Иван Цацулин - Атомная крепость (Художник. И.Ефимов)

Через Канариса американская разведка знала и о подготовке Гитлером нападения на Советский Союз, и с начала 1941 года Канарису было дано задание — торопить фюрера начать войну на Востоке. И вот Канарис, перед началом войны на Западе говоривший Гитлеру, что он «полон мрачных опасений» и что лучше подождать, с увлечением принялся убеждать фюрера: победа над Советами обессмертит его имя и обеспечит арийским господам толпы рабов на Востоке, неисчислимые богатства, заводы, руды, плодородные земли… Канарис говорил Гитлеру, что поход против СССР — пустяк, продлится он всего полтора месяца. Гитлеру было приятно слушать речи начальника своей разведки. Канарис получил щедрую оплату за «услуги». Вернувшись в Штаты, американский военный атташе перевел Канарису деньги, на которые тот купил себе роскошную виллу в Целлендорфе, самой аристократической части Берлина.

Летом 1944 года о связях Канариса с американской разведкой стало известно Гитлеру, и тот приказал повесить шпиона. Гелен продолжал верой и правдой служить фюреру. Через год после разгрома фашистской Германии он сколотил свою «организацию»: в нее вошли остатки шпионско-диверсионных служб Гитлера, люди, ранее работавшие с Гиммлером, Канарисом, Шеленбергом, Кальтенбруннером… Шефами отделений и филиалов «организации» оказались офицеры американской разведки Аллена Харвуда, с которым Гелен систематически встречается. В деньгах недостатка не было: американцы передавали Гелену крупные суммы, которые они получали с населения Западной Германии по репарациям. Таким образом, они даром поставили на службу себе шпионскую организацию, о которой Харвуд не без гордости говорил как-то, что из всех разведок Западной Европы западногерманская шпионская служба Гелена располагает самой разветвленной агентурной сетью.

У Гелена «работает» более пяти тысяч агентов: тысяча только по военному шпионажу, не менее трех тысяч в «политическом» отделе, остальные заняты «штабными и специальными» делами.

Одна шпионско-диверсионная затея следует за другой: разведка против советских войск, дислоцированных на территории Германской Демократической Республики, вредительство, шпионаж и диверсии против молодой республики «восточных немцев», затем «операция Пфиф-фикус» — сбор сведений о Советском Союзе, Китае, восточноевропейских странах народной демократии, засылка своих агентов…

В «служебных инструкциях» шпионского центра Гелена говорится: «СССР — вот главная и в то же время самая трудная цель нашей работы». Представителям печати Гелен заявил как-то, что он мечтает распространить свою сеть «вплоть до Урала». Но об одном существенном обстоятельстве хранят молчание и бывший гитлеровский генерал и его шеф Аллен Харвуд: агенты Гелена энергично действуют против стран Западной Европы, Франция является предметом их особенно пристального внимания.

Лайт знал, что Гелен давно уже входил в «кружок фон Шверина», биография которого до мелочей совпадала с жизненным путем генерала Дрейнера. В этом узком «кружке» состояли такие высшие офицеры гитлеровской армии, как бывший начальник штаба Роммеля генерал-лейтенант Ганс Шпейдель, бывший начальник оперативного отдела генштаба Адольф Хойзингер, командующий бронетанковыми войсками на западе в 1944 году генерал-лейтенант Гейер фон Швеппенбург и бывший начальник штаба фельдмаршалов Рунштедта и Кессельринга генерал-лейтенант Зигфрид Вестфаль. Этим воякам не терпится начать новую войну, с вожделением составляют они очередные военные планы и пишут на эту тему исследования, которыми по секрету обмениваются между собой.

Лайт видел, что опасные замыслы этих людей постепенно претворяются в жизнь: Хойзингер и Шпейдель — официальные руководители возрождающегося вермахта. Дрейнер занят «специальным заданием», а Гелен руководит разведкой, убийствами, диверсиями.

Лайт приехал в Пуллах на этот раз тоже с разведывательной целью — в судьбу Джона Макгайра следовало внести ясность. Как ему удастся добиться этого он еще не знал, но ему казалось, что при разговоре о «незавершенных» делах ему удастся завести речь и об англичанине.

Лайт недаром придумал этот предлог для поездки и не ошибся: сидя в кресле против генерала Гелена он как бы вскользь сказал:

— Да, генерал Келли, кажется, что-то говорил еще о каком-то иностранном ученом-атомщике…

— Очевидно, о Макгайре… — сказал Гелен. — Но он изъят из моего ведения. Вам придется вызвать к себе полковника Шервуда, Харвуд поручил операцию с Макгайром лично ему.

По каким-то интонациям в голосе Гелена Лайт почувствовал, что за его словами скрывается насмешка — по-видимому, произошло нечто не весьма приятное для разведки Харвуда, доставившее Гелену профессиональное удовлетворение.

«Разве Шервуд не в Москве?» — удивился Лайт, но он не подал и виду, что о приезде Шервуда ему не было известно.

— Шервуд прибыл сюда только сегодня. Я прикажу пригласить его к вам.

— Нет, нет, я увижусь с ним позднее. — И Лайт поднялся.

«Кажется, этот немец воображает, что я приехал сюда только для того, чтобы повидаться с Шервудом?» — подумал он, когда за ним закрылась дверь кабинета. Однако свидание с Шервудом, которого он знал давно, откладывать не стал.

Шервуда Лайт нашел в угловой комнате, он выглядел усталым и бледным, больше обычного сутулился.

— Поздравляю, — проговорил Шервуд, пожимая ему руку. — Ты, кажется, идешь в гору?

Лайт промолчал.

— Что стряслось? — спросил он наконец. — У тебя неприятность в Москве?

Шервуд попытался улыбнуться.

— О нет! Просто Харвуд безжалостно загружает меня делами, которые, по его мнению, могу выполнить только я. — И он небрежно развалился в кресле. — Мало у меня своих хлопот в Москве, как будто без меня тут некому заняться важными делами!…

— Тебя вызвал сюда Харвуд? — схитрил Лайт.

— Да! — В подтверждение Шервуд открыл сейф и, вынув из него документ, положил его перед Лайтом. — Читай.

Это была копия донесения Харвуду, всего три абзаца, в конце — чья-то приписка от руки: «По приказу мистера Аллена Харвуда, проведение «Акции "Б"» возложено лично на Шервуда, с вызовом его из Москвы. За успешную ликвидацию Макгайра Шервуд отвечает персонально. Вызов Шервуду срочно послан».

— Приедешь в наши края, остановиться можешь у меня, — по-дружески сказал Лайт, ничем не выдав своего отношения к делу с Макгайром.

— «Акция "Б"», — повторял Лайт, возвращаясь домой. При одной мысли о том, как он «подложит свинью» Харвуду и особенно этому зазнайке Шервуду, Лайт испытывал чувство удовлетворения.

На станции в купе внесли свежие газеты. Лайт принялся небрежно перелистывать их…