Юрий Погуляй - Компас черного капитана
Вообще это было уютное место. Тихое и аккуратное. Дощатый пол тщательно выметен, и на нем почти не виднелось темных пятен подгнивших мест. Стены укрыты белыми волчьими шкурами. Посреди комнаты стоял небольшой столик, за которым доктор, скорее всего, и работал и обедал одновременно. На одном углу лежала толстая книга, а на другом оловянная тарелка с ложкой.
– Я позову дока, – сказал человек, сидящий в темном углу и мной не замеченный. Он поднялся, и на его лицо упал свет от фонаря.
Клаус. На лице рыбака блуждала недобрая улыбка, а прищуренные глаза буравили нас так, словно мы оказались исчадием ледяных демонов.
– Глупость затеял старик, клянусь потрохами Темного, – добавил он. Морренгайм согласно хмыкнул.
Я почувствовал себя в ловушке.
– Многие с возрастом теряют ясность ума. Боюсь, это тот самый случай. – Клаус подошел к дальней двери и стукнул в нее кулаком: – Док! Привели пацанят!
– Одну минуточку! – с той стороны немедленно отозвался глухой старческий голос.
Фарри задрожал. Он старался держаться чуть позади меня.
– Одну минуточку!
Наконец старик в пушистом длиннополом халате вышел в гостиную. Абсолютно лысый, с глубокими морщинами человек едва перемещался, ощутимо опираясь на железную трость. Набалдашник последней был выполнен в виде рыбьей головы.
Искусный мастер изобразил ее с раскрытым ртом.
Доктор Эккер подслеповато щурился, а из-за черных татуировок, покрывавших его лицо, щелочки глаз казались неразличимыми. Тонкая шея, на которой отчетливо проступали сухожилия, была покрыта темными пятнами даже там, где не струилась вязь татуировки.
В комнате запахло старостью.
– Здравствуйте, молодые люди, – почтительно приветствовал он нас. – Рад видеть тех, кому удалось выжить в пустыне.
– Найвэл просил… – прогудел озадаченный Морренгайм, но умолк под взглядом старика.
– Ну, юные рыбаки, пройдемте, – прошамкал доктор Эккер и поманил меня рукой. На миг мне стало страшно, но я смело шагнул вперед, понимая, что, может быть, так успокою Фарри.
– Дурацкая идея, – прокомментировал Клаус.
– Станешь старостой – сможешь оценивать, – дребезжащим голосом ответил на это Эккер. – Пойдемте, молодой человек.
Комната, в которую он меня отвел, была очень маленькой. Но очень теплой. Посреди помещения на возвышении стоял стул с ремнями.
– Что это? – занервничал я. Выглядело это приспособление как место для пыток.
– Для блага общего. Садись.
Я осторожно опустился, чувствуя, как пересохло в горле. От старика не исходило никаких злых намерений. Он был занят какими-то своими размышлениями, несущими ему мир.
Но когда он затянул ремнями мою левую руку – я дернулся.
– Сиди спокойно, молодой человек. Я слишком стар, чтобы удерживать тебя. Но если хочешь, позову сюда Клауса, и он тебя подержит.
Плотно сжав зубы, я судорожно кивнул и даже не сопротивлялся, когда теплая кожа опутала мне лоб и притянула к спинке стула. В носу свербело от запаха лекарств. Точно так же пахло в медицинской лавке кассин-онгского врачевателя Идианы. Это чуть-чуть успокоило.
– Вот и хорошо. Вот и славненько… – пробормотал старик. Потом, кряхтя, он застегнул ремни у моих ног. – Не бойся.
Наконец вторая рука оказалась притянута к подлокотнику, и я оказался обездвиженным. С каждым мигом страх во мне подбирался все ближе и ближе к горлу. Сердце колотилось так часто, что в груди заныло.
Старик же неторопливо закатал мне рукав на левой руке, протер кожу на предплечье пахучей тряпочкой и потом стал возиться у небольшого столика, звеня инструментами.
– Это почти не больно, – сказал он.
– А можно как-то избавиться от татуировки? – вырвался у меня вопрос.
Эккер не отреагировал, перебирая инструменты. Затем довольно крякнул и повернулся ко мне, держа в дрожащих руках шприц.
– В другой раз, молодой человек, я бы выгнал тебя вон за такие слова. Потом сказал бы об этом Найвэлу, и он отправил бы тебя гулять в пустыню дальше. Но раз обстоятельства требуют спасти никчемные жизни маленьких бродяг, то я отвечу: можно. Но это очень больно, малыш. Конечно, если попадется хороший мастер и не оставит тебе шрамов на всю жизнь. Однако если кто-то в гильдии Снежной Шапки узнает о твоих намерениях…
– Спасибо… – Мне было достаточно той информации.
И старик приступил к работе. Та жидкость, которой он смазал мне руку, притупила боль. Честно говоря, это было даже чуточку приятно, и я, как зачарованный, наблюдал за тем, как на моем предплечье появляется изображение широкой рыбки с красивыми плавниками. Доктор прокалывал кожу иголкой, впрыскивал туда свои чернила – и так рисовал одну из тех несчастных, что мы сегодня ловили.
