Практичное брутто, волшебное нетто - Юрий Павлович Валин
После краткой борьбы Ал отказалась от мысли выпрыгивать из экипажа и искать убежища у алтаря Всех Богов. Нет, негодяйка Тифф даже не подумала хватать за руки, силой и уговорами удерживать отчаявшуюся невесту — просто наступила на подол платья и всем видом показала, что вырваться удастся, лишь пожертвовав частью туалета. Нет, такую дорогую ткань рвать немыслимо. Да и как взывать к помощи богов с бесстыже голыми ногами? Чулки с кружевными подвязками не совсем приличны, да и вообще… вообще… вообще…
Аллиотейя откинулась на сиденье, потерла пылающие щеки и с ненавистью глянула на подругу. Та ласково улыбнулась — конторская злость пряталась в самой глубине серых (сейчас свинцово-опасных) глаз, и жестом призвала слушать проводника.
…— А здесь дворец герцога, — как ни в чем, ни бывало, продолжал вполголоса повествовать возница. — В левом крыле зал для городских собраний, советов, оглашения указов, судейских разбирательств. Так уж повелось, отдельных зданий нам тут строить негде, да и городские деньги уж лучше на форт потратить…
Что такое «форт» Аллиотейя не знала (в Глоре вполне обходились без этаких устарелых названий), а герцогский дворец отличался от окружающих зданий разве что размерами и цветными витражами над дверьми. Да сколько вообще можно тарахтеть колесами по всем этим бесконечным спускам и мостам⁈ А Тифф еще восхищалась, как быстро покончили с оформлением таможенных бумаг и погрузкой. Между прочим, обеда вообще не предложили. Дикость и дикари кругом. Наверняка и «валять» этот невежа господин Волпи намеревается без всякого ужина. Тупая скотина. Да что там, вообще он откровенный козел! Хотя бы намек на торжественную встречу, какие-то знаки внимания, пусть как небрежная дань традициям…
— Мы доедем когда-нибудь?
Прозвучало по-детски капризно. Ах, демоны тебя возьми, кто за язык тянул?
— Естественное волнение, плюс тревожная дорога, плюс отвыкание от твердой земли, плюс неудобство чужого платья. Учитываем и держим в уме надбавку за очарование непосредственности, столь присущее юности. В минусе имеем напрочь растрясшееся воспитание, — скрупулезно подсчитала невыносимая конторщица. — Полагаю, леди Нооби можно и нужно извинить. Тем более, иного выхода все равно нет.
Возница хмыкнул.
— Ты что несешь⁈ — в ужасе зашипела Ал. — Меня кучер должен извинять⁈ И причем тут платье⁈ Зачем ему знать, что оно чужое?
— Он и так знает. Да и любой поймет: у тебя платье и физиономия жутко дисгармонируют. Послушай, ты вроде бы чуть-чуть поумнела за последнюю пару дней?
— Вы мне что-то говорите, леди, или город обсуждаете? — не оборачиваясь, обратился к пассажиркам глуховатый возница. — Если о городе, так не извольте беспокоиться — он невелик, да мы почти и добрались. Проживают господа Волпи, на самой окраине, что правда, то правда. Далековато от нас до ярмарки, рынка, храмов и иных представлений.
— Прошу простить мое нетерпение, я действительно несколько взволнована, — стиснув зубы, пояснила Ал кучерской спине. — Город весьма мил, особенно мостики и спуски. Боюсь, меня с непривычки слегка укачало.
— Вполне вас понимаю, молодая леди. Не клипер, тут любую даму укачает, — согласился наглый возница, правда, без намека на усмешку.
Попробовал бы он насмехаться, у невольной гостьи проклятой Дюоссы даже кулаки ныли, так хотелось кому-нибудь врезать. Ладно, не Тифф — всерьез использовать силу против хрупкой компаньонки и подруги немыслимо. А этому дикарю по стриженому затылку стукнуть, ух, пусть только повод даст…
Аллиотейя опомнилась. Спаси нас боги, что за сумасшествие⁈ Неужели, шторм судьбы настиг несчастную уже на берегу, и теперь шутки богов швыряют жертву от полной апатии к дикому и необъяснимому намерению с кем-нибудь подраться⁈
Тиффани сжала ее ладонь. По губам можно было прочесть:
— Спокойнее. Все не так страшно.
— Вот и добрались, — словно услышав, провозгласил возница. — Вот оно — окрайное гнездо Волпи!
«Окрайное»⁈ Там, дальше, вообще нет ничего живого и цивилизованного! Угадывались лишь крутые обрывы за оградой и домом, да мимо ворот тянулась дорога к очередному мосту — за ним, по другую сторону широкой расщелины, тракт круто изгибался и окончательно исчезал среди скал и провалов. Собственно, это уже не город, а выселки для бродяг и прочих откровенных отщепенцев. Страдать здесь до конца жизни⁈
Неимоверным усилием воли Аллиотейя Нооби сдержала вопль отчаяния. Никто не должен знать о мгновении ее слабости! Конторщица и кобылка глянули с одобрением, возница был занят — махал рукой грузовому возу, требуя живее заезжать в ворота.
Ворота, кстати, оказались довольно добротными: крепкие, окованные широкими полосами металла. Дворовая стена высокая, из крупных, грубо обтесанных камней, такую и тараном не проломишь. Вот: запрут и сиди там всю жизнь. Зарешеченное окно, унылое рукоделье… Лишь раз в год, (или в десять лет?) вот на той скале почудится стройная фигура, ледяной ветер будет трепать седеющие медные волосы незваного гостя. Причудится приподнятая рука, безмолвное «прости»… Нет, на ту скалу он, наверное, не взберется. Вот на эту… ее вершина и из окон, наверное, лучше видна…
Экипаж вкатил в ворота пожизненной тюрьмы и вопрос с выбором наиболее живописного утеса остался нерешенным.
— Прошу на землю, благородные леди. Приехали…
Ал спрыгнула, с неуместной тоской глянула как элегантно придерживая юбки, спускается фальшивая Асмалия — просто невозможные запасы кокетства припасены в конторских сундуках.
Кучер повел упряжку к конюшне, у амбаров уже разгружали воз, суетились какие-то люди, командно посвистывала Шилка…
— Недурно, — поведала, озираясь, Тиффани. — Хозяин тебе достался хозяйственный.
Ал фыркнула:
— Складские утешения оставь для конторы. К чему мне восхищаться домовитостью тюремщика?
— Тюрьмы тоже бывают разными, — сообщила конторщица, озабоченно поправляя светлые локоны. — Эта
