Джек Вэнс - Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.)

Сверху послышался шелест. Герсен сразу насторожился. Опять! Опасность не заставила себя долго ждать.

С неба понемногу спускался небольшой аэромобиль. Тихо и мягко, как тень, машина опустилась на дорогу не больше, чем в десяти метрах от того места, где прятался Герсен. На мостовую спустились три человека — черные силуэты на фоне едва различимого звездного зарева. Несколько секунд они стояли, тихо обмениваясь короткими фразами — судя по всему, убеждались в том, что прибыли по указанному адресу.

Пригнувшись за живой изгородью, Герсен обогнул любовно подстриженные Вальдемаром Куттом цветущие кусты гортензии и притаился за стойкой ворот.

Из коттеджа дирижера послышались приглушенные восклицания: маэстро Кутт стоял, возмущенно размахивая руками, и жаловался на события сегодняшнего вечера низенькой толстенькой женщине — та слушала его в испуганном изумлении.

По улице приближались два человека. Они свернули в маленький сад преподавателя музыки. Герсен проломил первому лоб чугунным садовым украшением, схватил второго за горло и пронзил ему сердце кинжалом.

Наступила тишина. В коттедже маэстро Кутт возобновил возбужденное хождение из угла в угол, продолжая говорить, разводя руками и временами задерживаясь, чтобы подчеркнуть тот или иной особенно гнусный эпизод.

Герсен прокрался вдоль живой изгороди в прежнее укрытие. Третий агент Трисонга — скорее всего, пилот — ждал сообщников, прислонившись боком к машине. Герсен отступил подальше, перескочил через изгородь, бесшумно подошел сзади к пилоту и одним ударом кинжала перерубил ему шейные позвонки.

Сложив три трупа в багажник аэромобиля, Герсен поднял машину в воздух, тихо пролетел над Блаженным Приютом — в городке светились только уличные фонари, местные жители уже закрыли ставни — и посадил аэромобиль на мостовую перед входом в гостиницу «Свечер». Тихонько поднявшись к себе в номер, он с облегчением переоделся в привычный легкий костюм и положил в карман куртки «Дневник мечтателя». Вернувшись к летательному аппарату, он поднялся в ночное небо и полетел на юг, к Станции Теобальда.

Над рекой Далглиш Герсен замедлился, приземлился на берегу и выкинул из багажника в реку тела трех «компаньонов», после чего продолжил полет на юг.

Через некоторое время внизу показалась россыпь редких огней — Станция Теобальда. Периметр космопорта был размечен медленно мигающими сигнальными лампочками, синими и красными.

Никем не замеченный и не встречая никакого сопротивления, Герсен приземлился около своего «Трепетнокрылого Фантамика», поднялся на борт и включил навигационные системы.

Следовало, однако, позаботиться о летательном аппарате Трисонга. Если бы Ховард Алан Трисонг нашел свою машину здесь, рядом с площадкой, откуда улетел «Фантамик», он сделал бы естественные и очевидные выводы. Чиновник под навесом космического терминала, конечно, предоставил бы Трисонгу регистрационный код «Фантамика», а регистрационный код позволил бы установить личность Кёрта Герсена — а также адрес регистрировавшего звездолет Джехана Аддельса в Понтефракте на Алоизии... Повозившись некоторое время, Герсен сумел отсоединить предохранительные контакты сиденья пилота, зафиксировал штурвал так, чтобы машина летела вперед, постепенно поднимаясь, и отправил аэромобиль в ночное небо.

Вернувшись в звездолет, он задраил люки и покинул оставшийся внизу кантон Леландер. На высоте примерно пятнадцати километров Герсен задержал корабль и внимательно изучил окрестности. Ни макроскоп, ни радар, ни ксенодный детектор не позволили обнаружить никаких следов звездолета Трисонга — что Герсена вполне устраивало, так как «Трепетнокрылый Фантамик» не был оснащен тяжелым вооружением.

Пролетев далеко на север, Герсен приземлился в безлюдной тундре, где никакие детекторы Трисонга не смогли бы его обнаружить, даже если бы тот продолжал поиски.

Здесь царило безмолвие. За прозрачной сталью иллюминаторов простирался холодный мшистый ковер под холодным и ясным звездным небом. Герсен приготовил себе горячий гуляш, подкрепился и развалился в кресле. Он чертовски устал, у него ныла каждая мышца, но калейдоскоп странных настроений не давал ему уснуть; нервное возбуждение постепенно улеглось и сменилось раздражением, вызванным неспособностью убить Ховарда Трисонга и противоречиво смешанным с мрачным удовлетворением тем серьезным ущербом, который ему все-таки удалось нанести — теперь Трисонга должны были преследовать не только боль и не находящая выхода ярость, но и возрастающая неуверенность в себе, даже страх... В конечном счете за этот вечер Герсену, по меньшей мере, удалось заставить «князя тьмы» занять неудобную оборонительную позицию. Только разобравшись в трижды раздвоенной личности Трисонга, однако, можно было осмыслить невероятный спектакль, состоявшийся в школьном павильоне... Раскрыв «Дневник мечтателя», Герсен принялся изучать его содержание. Но он слишком устал, чтобы заниматься этим с должным прилежанием... Вскоре он перебрался на койку и уснул.

Глава 14

Наутро Герсен спустился наружу, чтобы выпить чашку чая в косых лучах северного солнца. В прохладном воздухе чувствовался напоминавший о сыром потухшем костре запах влажной грязи и растительности, медленно гниющей на протяжении бесчисленных столетий. Южный горизонт заслонили пологие холмы; во всех других направлениях расстилалась бескрайняя, плоская, почти болотистая тундра. Землю покрывал жестковатый упругий слой пушистого серо-зеленого лишайника, усеянный редкими пучками жухлой осоки и черного подорожника с мелкими алыми ягодами. Встреча бывших одноклассников в лицее Блаженного Приюта казалась воспоминанием о чем-то далеком не только в пространстве, но и во времени.

Герсен вернулся в салон корабля и налил себе еще чашку чая. Усевшись на верхней ступеньке трапа, скупо озаренного восходящей звездой ван Каата, он снова принялся за изучение «Дневника мечтателя».

Чай остывал. Герсен читал страницу за страницей и в конце концов добрался до того места, где слова юного Ховарда обрывались посреди незаконченной фразы.

Отложив блокнот, Герсен долго смотрел куда-то вдаль. Когда-то Ховард Хардоа горевал о пропаже этого дневника. Для нынешнего Ховарда Алана Трисонга он послужил бы драгоценным сувениром, напоминавшим о горьких и сладостных днях его юности. Более того — что гораздо важнее — дневник этот определял все его существо, раскрывал его самые сокровенные помыслы, то есть ценность его не поддавалась исчислению. Что, если бы Ховард узнал сегодня о том, что дневник нашелся? Ситуация допускала несколько вариантов дальнейшего развития событий. Ховард считал, что дневник у него украл друг детства, Нимпи Клидхо. Таким образом, важнее всего было бы установить местонахождение Нимпи? Что стало с Нимпи Клидхо, где он теперь?