Оплот добродетели - Екатерина Лесина
Она говорила, будто оправдываясь, но отнюдь не перед Кахраем.
– Кхкие? – то ли поинтересовался, то ли закашлялся Тойтек. Кресло дернулось, а на браслет пришло полное возмущений требование разрешить медикаментозную поддержку душевного состояния.
Кахрай не разрешил.
По его личному мнению, душевное состояние подопечного ни в какой поддержке не нуждалось.
– Какие? Да… всякие… иногда кузены чудят. Или кузины… они плохо умеют рассчитывать траты, часто выходят за пределы бюджета…
И делают долги.
Много долгов, которые повисают на девчонке, как повисли на бестолковой сестрице Кахрая, до последнего верившей, что ее ублюдочный бывший действительно ее любит. И даже судебные приставы, пришедшие переписать имущество, не казались ей аргументом.
У него сложный период.
Надо поддержать.
Бывшему Кахрай тоже нашел что сломать, но в том случае обошлось без суда. Ублюдок оказался в достаточной мере труслив и понятлив, чтобы просто сгинуть на просторах Вселенной. А долги… долги вот выплатили, да…
Почти.
А нынешний контракт их и вовсе закроет. И даже что-то на счету останется. Должно. Хотя… племяшке поступать через два года, стало быть, репетиторы нужны, допресурсы. Кахрай с трудом подавил вздох.
– Сперва я пыталась помочь, потом… потом поняла, что ни к чему хорошему эта помощь не приводит, – Лотта все-таки поднялась. И вновь присела. – Извините. Как-то вот… я особо ни с кем не говорила о своей семье.
– Бшая?
– О да… род старый. И мой прапрадед обладал весьма… своеобразными взглядами. Он признал всех бастардов. Как и его сын. У моей бабушки было четыре сестры и трое братьев. Незаконных, хотя и с правом наследования согласно регламенту.
Кахрай наморщился.
– И долей в корпорации. Но без доступа к управлению. Разве что с правом голосовать согласно количеству акций, но на самом деле их доли процента, и что-то изменить можно, лишь объединившись, а это сложно…
– Склько? – Тойтек говорил старательно и, следовало признать, вполне внятно.
– Сейчас? Двенадцать акционеров первого порядка и двадцать восемь – второго. После дедушки совет принял решение, что дальнейший раздел корпорации проводиться не будет, это может стать причиной распада. Да и вообще правом наследования были наделены лишь законные дети, признанные главой рода.
– Вашей бабушкой?
– Именно.
И надо полагать, на сей шаг старушка пошла вовсе не из желания напакостить родне, скорее пытаясь защитить внучку.
– А у вас сестры есть? Или там братья?
– Нет. Мой отец… когда-то ушел из дома. Думаю, он просто устал. Хотя бабушка и не любила говорить об этом. Он встретил неподходящую женщину. Женился. Родилась я. И после этого отец помирился с бабушкой. Оставил меня на Британии, а сам… – голос рыженькой дрогнул. – Он всегда мечтал стать первопроходцем… и стал… и слышали про аварию на Большой Гевее?
– Погиб?
Кивок.
– Я не помню. Ни его, ни маму. Она штурманом была… и бабушка сохранила снимки, но это ведь не то. Совсем не то.
Глава 23
Рыженькая ушла.
И обиделась.
Наверное.
Или точно обиделась? С женщинами никогда нельзя понять, обиделись они или нет. Вот казалась бы, чего уж проще, скажи. Так нет, будут гордо молчать, улыбаться, а потом, по прошествии пары месяцев, вспомнят, что тогда-то он, Кахрай, что-то там не так сказал, не туда посмотрел и вообще вел себя словно голем с ограниченной эмоциональной программой.
Кахрай мотнул головой.
– Хр… – успокаивающе просипел Тойтек. – Урхр… врон на дубу… игр-р-рал…
Звук «р» получался у него хорошим, раскатистым. Но какое отношение ворон имел к делам нынешним, Кахрай так и не понял.
– Думаешь, правду сказала? – мысли его вернулись в область сугубо практическую.
– Пр…
– Проверить? А почему бы и нет. Внешняя связь, конечно, обрублена, но база на корабле неплохая. И последнее обновление недавно было.
Кахрай приободрился.
Одновременно ему и хотелось, чтобы рыженькая оказалась аферисткой, ибо это заглушило бы голос совести, а заодно дало бы какие-никакие зацепки, и не хотелось.
– Драк… – Тойтек произнес это ласково.
– Сам знаю, что дурак, – огрызнулся Кахрай, подвинув кресло с подопечным так, чтобы и ему был виден экран. Да и сам экран растянул на максимум. Правда, потом уменьшил, поскольку выяснилось, что заявленный максимум система поддерживала, конечно, но как-то не слишком уверенно. Слепые пятна с прорехами в поле не добавляли хорошего настроения. – С чего начнем? Новая Британия… там не так много семей, которых можно отнести к истинной аристократии.
– Ург.
– Вот именно. Список…
Который получился куда более длинным, чем Кахрай надеялся. Триста двадцать пять имен из «Большой книги Британии». И главное, от одного вида этих самых имен, что расползлись муравьиными цепочками, тоска одолевала.
А дальше что?
Пробивать каждое на предмет живых наследников? Можно, но это долго и нудно.
– Эхр…
– Точно, – Кахрай оживился. – Авария на Большой Гевее.
Списки погибших имелись.
И фамилии.
И вот только совпадений не обнаружено. Хотя… Кахрай тряхнул головой, избавляясь от назойливой мысли, что занимается он вовсе не тем делом, которым бы должен. Если девица попала в беду, то это проблема прежде всего девицы. А у него, между прочим, свой подопечный имеется.
Но пальцы взлетели над клавиатурой.
Снимки.
Мемориал, поставленный пятью годами позже то ли напоминанием о том, во что может вылиться обычная ошибка, то ли предупреждением, то ли и вправду в память о погибших. Плашки-снимки были хороши. И эта женщина с копной огненно-рыжих волос сразу привлекла внимание.
Мария-Ангелина-Йошико Харди.
И супруг ее тут же. Вот по его лицу сразу понятно – аристократ. Тощее, вытянутое какое-то, с чертами чересчур уж правильными.
Бледный.
Будто выцвел весь еще при жизни. И если Мария-Ангелина улыбалась, не стесняясь улыбки этой своей, совершенно не вязавшейся со строгостью черной униформы, то ее супруг смотрел строго и… с упреком? Мерещится, не иначе.
– И кто ты у нас? – поинтересовался Кахрай, проворачивая снимок.
– Хрт.
– Еще какой храт… ага, Марк Стентон… как-то не слишком аристократично. Полагаешь, родичи не одобрили? Наверняка не одобрили ни женитьбу, ни работу. Где это видано, чтобы наследник благородного семейства дальразведкой занимался? И не на пользу корпорации, но сам по себе. Так что, готов поклясться, что скрывался… но есть у нас что? Правильно, визуализация…
Кахрая захлестнул доселе неведомый ему азарт.
И не только его.
Подопечный накренился, и кресло поспешило подать тревожный сигнал. Искин настоятельно рекомендовал зафиксировать пациента поплотнее и вколоть ему тройную дозу седативных средств.
Мелькали снимки.
Программа сличения работала, хотя и медленно. И все-таки не могла Лотта