Максим Марух - Игра Лазаря

– Если напрячь память, они не соглашались. Средний палец Дары вынудил их.

Яника уже не злилась, она бесновалась. Вскочив на ноги, она нависла над Лазарем, облизываемая лучами высокого солнца, и кричала на него, потрясая тоненьким пальчиком:

– С каких пор человек, исповедующий принцип «не верь всему слышанному и половине виденного» вдруг стал таким простаком?

– Хорошо, – сказал Лазарь, – допустим, ты права. Как предлагаешь выигрывать Игру? Танцы с бубном у костра не предлагать.

Янике потребовалось две секунды, чтобы сформировать в голове мысль, и ещё две, чтобы облечь её в подходящие слова:

– Чтобы выиграть, нам надо остановиться и проиграть.

Лазарь вопросительно посмотрел на не.

– Это такая хитрая шарада? Или нехитрый оксюморон?

– Я верю, что Ник никогда не примкнёт к автохтонам! – убеждённо заявила Яника. – Автохтоны – самовлюблённые эгоцентрики, зацикленные только на своей персоне. Любить, по-настоящему любить, значит уметь отпускать. Вот в чём разница. В беззаветной любви собственное счастье не самоцель, а только положительный побочный эффект. Когда любишь по-настоящему, ты счастлив, даже когда несчастлив.

Лазарь выждал секунду, потом запрокинул назад голову и от души расхохотался. Да как она может на полном серьёзе заявлять о существовании романтической ахинеи вроде этой, и при этом называть его простаком?

Лицо Яники окаменело:

– Что смешного?

– Прости, но Дарвин с тобой не согласится. Эгоизм – вот двигатель эволюции. Ставить чужие интересы превыше собственных противоестественно. Люди – такие же представители животного мира, как и все божьи твари, а животным чужды понятия морали и совести. Они едят их каждый день на завтрак, обед и ужин.

– Не все люди дерьмо, – запальчиво сказал Марс. – Многие, но не все.

– Люди есть люди, а что дерьмо, и что нет, диктует принятая в обществе мораль, – внушал Лазарь, не снимая с лица улыбки. – И пока мораль называет некоторые естественные вещи дерьмом, люди так и будут оставаться дерьмом.

– На улице с такими понятиями ты бы не выжил, – авторитетно заявил Марс. – Сто пудов даю.

Это заявление вызвало у Лазаря очередной приступ смеха.

– Скажи ещё, милостыня прибыльнее воровства. Аморальные воришки всегда богаче высокоморальных попрошаек, и ты лучше меня это знаешь.

– Хорош зубоскалить. Я воровал только в крайняк.

– Потому что высокоморальные попрошайки всегда целее аморальных воришек, – издевался Лазарь. – Спроси у Сенса, если не веришь.

– Лазарь, – терпеливо заговорила Яника, покачивая сложенными у груди ладонями, – всё, о чём я прошу – послушаться меня один раз. Всего один раз!

– Дважды я оказывался прав. С чего ты взяла, что в третий на моём месте окажешься ты?

– Я прошу тебя о доверии, больше ни о чём! И готова потерять его раз и навсегда, если на своём месте снова окажешься ты.

– Н-нет, – чуть подумав, отказался Лазарь. – Мы останемся тут. Будем ждать Умара и всю честную компанию. А когда они явятся, сообщим радостную весть о том, что «Марафон» окончен и все могут идти по домам.

– Ты делаешь глупость, – строго предупредила Яника. – Подумай ещё раз.

– Уже подумал.

– Подумай ещё раз.

– Давай я подумаю наперёд ещё пять раз, чтобы сразу отрезать раз и…

КЛОК!

Что-то жёстко и сильно ударило Лазаря сзади по шее.

В первую секунду он ничего не почувствовал. Потом образ Яники перед глазами поплыл вправо, в то время как его точная копия плавно вынырнула слева… Вестибулярный аппарат потерял ощущение пространства, Лазарь пару раз качнулся на корточках взад-вперёд, потом пятая точка перевесила, он упал на неё и перекатился на спину. На безоблачной лазури неба возникло перевёрнутое вверх тормашками лицо Марсена.

Продираясь сквозь затуманивающееся сознание, Лазарь сумел спросить:

– Ты что творишь… мелкий говнюк…

И даже почти успел услышать ответ:

– Между «легко» и «правильно» выбираю втор…

Потом лицо мальчишки посерело, померкло, а вместе с ним померк и весь остальной мир.

5

Когда в мир снова вернулся свет, а расплывчатая картинка перед глазами обрела фокус, Лазарь понял, что его переместили. Он по-прежнему смотрел в безоблачную синеву неба, но теперь она была разбита на множество ломаных сине-зелёных многоугольников. Лазарь попытался приподнять голову, но сразу опустил обратно. Шея болела неимоверно, голова кружилась, его подташнивало. Кожу на щеке щекотали лапки какого-то насекомого, целеустремлённо ползущего к левому глазу. Лазарь потянулся, чтобы снять его, но закрытый на запястье браслет застопорил руку на полпути.

Конечно, его перетащили под сень молодой берёзки не для того, чтобы сберечь от солнечного удара. Лазарь проследовал взглядом вдоль натянувшейся цепи – вместо запястья Яники браслет на другом конце перехватывал тонкий ствол берёзы, чуть повыше комля.

Насекомое упорно ползло в глаз. Лазарь вспомнил, что у него в запасе есть и вторая рука, но тут чьи-то грубые пальцы сняли букашку и медленно растёрли в пыль. Лазарь проследовал взглядом вдоль незнакомой руки и на другом конце обнаружил очень даже знакомого человека.

– Вот так встреча на Эльбе, – сказала улыбающаяся физиономия Бельфегора.

Морщась от боли, Лазарь снова приподнял голову над землёй. Чуть позади Бельфегора стояли Умар с Леонардом. Помахивая новенькими револьверами, они смотрели на Лазаря, как львиный прайд на раненую зебру.

– А где малышка Венсди Аддамс?

Почему-то отсутствие в прайде Лилит настораживало Лазаря больше, чем присутствие.

– В голову камнем попало, – не замедлил ответить Умар.

Голос звенел неотомщённой ненавистью, таящей в себе, пожалуй, самую большую угрозу. От очаровательного неправильного прикуса не осталось ничего, кроме шипящего змеиного предупреждения: «не подходи – укуш-ш-шу». Внешность тоже изменилась. Гладко зализанные назад волосы раскосматились в нечёсаную рыжую гриву, кожа лоснилась от жира, на лбу высыпали созвездия угрей. Даже мускулы на теле как будто ужарились, присохли к костям. Лазарь стал свидетелем редкого явления: переоценки собственного «я» и её отражения на проекции.

Умар повернул голову и потрогал пальцем засохшее тёмно-бурое пятно на встрёпанном виске:

– Вот сюда. Она снялась с дистанции.

Бельфегор присел на корточки перед Лазарем.

– Ну что, бродяга, продолжим счёт?

Лазарь вытянул вперёд ладонь.

– Не спеши, – сказал он так, чтобы не слышали остальные. – Прикажи Леонарду сводить рыжего сделать по-маленькому. Скажи, хочешь пошептаться со мной с глазу на глаз. Скажи, это личное. Насчёт Яники. Пусть погуляют пару минут.