Максим Марух - Игра Лазаря

Если ангелоизбранный выбирал второе, Ангел и дальше оставался бессмертным, но при одном условии, суть которого отлично выражает старинная русская поговорка: «насильно мил не будешь». Когда Ангел понимал, что ему пора уходить – он уходил. К тому же отныне новому владельцу предстояло самостоятельно защищать его от претендентов – тех, кому не посчастливилось заполучить Ангела легальным путём. А претенденты находились в избытке.

Существовал ещё третий, гипотетический вариант: отказаться от Ангела. Но если Лазарь всё правильно понял, такая эксцентричность была равносильна выбрасыванию в урну выигрышного лотерейного билета на многомиллионную сумму вечнозелёных.

Ангел Ника всё ещё носил крылья, а значит, Умар выбрал второй вариант. Видимо, решил, что таким образом сможет дольше удержать Хеспию при себе – этому Лазарь не удивился ещё больше.

Рассказ Дары закончился как раз на подходе к дому. Площадку перед воротами старательно вычистили от снега, причём совсем недавно. Припорошённая снегом машина Сенса стояла во дворе. Айма отправилась к калитке, топая ногами, чтобы стряхнуть налипший к сапогам снег. Вынув из сумочки связку ключей, она принялась возиться с оледеневшим замком.

– Послезавтра мы с Ником идём в кино, а потом он хочет сводить меня в ресторан, – с грустью сообщила Дара. – Придётся придумать что-нибудь. Скажу, что приболела. Это же будет считаться за свидание, а мы ещё не решили …

– Уже решили, – перебил её Лазарь. – Выздоравливай – это будет свиданием номер раз.

– У тебя уже есть план? – заинтересовалась Яника.

Конечно, у него есть план. В вопросе разрушения человеческих привязанностей фантазия Лазаря не ограничена никакими рамками. Не исключено, что именно поэтому он и взялся за это дело с таким рвением.

– Нужно их рассорить. Это первый шаг.

Дарения напряжённо смотрела на Лазаря:

– И как же?

– Нужно посеять зерно раздора, – не скрывая своего удовольствия, объяснил тот. – Лучше всего в этом деле помогает…

Он не успел закончить – Айма ойкнула и отскочила от двери. Сувальдовые пластины внутри замка проворачивались сами собой. Дверь открылась, и на пороге возник мрачный, как фильмы Тима Бёртона, Матвей. Из всей одежды на нём были только домашние тапочки и махровый халат на голое тело.

– Ну и где мы шляемся? – проворчал Матвей. – Пятый час на дворе.

– А ты всё не спишь, – мурлыкнула Айма и попыталась обвить руками его шею, но тот уклонился, выставив вперёд ладонь. – Прости, родной. Таксист не смог проехать из-за снега. Пришлось пилить пешком с самой Цветочной.

– Телефоны тоже таксист выключил? Пять мобильников – ни один не работает.

– Там подвал, приёма не было. Ну, прости, пожалуйста. А ты чего раздетый ходишь? Не май месяц!

Матвей решительно пресёк ещё одну попытку Аймы клюнуть его в щёку, развернулся и медленно побрёл обратно в дом.

– Ревность, – закончил Лазарь прерванную мысль, провожая Матвея взглядом. – Лучшее лекарство от любовной идиллии – ревность.

3

К четырём часам вечера во вторник Дарения выглядела так сногсшибательно, словно собиралась любыми средствами отнять у своего инсонового прототипа пальму первенства в споре самой привлекательной. Стоило признать – к свиданию она подготовилась со всей тщательностью, на которую была способна. Шикарное вечернее платье, взятое в долг у Аймы, слой макияжа, за которым можно спрятать даже Вупи Голдберг, и обязательно духи «Premier Jour» от Nina Ricci – подарок Ника на новый год. Она даже сделала перманент! Разлетающийся во все стороны пух превратился в красивые локоны, дрожавшие на голове десятками маленьких пружинок.

Лазарь догадывался об истинных причинах таких издевательств над собой. Где-то в глубине инсона Дара отчаянно сопротивлялась планам по саботированию её отношений с Ником. Логика подсказывала ей, что альтернативы нет, но инсоны на то и инсоны, что далеки от логики настолько, насколько эмоции далеки от гласа рассудка. В них не существует рассудительного понятия «надо» – есть только мещанское «хочу». Или «не хочу», в зависимости от ситуации. Сейчас Дара явно не хотела.

Идею с кинотеатром решили отменить, чтобы начать сразу с ресторана. Невозможно было предсказать заранее, как всё пойдёт – многое зависело от таланта, и, что немаловажно, самоотдачи актёрского состава. Ни за одно из этих качеств Лазарь не мог поручиться, а посему счёл за благо запастись временем впрок. К тому же новый инсон всегда непривычен. Это как пересаживаться на новую машину: требуется время, чтобы свыкнуться с новым салоном и габаритами, выяснить, с какой стороны от руля замок зажигания и где на панели кнопка аварийной остановки. Заниматься этим в движении гораздо сложнее – ещё одна причина, почему Лазарь решил не менять обстановки и сразу начать с ресторана. К счастью, Ник не выказал недовольства изменениями в плана – да разве могло быть иначе?

Пока Дара наводила марафет, Лазарь с командой готовились к погружению в инсон в спальне Сенса. В комнате Лазаря со вчерашнего дня был объявлен трёхдневный карантин. Оказалось, добавлять в масляные краски сиккатив неизвестного производителя, купленный на блошином рынке за бесценок у мужика сомнительной алкогольной наружности, было не самой лучшей идеей. Мало того, что краски теперь воняли, как взрыв нефтяной платформы в Мексиканском заливе, так они ещё и сохли в два раза дольше, чем обычно, и в четыре, чем обещалось.

Яника лежала на диване, прикрыв глаза и готовясь к погружению. Лазарь сидел в кресле напротив и молча наблюдал за ней. С момента заключения унизительной сделки с офицерами Ведущего, они ни разу не обсудили предстоящую Игру друг с другом. Нет, они, конечно, говорили на эту тему – например, когда строили план на сегодняшний вечер – но внутренний правдолюб напомнил, что строил-то в основном Лазарь, тогда как Яника по большей части отмалчивалась. К тому же, все разговоры касались рабочих моментов дела, а не его сути. Яника ни разу не высказала своего отношения к морально-этической стороне вопроса, что было, по меньшей мере, странно. Для человека, познавшего обратную сторону всех видов любви во всей её разрушительной мощи, не выразить протеста по поводу происходящего равносильно крику об этом через рупор мегафона. Шестое чувство подсказывало Лазарю, что рано или поздно этот немой крик обретёт свою герцовую частоту.

В пятнадцать минут шестого отзвонился Сенс. С деловитой интонацией Джеймса Бонда сообщил: «Дара в ресторане, всё идёт по плану». Лазарь шёпотом подтвердил и нажал на отбой. Сидевший рядом Марс даже не вздрогнул – мальчишка завороженно наблюдал за тонкими струйками дыма, которые сочились из рыжего локона, тлеющего в блюдце на груди у Яники. Часть этих струек лениво заползала ей в ноздри (именно заползала, а не втягивалась, потому что грудь Яники почти не двигалась при дыхании), и, словно оптоволоконные провода, несла в себе сигналы от источника, находящегося в десятках километров отсюда.