Юрий Погуляй - Компас черного капитана
Но в душе бородача таилась энергия затаившегося зверя.
– Дайте поставить поднос, что ли. Он тяжелый!
– Стой там, где стоишь. Шевельнешься – получишь… – рявкнул Эльм.
– Ты неглупый парень. – Фадар смотрел на меня. – Зачем тебе это? Опусти дальнобой, и я замолвлю за тебя словечко перед Найвэлом.
Он врал, я чувствовал это. Он совсем не собирался делать того, о чем говорил. Сейчас он ненавидел меня не меньше, чем Эльма и Фарри, чья воровская татуировка вновь показалась из-под разорванного рукава. Он ненавидел меня даже больше, считая предателем и презирая за такую благодарность.
– Не надо, Фадар, пожалуйста, – сказал я ему.
– Ты не выстрелишь, – улыбнулся он и сделал шаг.
…Грохнул выстрел, отдача толкнула меня назад, и я, выронив дальнобой, упал на еще теплое тело Клауса. Фадар взвыл от боли и уронил поднос. Котелки с лязгом запрыгали по полу, и на доски высыпалось парящее рыбье филе. Запах моментально затопил хижину.
Рыбак свалился у порога, зажимая рану в ноге.
– Дрянь! Какая же ты дрянь. О Светлый Бог, как же больно! – стенал он.
Эльм оказался рядом со мной, легко подхватил дальнобой и, зажав его под мышкой, принялся здоровой рукой перезаряжать оружие. Из открытой двери сквозило морозом, и я на деревянных ногах прошел мимо Фадара и прикрыл ее.
– Молодец, малец, – буркнул мне Эльм, не сводя взгляда с раненого рыбака. Тот шипел от боли и с яростью смотрел в мою сторону. – Не сдрейфил, собачий сын. Уважаю.
А я отвернулся, желая провалиться под лед и попасть в лапы Темного Бога. О да, это самое достойное наказание. Предательство… Это определенно было предательством. Еще худшим, чем парой минут назад.
Я вновь коснулся рукой компаса, и загадочный артефакт чуть успокоил мысли, раздирающие меня на части.
Фарри суетился, выгребая из шкафов и столов все, что может пригодиться. Эльм, перезарядив оружие, встал над раненым рыбаком, а я прошел в самый дальний угол, прислонился спиной к стене и сполз вниз, обхватив руками колени. От запаха рассыпанной вареной рыбы меня затошнило.
Больше всего на свете я проклинал себя за нелепое любопытство, приведшее меня сюда. Надо было пойти вместе со всеми на цирковое представление в Кассин-Онге, а не выслеживать тех странных людей… Надо было оставить наемников разбираться со всем самостоятельно, а не вести их к дому, где черный капитан провел жуткий обряд.
Если бы я все сделал правильно, жизнь пошла бы по другому руслу.
Мне было горько и обидно. Утешало меня, хоть и незначительно, лишь то, что Фарри обуревали схожие чувства.
А еще в нем плескалась злость на Эльма, но мальчик тщательно ее скрывал.
Мой дар чувствовать эмоции других людей с каждым днем давал мне все больше пищи для размышлений. Я видел скрываемые тайны, но не знал их сущности. Эмпатия предупреждала меня о чем-то непонятном, таящемся в душах окружающих людей. Их злость, их мрак или свет, их обиды. Иногда сложно определить, на кого именно были направлены те или иные чувства, но никогда еще я не ошибся в определении внутренних демонов.
Но сейчас мне было не до этого. Я сидел в углу пропахшего смертью и рыбой жилища старого доктора и не знал, как нам быть дальше. В углу гудела печка, а по дому крутился Эльм, словно опытный ледовый волк в бурю. Он привел в чувство Эккера и объяснил ему свой план. Старый шаман согласился с его доводами, не желая больше смертей в и так уже немногочисленном поселке.
Затем Фарри отправился за тягачом и вскоре вернулся к хижине на тарахтящем ледоходике. Убедившись, что в ночи никто за нами не наблюдает и звук двигателя не всполошил сонного поселка, мы погрузили в тесную кабину шамана, Фадара и залезли внутрь сами.
Впятером мы едва поместились здесь. Ствол дальнобоя вжимался в живот Фадара, и это нервировало старика, оказавшегося у самой двери. Но он честно выполнял свою часть сделки – обезопасить жизнь своего товарища, который с угрюмым видом смотрел в окно, делая вид, будто не находится под прицелом.
Мы с Фарри молчали, предоставив действовать Эльму.
Наш ледоходик подошел к могучему кораблю Бургена. Остановился в паре сотен ярдов от него, и силач толкнул шамана локтем:
– Работай.
– Ты наивен и доверчив, убийца, – улыбнулся старик. – Что, если я тебя обману?
– Как сделаешь работу – я поеду на юг, собачий сын. И выброшу твоего дружка на снег в лиге отсюда. Этого нам хватит, чтобы убедится в твоей честности.
– Он же умрет там, Эльм! – не выдержал я.
– Заткнись!
– Не заткнусь! У него прострелена нога. Он не сможет пройти и пол-лиги!
