Последнее дело - Гоблин MeXXanik
— Похвально, что вы решили не мешать другу улучшить свою жизнь, — произнес я. — Вот только я не обсуждал с мельником вашу судьбу. Я договорился с промышленником, который обещал выделить рабочие места на мануфактуре.
— А с мельником, стало быть, не говорили? — оживился Леонид. — И не грозили ему всякими призраками?
— Да что ты такое говоришь? — оборвал его Ванька и укоризненно, по-взрослому покачал головой. — Кто же станет в таком признаваться? Ежели некромант и грозит кому, то об этом знают только его помощники и тот, кому он угрожает. Станет он об этом всем подряд рассказывать.
— А давайте его себе заберем? — внезапно послышалось из стены.
Козырев выбрался из картины и уселся на свободное кресло.
— Он же вылитый я в детстве — умный, красивый и основательный парнишка. Давайте возьмем себе. Он же почти как кот, только человек.
Я не стал отвечать Василию, понимая, что подобным напугаю гостей. Вместо этого заговорил с мальчишками:
— Если мельник и решил взять вас к себе, то по своему желанию. А не с моей подачи.
— Ему стоит доверять? — глухо уточнил младший мальчишка, который в отличии от старшего товарища, не сиял от счастья. — Он хороший человек?
— Мне показалось, что он порядочный и не злой. Но если вас это успокоит, то можете объявить вашему новому работодателю, что по всем юридическим вопросам вы теперь советуетесь со своим адвокатом. То есть — со мной.
— Тогда он не станет нас тиранить, — выпалил Ледонид.
— И не убьет, чтобы тайна Мишкина нигде не выплыла, — весомо заметил Ванька, удивив меня взрослым мышлением. — Давайте договор составим, мастер.
Мальчишка вынул из кармана блестящую монету и положил ее на стол.
— И мы заплатим, чтобы все было по закону.
— А я попрошу вам собрать булочек с собой, — серьезно предложил я.
— Приемлемо, — кивнул Ванька и, наконец, улыбнулся. И в комнате стало светлее.
Глава 12
Новые факты
Спустя несколько минут подростки ушли, унося с собой пакет, набитый ещё тёплыми булочками. Я стоял у окна и, чуть отодвинув штору, смотрел, как их силуэты растворяются в тени арки. Шли быстро, не оглядываясь. Капюшоны надвинуты низко, плечи напряжены, шаг — резкий, пружинистый. Они не бежали, но было видно: спешили. Будто по привычке опасались, что доброта может обернуться подвохом.
— Лёд тронулся, — послышался за спиной голос Козырева.
Я не оборачивался. Только улыбнулся уголками губ, покачал головой. Потом отвел взгляд от опустевшего двора и ответил:
— Пока он только начал трещать. Впереди ещё очень долгий путь.
В следующую секунду в дверь тихо постучали. Я прошёл к столу.
— Войдите, — произнёс я.
На пороге возникла Арина Родионовна.
— Простите, что отвлекаю, — произнесла она, прижимая к груди большой жёлтый конверт. — Минут пять назад заходил курьер. Передал вот это. Сказал — лично в руки, и больше ни слова.
Она аккуратно опустила свёрток на поверхность стола и, немного помедлив, спросила:
— Ни обратного адреса, ни маркировки. Он принёс этот пакет от неизвестного отправителя. В журнал посещений я его вписывать не стала.
Я кивнул и посмотрел на жёлтую бумагу. Сверток был крупный, словно в него положили энциклопедию. На сгибе красовалась красная сургучная печать без оттиска. Будто кто-то намеренно не хотел оставлять следов.
— Ну? — донёсся голос Козырева. Он по-хозяйски устроился у книжной полки и теперь разглядывал корешки томов. — Будем вскрывать? Или сперва напишем завещание?
— Некромантам это не обязательно, — напомнил я, раздумывая не призвать ли тотем на случай отравления.
— Грамотно составленное завещание еще никому не помешало, — важно заявил призрак — Не к добру такие посылки. Уж поверь моему опыту.
— А у тебя, Василий, опыт на что не глянешь — всё не к добру, — пробормотал я.
Телефон в кармане завибрировал. Я вынул его. На экране — имя Суворов. Конечно.
Я принял вызов.
— У аппарата, — произнёс я, чуть смягчив голос.
— Вы запрашивали документы, мастер, — отозвался он, небрежно и нарочито сухо, как будто вещал с кафедры. Тон был абсолютно канцелярский, но за ним я легко прочитал привычную ухмылку. Знал, что я пойму.
Я скользнул взглядом по пакету, кивнул, хоть он и не мог этого видеть.
— Благодарю, — отозвался я с тем же официальным тоном.
Суворов завершил вызов без прощаний. Почти мгновенно. Видимо, звонил со службы.
Я убрал телефон в карман и довольно улыбнулся. Потому что теперь всё встало на свои места.
— Лёд затрещал ещё сильнее? — с иронией поинтересовался Козырев.
— Очень на это надеюсь, — отозвался я и, не торопясь, вынул из подставки нож для бумаг. Лезвие легко вошло в край пакета. Печать треснула, как скорлупа, и осыпалась на крышку стола кусочками.
Внутри оказалась увесистая пачка бумаг. Я выложил её перед собой.
— Это то, о чём я думаю? — с лёгким прищуром уточнила Нечаева. Она стояла у двери, но, похоже, явно не собиралась уходить, пока не получит ответ.
Я кивнул, не отрывая взгляда от заголовка на первом листе.
— Один доброжелатель, пожелавший остаться неизвестным, решил внести свою лепту в общее дело, — произнёс я. — Помочь империи, так сказать, и выявить все нарушения нужной нам организации.
Пробежал глазами по строчкам.
— И, конечно же, здесь наверняка ничего серьёзного… — добавил я, пролистывая следующий лист.
— Очень надеюсь, что получится найти что-то полезное, — отозвалась Арина и вышла из кабинета.
Я открыл ежедневник, взял ручку и устроился поудобнее. Документы от Суворова лежали передо мной аккуратной пачкой — с виду добротные, внушительные, как отчёт о проделанной работе за пару лет. Задумчиво я начал читать, параллельно выписывая на лист имена — тех, от кого поступали заявления.
Проверка заняла около сорока минут. В стопке были жалобы, служебные записки. В основном — по мелочам. То парковку не там организовали, то закупки провели странно, то аренду без конкурса. Всё вроде бы не смертельно, но неприятно. Прокуратура вмешивалась регулярно, «Содружество» реагировала быстро — спешили отвечать, слали письма, объяснялись. Не затягивали, не прятались. Вели себя, как те, кто знает, где грань — и старается её не переходить. По крайней мере, официально.
Сложив первую часть в сторону, я сделал пометку на
