Олег Фомин - Льдом и мечом
— Дружище! — Воин ошалело смотрит на Эгорда. — Если у меня здесь и нет дочки, то будет! И не одна!
Милита держится на удивление стоически. Даже позволяет пихать себе в руки всякую съедобную гадость, обвешивать веночками, только лицо как замок от сокровищницы — тяжелое, хмурое и не взломать.
Деймус приглашает в дом, быкоподобные мужи выстраиваются в коридор, троица кое-как протискивается от пьяной весельем толпы.
Дверь закрывается, голоса резко приглушаются, Эгорд и Милита сваливают дары на стол в углу, немертвая снимает цветочный мусор, брезгливо отряхивается.
Староста проводит в просторную комнату с длинным столом, белая скатерть как глазурь, суетятся служанки, бегут цепочкой туда-сюда, одно за другим с волшебной скоростью появляются блюда, из кухни валит мучной туман. Входят кузнец и лысый толстяк.
— Это Волдур. — Староста указывает на кузнеца, затем на толстяка. — А это Луф, хозяин таверны. Вторые люди в селении после меня.
Начинают звенеть вилки и ножи, розовощекие девушки в передниках накладывают салаты, разливают по кубкам вино и мед. Меж зубов хрустит жареная мясная корочка, Эгорд макает мягкие волокна говядины в холодный острый соус, отправляет в рот, отламывает хлебный ломоть, пористая плоть запеченного теста выбрасывает вьюны пара.
Тиморис трескает за обе щеки: мясо, суп, салаты, вино, квас, на зависть хомякам. Милита, как обычно, открывает рот — и любая еда превращается в облако зыбкого черного тумана, втягивается в клыкастый провал. Сотрапезники и служанки костятся с ужасом, но внимания тактично не обращают, если не считать лезущих на лбы глаз и скачущие кадыки.
— Больше сотни лет назад, — рассказывает Деймус, — корабль переселенцев попал в шторм и разбился об утесы этого острова. Так и появилась наша община. А когда через двенадцать лет к берегу причалил случайный фрегат, никто уплывать не хотел. На острове жертвы кораблекрушения добились того, ради чего переселялись, — покоя. Мы, разумеется, тех времен не застали, но мало что изменилось. Можно уверенно говорить о наших предках как о нас.
Волдур и Луф поддакивают, кузнец мрачно, наверное, он ко всем так, а хозяин таверны счастливо: наконец-то понял, что перед ним уважаемые люди, можно улыбаться и любезничать без задних мыслей.
— Никто нас в этом водном захолустье не трогает, — продолжает Деймус, — нет денег, воров, войн. Живем как большая крепкая семья. Но семье иногда нужно разбавлять кровь, дабы не погрязнуть в кровосмешении и уродствах. Поэтому вы, дорогие гости, как всегда вовремя.
Тиморис блаженно улыбается, уже представляет, как будет разбавлять эту самую кровь.
— А что за крепость на вершине горы? — в голосе Милиты нотка требования, будто явилась законная наследница острова.
Деймус поджимает губы, прячет глаза, кузнец и толстяк тоже сбиты с толку, явно не ожидали каверзного вопроса, на который, безусловно, знают ответ. Все трое переглядываются, Деймус неохотно говорит:
— Там живут три мага. Нашли нас много лет назад, сделали из скалы крепость. С тех пор живут, не трогают. Как живут и чем занимаются, не знаем. Но говоря честно, мы несказанно рады такому соседству.
— Мы кормим, а они нас лечат и защищают, — простодушно мычит Луф, вытирает с лысины пот.
— Да уж, — ворчливо говорит Волдур. — Девять лет назад спруты, которых приручили маги, разнесли в хлам пиратский корабль, не меньше пятнадцати головорезов. Страшно подумать, что бы с нами сделали, если б не маги.
— А теперь и подавно нужна защита. — Деймус решительно бьет посохом в пол. — Наступление демонов докатывается и до нас. Сегодня, незадолго до вашего прихода, над островом видели дракона.
Теперь переглядываются гости. Тиморис нервно ерзает, жует медленнее, Милита стягивает к переносице морщины недовольства, на лице будто черная звезда.
— А согласятся ли маги встретиться? — дипломатично спрашивает Эгорд.
Волдур и Луф слегка отстраняются, будто гость сообщил, что болен заразной смертельной болезнью. Деймус даже не пытается заручиться их безмолвной поддержкой, видимо, за встречи магов с чужаками или местными отвечает только он и никто иной.
— Маги редко желают видеть кого бы то ни было, — осторожно выговаривает староста. — Мы уважаем их право на покой. И все же ради таких героев осмелюсь навестить сегодня наших защитников, поведаю о вас и ваших благих намерениях, изложу вашу просьбу.
— Благодарю за честь, — склоняет голову Эгорд. — И спасибо за щедрый стол. Рассчитывать не смели…
— Да это разве щедрый! — добродушно похохатывает Луф, глаза светятся, будто явились боги и сказали, что после смерти его душа в любом случае попадет в небесные сады. — Вот вечером устрою дорогим гостям пир! Узнаете настоящую щедрость!