– Но я-то прошел, когда та собачья тварь оторвала мне руку! Чем он хуже? Он же собачий рыбак! Гильдейский собачий рыбак! – взъярился Эльм.
– Перестань, Эльм! Не будь чудовищем! – не унимался я. – Фадар – хороший человек.
При этих словах рыбак метнул в меня злобный взгляд, и я чуть не задохнулся от его ненависти. Но это уже не обижало. Он был в своем праве. Виноват тот, кто спустил курок.
– Прекратите. Я все сделаю, – тихо прервал нас Эккер. Он прикрыл глаза, зашептал что-то. Его морщинистый лоб покрылся бисеринками пота, несмотря на то что в каюте было очень холодно. Спустя пару мгновений тело шамана стала бить крупная дрожь, и наконец он без сил повалился на руки Фарри.
– Все… – сказал он.
Огни военного ледохода погасли, глухо тарахтящий двигатель корабля-исполина застыл.
– Все… – шепотом повторил старик.
Эльм передал мне дальнобой и здоровой рукой потянул за рычаг. Наш тягач двинулся в путь.
– А Фадар… – тихо спросил Фарри.
– Через лигу высажу обоих, – фыркнул Эльм.
Я ткнул ему в спину дулом дальнобоя, сделав это быстрее, чем подумав:
– Освободи их.
Тот словно окаменел, повернулся.
– Ты знаешь. Я выстрелю. Я выстрелил в Фадара, хотя он мне нравится гораздо больше, Эльм… – Меня распирали злость и обида. – Останови корабль!
– Щенок…
– Мы договаривались, – напомнил я ему.
Дверь распахнулась, и Эльм, не глядя на пленников, рыкнул:
– Выметайтесь.
Первым на снег вышел Эккер, помог спуститься корчащемуся от боли Фадару.
– Ты поплатишься за это, собачий сын, – процедил силач.
Кораблик вновь тронулся в путь, оставляя позади себя лишившееся топлива военное судно. Магия шамана превратила энгу в воду, и теперь, чтобы двигатели титана вновь завелись, им потребуется слить все, пока оно не замерзло, и приготовить новый лед.
Эккер будет стараться, чтобы все произошло как можно быстрее, и чтобы капитан Бурген нагнал нас на дороге в Шапку.
Я смотрел в спину Эльма и боялся того, что он сделает за то, как я собирался поступить. Кораблик торопливо хрустел льдом, держась в стороне от колеи, Фарри забился в угол и с видом побитой собаки смотрел в окошко.
Я отставил дальнобой в сторону, и в тот же миг Эльм развернулся и здоровой рукой врезал мне в челюсть, отправив в темноту. Но за миг до этого я услышал вопль Фарри:
– НЕТ!
Когда я очнулся – не спешил открывать глаз, медленно проверяя, все ли со мною в порядке. Лежать было холодно, во рту царил привкус соли. Кровь запеклась на губах, и в ушах звенело. Я осторожно прошелся по зубам, обнаружив, что один из них шатается так, что из-за любого случайного движения он попросту вывалится изо рта.
– Эльм, он ведь спас тебе жизнь, – напористо говорил Фарри. Его голос с трудом пробивался сквозь дымку в голове. – Что, если он теперь дураком навсегда останется?
– Не боись, собачий выкормыш, не останется. У него там кость одна. Я себе руку рассадил об этого поганца, и теперь у меня болят обе, – ворчал здоровяк. – Крепкая башка у придурка.
Я решил еще немного побыть без сознания.
– Я считаю, что он прав, – бурчал Фарри. – Этот Фадар – очень хороший человек. Добрый. И рыбаки нам помогали.
– Тот, кто тебе рукав разодрал, – тоже добрый был?
В Эльме чувствовалась вина за содеянное, и это меня обрадовало. Значит, не так страшно будет «приходить в себя». Вызвать гнев силача еще раз – перспектива удручающая.
– Он угрожал мне оружием.
– Но ты нарушил уговор!
– Это я слышу от гильдейца-воришки? – хмыкнул Эльм.
Фарри обиженно засопел.
– Ладно, – примиряюще протянул здоровяк. – Извини. Не твоя вина. Это собачья жизнь виновата. Парнек дурной, но честный. Сразу видно – деревенщина.
Этот человек убил двоих рыбаков без всякого зазрения совести. Но сейчас он искренне сожалел о том, что сказал Фарри про его прошлое.
Я чувствовал, как потряхивает кораблик, проламывающийся сквозь лед и наносы. Голова раскалывалась от боли. Перед глазами плыло, и у горла стоял противный комок, отчего я балансировал на грани тошноты. В кабине пахло энгу.
– Если бы ты тогда не уговорил меня идти в деревню, ничего бы этого не было, – вдруг буркнул Фарри.
– Не нуди, сопляк. Я много для тебя сделал, ты мог бы сделать кое-что и для меня. Или забыл, как тебя донимали братья Ускланы? Или скучаешь по тому толстому факиру, что все норовил пристроиться к тебе, а? – зло процедил Эльм. – Кто их всех отвадил, а? Или мне нужно было позволить им издеваться над тобой? Считай, что это расплата.