– Это лассарь, – пояснил Эккер, заметив мой интерес. – Хорошая рыба. Но простенькая. У посвященных не бывает других рисунков.
…Когда работа закончилась, старик закашлялся, убрал инструменты в ящик и неторопливо освободил меня от пут. Я все это время смотрел на рыбину у себя на руке и, клянусь, это удивило меня, наслаждался картинкой. В кои-то веки я принадлежал чему-то большему. Я стал, пусть и понарошку, частью могучей гильдии. Гильдии, которая не боится военных кораблей. Это воодушевляло.
– Позови сюда своего друга, – проскрипел старик и прислонился к столику с инструментами.
Я вышел из комнаты с улыбкой на лице, которую тут же сбил ужас Фарри.
– Иди, не бойся. Это совсем не больно. Смотри! – Я показал ему лассаря. – Это лассарь! Правда, красиво?
Рыжеволосый мальчик был бел, как снег. Его обескровленные губы тряслись, как у умирающего старика. Он покосился на выход, у которого стоял Морренгайм с дальнобоем, потом на меня.
– Я не хочу! – просипел он.
– Не бойся! – попытался я успокоить его. – Все будет хорошо! Давай, иди!
Мне пришлось приобнять его за плечи, и он, словно зачарованный, прошел со мной через гостиную и остановился у двери.
– Заходите, молодой человек, – позвал его Эккер.
Фарри отшатнулся, и тут я толкнул приятеля в спину и захлопнул дверь. Иногда кто-то должен дать толчок, чтобы человек принял правильный выбор.
Вот только я не уверен, что в тот раз это не было ошибкой.
Крик Фарри раздался через минуту после того, как дверь закрылась. Вопль ужаса и ярости потряс темное помещение, и в тот же миг Клаус ринулся на помощь доктору. Я хотел последовать за ним, но рыбак отшвырнул меня в сторону, и я упал на пол, больно ушибившись локтем.
– Нет! Не надо! – чуть ли не плакал мальчик, оказавшийся за закрытой дверью в компании злого Клауса и старого доктора. – Не надо!
– Заткнись, сученыш! – ревел ему в ответ рыбак. – Закрой пасть, а не то я тебе ее закрою!
– Пожалуйста!
Я забарабанил в дверь, желая помочь приятелю. Не знаю, что бы мне удалось для него сделать, но сидеть и слушать его криков я просто не мог.
– Прошу-у-у ва-а-а-ас!
Грохнула дверь слева от меня, и из комнаты, откуда пахнуло нездоровым духом, появился осунувшийся Эльм. Его покачивало от слабости, но ярость наполняла тело праведной мощью.
– Эй, назад! – увидел его Морренгайм и с угрозой шагнул к здоровяку. Тот неожиданно ловко двинулся навстречу и в два счета вырвал дальнобой из рук опешившего рыбака, перехватил оружие одной рукой и с размаху съездил коренастому сторожу по лицу. Морренгайм без звука свалился на пол.
Эльм, глянув на меня взбешенным взглядом, подошел к двери, откуда просил о помощи Фарри, и грохнул в нее ногой. Выглядел силач не очень хорошо. Под глазами запали темные круги, неровная щетина облепила щеки.
– Открывайте дверь, собачьи ублюдки! – сорвавшимся голосом рявкнул он.
– Эльм! Помоги, Эльм! Пожалуйста! – с еще большим чувством завопил Фарри.
– Ах ты, гаденыш! – взвыл из-за дверей Клаус, и из комнаты послышался стук падения. – Ах ты, тварь какая! Поганый воришка!
Эльм зарычал, отбросил в сторону дальнобой и одним могучим ударом выбил дверь в пыточную. При этом он едва не упал, но ухватился за стену и в следующий миг ринулся внутрь.
Пыточная… Вот какое слово пришло мне в голову от того, что там происходило.
– Что вы тут делаете? – Эккер наконец испугался. До этого мне казалось, будто он не способен на эмоции. – Почему вы не в постели?
– Да он его подельник, док! – противно взвизгнул Клаус. – Правильно Бурген говорит – душегубы они, и след за ними кровавый идет. А Найвэл, старый идиот, поверил двум соплякам!
С этими словами рыбак, набычившись, бросился на Эльма и ударил его головой в грудь. Тот охнул, пошатнулся и, не выдержав напора, повалился на пол. Быстрый Клаус находчиво вцепился в раненую культю силача, и здоровяк взвыл от боли.
Фарри с порванным рукавом забился в угол пыточной, за креслом, и с ужасом смотрел на драку. А я не знал, что мне делать. Я не понимал, что произошло в комнате, пока меня там не было. Это не реакция на шприц, это не страх перед болью. Здесь было нечто другое. Рука, которую прикрывал Фарри, пестрела черными узорами.
