Юность Мышиного короля - Сергей Борисович Куликов
Поток информации лился свободно, но движение оказывалось не столь стремительным, как обычно. Собственно, синхронизация с сетью через процессор импланта делала их связь чем-то вроде вспышек интуитивных озарений. В нормальных условиях пользователь не видел дробления потока на «свою» и «чужую» части.
Именно потому Фокс избегал длительных погружений. Становилось трудно разделять мысли, переживания, наблюдения и соображения – свои и те, что наполняли сеть. Возникало странное чувство, когда решение приходило как бы само собой. Но до конца оставалось неясно, сам ты его принял, что называется «как на духу», или оно продиктовано при переборе вариантов самой сетью.
В комфортных условиях многие не видели проблемы в отделении «своего» и «чужого». А вот Фокс видел, но то ведь его личная причуда. Сейчас же условия, в которых он находился, комфортными бы никто не назвал. Фокс и сам теперь хотел бы получить совет, быстро дающий решение.
«Эге, – подумал он, – вот так, значит, мне придётся всё воспринимать – без прикрас. Плохо, конечно, но не смертельно. Затруднительно – вот правильное слово. Затруднительно и потому “нерешительно”».
Фокс знал: скорость потока падала в космосе. Громадные расстояния требовали не менее впечатляющих усилий для преодоления. А с этим приходили искажения, задержки, сбои. В таких условиях становилось нормально ждать доли секунды до получения результатов обработки данных.
Но ущербный характер взаимодействия с сетью на отдельном мире – на планете, которая, возможно, не так хорошо освоена, но всё же освоена? Фокс удивился, почувствовал раздражение и даже гнев. Почему не повезло именно ему?
Неужто мешает сама громада горы, содержащей в себе, одни предатель знает, какие минералы и руды? Из-за этих руд и проявилась аномалия. Непонятно. Но что-то точно затрудняло контакт с сетью! «Или кто-то», - мелькнуло в голове. Однако Фокс постарался отогнать по-предательски паранойяльную мысль.
Он часто выбирал сложные для работы места. Но раньше это не тревожило, ибо сам же держал дистанцию от баз данных. Теперь привычки детства играли против их раба. «Неужто время повзрослеть? – подумал Фокс. – Вот беда. И как, однако, болезненно осознание… Впрочем, кто сказал, что можно добиться чего-то без личных потерь? Только так, увы».
Интеллектуальная система импланта преодолела возникшие трудности и открыла путь к информации. Падение скорости удалось компенсировать. Заняло всё это, казалось, вечность – пять или даже десять секунд.
Фокс уяснил одно: в будущем лучше избегать мест, где возможные кризисы усугубляются трудностями в доступе к информации. И самих кризисов хватит. Что ж, хороший урок!
Глава 4
Защитный костюм прекрасно изолировал от окружающего мира. Снег и холод горного склона не пробирались внутрь и не вредили Фоксу. Надетый на голову шлем отрезал все звуки, оставляя для связи с миром традиционное радио в шлемофоне.
Только вот с кем сейчас беседовать по радио? Сомнительно, что мощности передатчика хватит для серьёзного разговора.
– А как же информационная сеть, ретрансляторы? – спросил цифровой помощник.
Его вежливый голос прозвучал в голове Фокса, вторгаясь в размышления.
– Молчи, – ответил Фокс. – Захочу, так свяжусь. Пока что желания немного, учитывая опыт с ориентированием на местности.
– Но ведь сеть не виновата…
– Сказал же – молчи!
Фокс оборвал помощника, давая ему сигнал перейти в режим ожидания. Тот вынужденно выполнил прямое указание и замолчал.
«Вот же неугомонный, – подумал Фокс. – Знаю я ваши секретики, уважаемые киберсистемы». Ещё в интернате он изучал вопрос и пришёл к интересному выводу. Созидание информационного контакта с миром таило важную особенность. Возможно, Фокс нашёл только одну из многих, но хватало и этого.
Оказалось, что интеллектуальные системы научились параллелить человеческие ощущения, впечатления и представления с генерированием, хранением и передачей информации в сети. Это радовало и пугало одновременно.
Хранилища изливали реки образов, собирали озера звуков и моря их переработанных отражений. Всё это накладывало отпечаток на человеческое восприятие. Заплывы в «реках», входы в «озёра», не менее чем погружения в глубины «моря» грозили занять едва ли не всё время жизни пользователей.
«Видел я, всё видел, – думал Фокс. – Столько людей утонуло в цифровых иллюзиях. Теперь они вряд ли знают иные пути общения. Приходится довольствоваться совместными и не очень сопереживаниями! Вот и гоняют по кругу данные, полученные при подключении своего импланта к чужому...»
Между тем Фокс окончательно вылез из подземного хода, прорытого землеройной машиной, и осмотрелся. Вокруг раскинулись заснеженные склоны горы. «Здесь-то хоть всё не иллюзия?» – пронеслось в голове.
Обстановка вокруг дарила реализм, чувство натуральности и подкупала ранимой наивностью. «Я есть, – заманчиво вещал мир. – Посмотри, услышь, понюхай, потрогай меня». Такая почти интимная близость шокировала.
«Разве мир в сети не столь же близок?» – пронеслось в голове Фокса. Одновременно он вспоминал, как ходил по улицам родного поселения, заходил в здания, трогал вещи. Однако простые действия не всегда гарантировали общность восприятия с другими жителями. Конечно, наличие или отсутствие вещей обычно подтверждалось из нескольких источников. Но их внешний вид снаружи и материал внутри…
Давно канули в Лету ситуации, в которых люди передавали друг другу кружку, и у всех обязательно имелась ёмкость, наполненная чем-то одинаковым. Что видеть и как ощущать – это теперь дело вкуса и личных пристрастий. Общность кончалась за пределами уверенности в том, что передаётся именно кружка, а не тарелка или кастрюля и то с натяжками.
Века развития технологий сняли ограничения. Сейчас двум людям одновременно уже можно видеть, скажем, кружку и кошку, шар и квадрат, только зачем? Какое благо для общения из этого проистечёт? Получился бы обман доверившихся, да и только.
Одна лишь этика сдерживала напор иллюзий. Да, гении инженерной мысли раздвинули границы применения техники. Но следовало ли поступать так и с этикой? Сомнительно! Иначе просто не за что стало бы держаться...
Фокс смотрел на снег и осознавал, что тот представал совсем в ином облике, нежели обычно. Главное, что не Фокс, юноша шестнадцати лет, видел снег. В некотором смысле это как раз снег «видел» Фокса, точнее подталкивал видеть себя таким, как есть на самом деле. Что поделать, если только в экстремальных ситуациях, во время спортивных состязаний или далёких космических походов реальность и давала о себе знать?
В древности даже думали, что именно тяга к реализму послужила одним из импульсов, толкнувших людей на путь космической экспансии. Учителя в интернате, не исключая выходцев из кибернетических людей, всерьёз допускали парадоксальное убеждение. Человеку