— Это правда. — Даже Волдур, кажется, пытается улыбаться, уголки губ продираются вверх, хрустят ветками бороды и усов. — Луф мастер, когда надо набить пузо. А уж откормить все селение и гостей… Ох, чую, разбушуется наш Луфик, будет рвать и метать, ужин грядет, каких не бывало!
Луф похож на творца, к которому прилетела сотня муз верхом на пегасах, сияет как день, можно брать в поход вместо ночного костра.
— А сколько уважаемые гости хотят погостить? — деликатно спрашивает Деймус. — Сие для нас великая радость, чем дольше, тем лучше!
— Я бы вообще отсюда не улетал! — Тиморис обнимает служанку, теребит ее косу.
— Улетал? — Брови Деймуса подпрыгивают.
Тиморис тут же блекнет, невнятно бубнит, глаза ищут, куда бы провалиться…
— Наша яхта невероятно быстроходная, — говорит Эгорд. — Спасибо Милите.
— Да, кажется, не плывешь, а летишь. — Немертвая наконец-то улыбается, а в глаза возвращается белый свет. Деймус мгновенно тает, надо же, такая строгая гостья, и первая улыбка в его адрес.
— Эх, порой завидую странникам, — мечтательно вздыхает Деймус. — Если бы не опасности, что поджидают в пути…
Милита переводит взгляд на Тимориса, так и хочет испепелить, разрубить, сожрать. Бедняга не знает, где спрятаться, на лбу проступают капли.
— Уплывем завтра в полдень, — перебивает Милита открывшего было рот Эгорда, тот глядит на спутницу удивленно.
— Так быстро? — Деймус впадает в разочарованную думу, но ненадолго. — Что ж, вам виднее, дорогие гости. Желание поскорее схлестнуться с демонами в смертельной битве нельзя осуждать. За вас, герои!
Староста поднимает кубок, Волдур и Луф следуют примеру, металл звенит, плещет вином, через полчаса обед подходит к концу, стулья отодвигаются, все встают.
— Вечером пир! — торжественно заявляет Деймус. — А пока, дорогие гости, отдыхайте, наслаждайтесь покоем, весельем и красотами острова. Я уже отдал распоряжение, весь третий этаж — ваш. Слуги исполнят все, только кликните. Гуляйте, каждый из домов для вас открыт, только прошу нижайше — не ходите к крепости. Маги трепетны к уединению, допускают лишь меня. Обязательно спрошу их о встрече с вами. И еще…
Деймус исчезает, через минуту-другую возвращается, в руках звенят ожерелья на тонких цепочках — плоские спруты из серебристого металла.
— Эти амулеты сделали маги. Наденьте под одежду, они должны быть прижаты к коже, и береговые спруты вас не тронут, можете гулять рядом с ними наравне с местными жителями, даже трогать.
— А теперь в баню, дорогие гости! — радостно восклицает Луф.
Баня на заднем дворе. Помывка очень кстати, Эгорд словно на час попадает в другой мир, душу вынимают, прополаскивают, возвращают чистую, свежую.
— Хорошо быть героем, — блаженно вздыхает Тиморис, когда все обсыхают на третьем этаже дома старосты.
— А ты-то здесь причем? — усмехается Милита.
Обе троицы выходят на крыльцо, Луф ядром катится к таверне, Волдур бредет к кузнице, Деймус вещает людям о героях, вечернем пире и прочие громогласные речи.
Эгорд, Милита и Тиморис неспешно шагают по главной улице стройным рядком.
— Вообще-то я хотел лететь уже сегодня, — говорит Эгорд, — чем раньше, тем лучше. И что на тебя нашло?
— Нужно добраться до магов, — отвечает Милита, словно буравит взглядом огромный карточный расклад в игорном доме.
— Улетать нужно, пока не… Только не говори, что ничего не учуяла.
— Конечно, учуяла! За кого меня держишь? Бесплатный сыр сам знаешь где…
— Вы о чем? — недоумевает Тиморис. — А-а, сыр! Так сыр будет на пирушке, всякий разный, вот увидите, а еще мясцо, пиво, икра…
— Ты вообще молчи! — презрительно бросает Милита. — Иди, обеспечивай прирост населения!
— Чаво-о?
— «Не хочу улетать, не хочу улетать», — передразнивает немертвая. — Ну и живи здесь, пшел отсюда!
— Ревнивая, — самодовольно лыбится воин.
Милита фыркает.
Эгорда и Тимориса со всех сторон обклеивают стайки девушек, звонко смеются, чирикают, как воробьи на деревьях. Милита брезгливо морщится, исчезает, уши Тимориса горят как фонари, улыбка искренне счастливая, такая бывает не у всякого ребенка… Кстати, почему здесь ни одного ребенка? Эгорд хмурится, оглядывает селение…
