Нити магии - Эмили Бейн Мерфи
Тяжесть дурных предчувствий наваливается на каждого из нас, точно мокрое одеяло. Айви нарушила негласное правило, такое же, какое было у нас в «Мельнице»: никогда не говорить вслух о мрачном будущем, которое может ожидать каждого из нас. И я понимаю, что ей необязательно делать фальшивые стеклянные леденцы, дабы одурачить кого-то. Потому что дурачила сама себя. Нельзя забывать, что, несмотря на всю сладость жизни в особняке Вестергардов, на самом деле я сосу кусок стекла.
– Айви… – произносит Брок.
– Я перестала использовать магию, – заявляет она. – И хотела бы, чтобы ты тоже это сделал.
Айви все еще теребит свою косу, когда повозка останавливается у фонаря перед стекольной мастерской. Она выбрала жизнь в обмен на свой дом и свою семью.
Но у нее много лет было то и другое.
Теперь, когда я – пусть даже в слабой степени – ощутила, что такое дом и родство, возможно, для меня будет гораздо хуже вернуться к безопасности и одиночеству.
* * *Мы прибываем к особняку Вестергардов как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ева скрывается за парадной дверью. Я вздыхаю с облегчением, и, пока мы выбираемся из повозки, Филипп возвращается к своей карете.
Он кивает нам и даже поднимает руку в знак прощания, и этот вежливый жест удивляет меня. Многие люди его статуса сделали бы вид, что вообще не замечают кучку прислуги.
И тут я вижу кольцо, которое он носит.
Мой желудок сжимается, а пальцы внезапно становятся ледяными. Я мимолетом заметила это кольцо еще в театре, но тогда, конечно же, не придала ему никакого значения.
Я даже не пытаюсь отвести пристальный взгляд, когда Филипп садится в свою карету, придерживаясь рукой за дверцу. Кучер держит фонарь так, что мне отчетливо удается разглядеть знакомый красный блеск.
Камень на пальце у Филиппа выглядит точно так же, как тот, что оставил мне в качестве улики отец.
Глава восемнадцатая
– Якоб, – шепчет Лильян на следующее утро.
Она хватает его за рукав, когда он проходит мимо нашей комнаты по пути вниз, втаскивает его внутрь и осторожно закрывает за ним дверь.
– Э-э… привет, Марит, – говорит он, окидывая смущенным взглядом нашу маленькую комнатку.
Он словно бы избегает смотреть на меня, сидящую на своей кровати, и я резко встаю.
– Мне нужна помощь. Я хочу увидеть все записи, касающиеся камней Вестергардов, какие мы только сможем найти, – говорю я. – Записи о продажах, отчеты, какие виды камней добывают в этих копях. Каждый листок, какой только можно откопать. Как ты думаешь, вы с Лильян сможете мне помочь?
– Ладно… – произносит он, взвешивая мою просьбу; сумев, похоже, сосредоточиться. – Ты нашла новый след?
– Знаю, что прошу многого, – на всякий случай говорю я, потому что хорошо осознаю, что на самом деле прошу их рискнуть своей работой и еще глубже закопаться в эту загадку. Достаю из кармана спрятанный там камень – наследие отца. – Мне кажется, вчера вечером на руке Филиппа был такой же странный самоцвет.
Якоб поворачивается к Лильян.
– Ты участвуешь в этом?
– Шпионаж! – с восторгом начинает она, но потом неожиданно замирает.
На лестнице слышны шаги Нины, и они быстро поднимаются к нашей комнате.
– Прячься, – спешно шепчет Лильян, и я указываю Якобу на узкую щель между стеной и моим соломенным матрасом. Сама же опускаюсь на колени и притворяюсь, будто складываю свою униформу в сундук, чтобы загородить Нине обзор.
И как раз вовремя. Она один раз стучит в дверь, а потом врывается в комнату, не дожидаясь ответа.
– Марит, – рявкает она, – Ева сказала, что вот это нуждается в починке. Немедленно!
Она держит в руках платье, в котором Ева вчера вечером была в Тиволи.
– Да, уважаемая, – отвечаю я и забираю платье у нее так быстро, как только могу. Когда я делаю шаг назад, то чувствую на своей голени слабое тепло от дыхания Якоба.
Нина окидывает меня и Лильян долгим взглядом, щурясь при этом так, словно чувствует нашу нервозность, однако не может определить, в чем ее причина. Но спустя несколько секунд, показавшихся мне целой вечностью, она резко разворачивается и уходит.
Я сжимаю в руках платье Евы глубокого розового цвета, который я нарочно выбрала для нее. Провожу рукой по атласу, пока не нахожу крошечный, ровный разрыв. Как будто кто-то намеренно прорезал ткань ножницами.
Чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, я отворачиваю подол и аккуратно запускаю палец в потайной кармашек.
В нем лежит полоска бумаги, исписанная строчкой точек и тире.
−−− •••
SOS
Сигнал бедствия.
– Мне нужно идти, – говорю я и практически слетаю вниз по лестнице, а потом бегу по подземному коридору в хозяйский дом и поднимаюсь в комнату Евы.
Как только она открывает дверь, я выпаливаю:
– С тобой все в порядке?
Сделав шаг через порог, я аккуратно прикрываю за собой дверь, отгораживаясь от любопытного взгляда Лары, подметающей коридор.
– Что-то случилось вчера вечером в Тиволи?
– Марит, – произносит Ева. Она бросает мне пару атласных туфелек и присаживается, чтобы натянуть чулки. – Ты можешь помочь мне пришить к ним ленты? Мы можем поговорить, пока я одеваюсь. Мне нужно так много сказать тебе, а времени почти нет.
Я сдвигаю в сторону Вуббинса, чтобы присесть на кровать.
– У меня есть важные новости, – продолжает Ева, натягивая чулки вверх по голеням. Ее буквально переполняет энергия, которая выглядит как смесь ужаса и возбуждения. – Огромные, потрясающие. Самые важные новости, которые ты когда-либо слышала. Но сначала… Марит… ты знаешь, что кое-кто из здешней прислуги наделен магией? – спрашивает она, едва дыша, и мое сердце уходит в пятки. – Не знаю, что и думать. Это кажется мне неправильным. Я не хочу, чтобы они ее использовали, – говорит она, хмуря брови, – особенно ради меня. Ты можешь узнать, у кого из них есть магия? Или ты уже знаешь?
Она смотрит на меня огромными карими глазами, и я отвечаю ей таким же пристальным взглядом. Не могу больше лгать ей. Я подыскиваю нужные слова, которые могут как-то смягчить сказанное, и ставлю туфли на пол.
– Ева, я…
Но она хватает новую пару с уже пришитыми лентами и начинает натягивать их.
– Но это еще не все, Марит. Это насчет Филиппа, – продолжает она, затягивая ленты. – Он что-то замышляет.
