или целовались?
Почему-то эта мысль меня не вдохновила. Потому что я вспомнила про другой поцелуй. И, чтобы отвлечься, спросила:
— А что насчет противоядия?
— Оно подействовало.
Вот и хорошо.
— Он… правда отравил тебя, Ро? Поцеловал и… отравил?
— Сначала отравил, а потом поцеловал…
Аврора вздохнула и поджала губы. Коснулась их пальцем скорбно. Мое сердце гадостно уколола ревность — вот почему одним — оба, а другим… Эх, ревновать Аврору, быть недовольной своей долей — когда я успела так поглупеть?.. Я даже схватилась за грудь одной рукой, надеясь размять будто воткнутую в нее иглу, а другой похлопала подругу по плечу:
— Он патологический лгун. Так бывает. Но тебе он ведь не нужен.
Ро задумчиво уставилась на меня своим зеленым взглядом. Как весенняя листва каштана, знаете. Только на два деления темнее. Она умеет смотреть, как и Чак, прямо в почки. Вот и верно — родственные души.
— Откуда ты знаешь такие слова? — совершенно неожиданно удивилась заря.
Я подняла брови, застигнутая врасплох. А почему бы и нет, собственно? Слышала где-то.
— Я ведь ходячая энциклопедия, да? Лгун — тот, кто врет. Патологический — м-м… это вроде болезни.
— Это слово родом не отсюда… Случайно, ты его не от дяди слышала?
