Творец - Ольга Рубан
Голос его дрогнул. Он отвернулся, кадык обиженно задёргался. Соня издала неопределённый звук.
— Нет, не говори ничего, — остановил он её, — Я знаю, что ты не хотела меня обидеть, и имела в виду нечто другое. Но это не меняет главного. Я, действительно, у тебя вместо кошки. А Нина… Многие меня не поймут. Уже совсем зрелая женщина, с кучей детей. Какой мужик в здравом уме на такое поведётся?..
Он помолчал, потом вдруг гулко стукнул себя кулаком в грудь и с пугающим исступлением поглядел на жену.
— А я повёлся! Это такое счастье — шлёпанье босых пяток по линолеуму из детской в нашу спальню, когда кому-то из маленьких приснился страшный сон; смех и ночные шушуканья старших, которые приходится усмирять. Проверять уроки, готовить завтраки не на двоих, а на семерых, стирать и гладить ежедневно целую гору одежды. Кого-то забирать из садика, а кого-то провожать в бассейн или на танцы. И вечера у телевизора. О, отнюдь не безмятежные, ибо старшие громким шепотом ссорятся, а младшие лезут на колени и засыпают вопросами! И все это на диване, который рассчитан едва ли на троих, а на него взгромоздились семь человек! И пусть нет ни камина, ни мансарды, а в детской — кровати в три яруса. Кто-то скажет — ужас! А я скажу: счастье! А Нина… Знаешь, есть такие женщины… А потом они понимают, что им сорок, и…
Женя умолк. Прошёлся рукой по короткому ежику волос, поджал губы, осознав, что Сонины уши вряд ли подходят для таких откровений. Но Соня тихо сидела и внимательно слушала, приподняв чуть подрагивающие брови.
— Я не жду, что ты простишь, но всё же надеюсь на простое, человеческое понимание, — наконец, решился он и несмело взглянул жене в глаза, — Она дала мне то, что ты не хочешь дать. А я могу дать ей то, что тебе не нужно… Уверен, что со временем ты встретишь подходящего тебе человека. Уверен, это будет совсем скоро и совсем не сложно при твоих внешности, уме, таланте и достатке.
Он поднялся и посмотрел сверху вниз в её глаза.
— Ты… меня понимаешь? — без особой надежды спросил он, но девушка тут же кивнула. Душу его захлестнуло восхищение этой хрупкой, чистой, талантливой женщиной, с которой он собирался прожить жизнь, состариться и умереть в один день. Что же пошло не так? И ведь ни слова упрёка. Наверное, она и сама понимает, что им, увы, не по пути. Её дело — искусство, а его — дети, семья… Всё к лучшему для них обоих…
Невольно он склонился к ней, отвел от лица кудряшки и коснулся холодного лба губами.
— Ты опять грызла кисть? — спросил он, мягко улыбнувшись и убирая пальцем с её губ рыжие ворсинки, — Помнишь, как закончил Гойя, облизывающий краску?
Женя несколько секунд вглядывался в обращённое к нему тонкое, бесстрастное лицо, пытаясь найти в нем что-то, что его остановит и поворотит назад, но так и не нашел, отвернулся и вышел из гостиной.
Соня прислушивалась к его шагам. Зашел на кухню, сунулся в холодильник, поднялся по лестнице, что-то жуя на ходу. Вот его шаги над головой, в спальне. Отодвинул двери платяного шкафа. Собирает вещи?..
Внутри неё боролись два совершенно противоположных чувства — глубокое, умиротворение вперемешку с чудовищной тошнотой. Когда звуки в спальне стихли, она метнулась в туалет и, не зажигая свет, упала на колени над унитазом.
* * *
Проведя ночь на диване в гостиной, поутру она провела ревизию. Пропали: сам Женя, женины футболки, трико, джинсы, трусы с носками и мотоцикл. В шкафу на своем месте остался одиноко висеть лишь новенький смокинг в чехле. Как молчаливый упрёк.
Предыдущий день вспоминался плохо, но пока это её даже радовало. Она была слишком слаба, чтобы переваривать ещё и его.
Переваривать…
Соня утробно рыгнула, ощутив во рту отвратительный, жирный привкус, и её снова затошнило. Зубы ныли, а челюсти отчаянно болели, словно весь день напролёт она грызла зелёные яблоки.
Закутавшись в тёплый халат, со стаканом минералки она вышла на террасу и уселась на качели. Студёный сентябрьский воздух успокаивал, приятно освежал лицо и словно очищал её изнутри.
Да, у неё снова случился «припадок». А ведь она была уверена, что они остались в далёком прошлом, что она научилась их избегать. Но, видать, её воображаемое убежище, та самая свалка, куда она загоняла прежде весь свой гнев, на этот раз оказалась слишком мала и тесна для такой страшной потери…
Соня отпила из стакана, прищурила глаза и мысленно приоткрыла «дверцу» во вчерашний день. Совсем чуть-чуть, чтобы успеть немедленно её захлопнуть, если то, что ей начнёт вспоминаться, окажется выше её сил.
Она вспомнила разговор с Ликой, и как смотрела ей вслед, когда мир вдруг снова перекосило и словно вывернуло оборотной, мультяшной стороной. Такие простенькие мультики хоть раз в жизни рисовал в блокноте каждый школьник. Кадр за кадром, а потом быстро пролистывал.
Неряшливо намалёванное солнце, разбрызгивающее пунктирные лучики, чёрные галки птиц в звенящей серости неба, пестрые кляксы листвы на деревьях. И Лика — дёрганая фигурка с ногами-ниточками, болтающимися по краям треугольного платья.
Когда та села в машину и уехала, Соня, как была в рабочем комбинезоне, заляпанном краской, вышла во двор, любуясь нелепым миром. Внутри росло воющее, сосущее чувство, похожее на дуло пылесоса — то ли голод, то ли жажда, и она даже не представляла, чем можно его утолить. Выйдя за ворота, она двинулась вверх по улице, жадно всматриваясь в редких прохожих. Проводила алчным взглядом ковыляющую старуху с магазинной сумкой, привязанной к ходункам на колесиках, двинулась было за ней, но увидела, как той навстречу спешит с приветственными возгласами какая-то женщина, и разочарованно отвернулась. Следом глаз зацепился за сопляка на велосипеде, который отчаянно накручивая педали, катился в небольшую, но очень густую и тенистую рощицу, расположенную напротив домов. Сейчас, в разгар рабочего дня там совсем пусто…
Соня сжала челюсти и решительно зашагала следом, но вдруг приметила в одном из дворов вынесенную на солнышко корзинку, в которой что-то повизгивало и копошилось. Красивая кованая калитка не была заперта….
Вечером пришел Женя, театрально размахивал руками, что-то ей объяснял. Потом… Она почувствовала, как желудок снова подпрыгнул, и поспешно отогнала неприятные воспоминания. Благостное умиротворение, в котором она
