Олег Фомин - Льдом и мечом
Милита меняет курс, дракон накреняется, теперь морда нацелена правее изначального пути.
— В чем дело? — спрашивает Эгорд, голос хриплый.
— Надо убираться с этого маршрута. — Милита рычит спокойно, словно и не было безумной воздушной баталии. — Скорее всего, драконы форсируют с материка на материк именно по этому пути. Хорошо, нарвались только на трех. С пятью вряд ли бы справились…
— Ну ты даешь, подруга! — выдыхает Тиморис, лицо светится счастьем, еще бы: живой! Кажется, вообще не слушает, кто куда летит, просто радуется.
— Размечтался, — фыркает Милита. — Никому не даю.
Тиморис сгибается от смеха.
— Полет окольными путями может затянуться. — Эгорд игнорирует дурачества. — Каждый час гибнут десятки, сотни людей, города рушатся…
— Плевать на людей и города, — отрезает немертвая. — Я лечу мстить не за них, а за Витора! Не нравится — прыгай и греби прямо, вместе со спрутами и драконами.
— А ты что скажешь? — Эгорд поворачивает строгий взгляд к Тиморису.
— Я за обход. — Воин разводит руками. — Извини, дружище. Не хочу нарываться на смерть, хоть и доблестную, без острой нужды. Толку в ней нет, а выбирать можно. Выбираю дорожку длинную, но безопасную.
— Если Зарах сдохнет, — Милита косится на Эгорда, — демоны лишатся командования и прекратят нападать на твоих драгоценных людишек.
— Как ты нас любишь, — ехидно вставляет Тиморис.
— А чтобы Зарах сдох, — продолжает немертвая, — нужно до него добраться. Целыми и желательно невредимыми.
День летят в молчании, хотя Милита и Тиморис иногда перекидываются словами, но Эгорд не вслушивается, по интонациям слышно, что ничего серьезного. Воин-маг обозревает водные и небесные просторы, но они — лишь фон для призрачных картин из памяти и воображения.
Месть как знамя, как крылья, хлопает над головой, несет сквозь расстояния, битвы, усталость и отчаяние. Камалия отдала жизнь за то, чтобы у Эгорда появился шанс отомстить. Милита ради мести продала душу… Камалия без помощи Эгорда, движимого местью, погибла бы в башне в ужасном плену, а так погибла свободной, в бою за свет. Без помощи Милиты Клесса убил бы Эгорда, к тому же немертвая обеспечила великолепный транспорт. Пройдено столько, хотя погибнуть можно было еще в Старге.
Наступление передовых сил демонов остановлено, тысячи людей спасены… благодаря жажде мести двух человек, которым, по большому счету, и впрямь наплевать на эти тысячи. Тяжкие мысли не выпускают из клещей, Эгорд даже не против, чтобы кто-нибудь вновь напал, отвлек…
Неужели и Витор отправился бы в логово демонов только из мести за смерть Милиты или Эгорда? Неужели спасать хочется лишь попутно? Или вообще не хочется? Просто так выходит, спасают нечаянно?
Нет, прочь эти мысли! Эгорд мотает головой. Витор любил мир, верил в людей, в какую-то их часть. Ее и надо спасти. Жизни людей тоже волнуют Эгорда, не безразличны… Вот бы только провернуть меч в груди Зараха, увидеть его злые перепуганные глаза!
Вечером одиннадцатого дня поворачивают влево, «загибают крюк», по расчетам, через столько же дней окажутся в конце первоначального пути. Драконьи ребра вновь набиты рыбой-нежитью. Спруты встречаются реже, лететь рядом с водной гладью почти так же безопасно, как лежать на берегу речки.
— Милита, что будешь делать, когда убьешь этого… как его, Затраха? — Тиморис лежит, закинув руки за голову, жует рыбью косточку вместо соломинки.
— Убью тебя.
— А если серьезно?..
— Не знаю! — гавкает немертвая. — Демонов отстреливать!
— Скучно. Они ж будут смирные, без хозяина мухи не обидят.
— Отцепись! Вон, Эгорда расспросами пытай!
— Слышишь, дружище? — Тиморис поворачивает голову к воину-магу. — Чем займешься после страшного возмездия?
На Эгорда набрасывается гнев, хочется прыгнуть, вдарить Тиморису по зубам, но тут же себя одергивает. Из-за чего вдруг? Из-за насмешливого тона Тимориса? Вряд ли, уже привык. Спутник и раньше отзывался о походе язвительно, но это просто манеры, не переделать.
— Не знаю, — отвечает Эгорд.
— Эх, ну вы и… летите как на собственные похороны, — вздыхает Тиморис, мечтательно улыбается. — А вот я разыщу всех детишек, которых наделал до Ивиссы. Покатаюсь по миру, узнаю людей. Всех сразу и не вспомнить. Служил как-то при одном важном дяденьке, по ночам сторожил двери в спальню его племянницы, ха-ха, ну и досторожился на свой… кхм…
Он еще что-то говорит, но Эгорд не слушает, вглядывается в горизонт, затянутый мглой.
Утром даль открывает рифы… Очень странные рифы: шевелятся…
— Вы это тоже видите? — спрашивает Тиморис. — Или я головой стукнулся?
— Тоже, — бурчит Милита. — Или стукнулись все трое.
— Где-то уже видел такое… — Эгорд роется в свежих слоях памяти.
Подлетают ближе, на всякий случай поднимаются к облакам.
Берега скалистого острова окружены спрутами. Щупальца подняты выше скал, слегка покачиваются, как водоросли. Из воды выпирают туловища, точнее, крохотные части, бугорки, по ним можно судить об истинных размерах гигантов. Монстры скованы ржавыми, но крепкими цепями, каждое звено как сплюснутое колесо повозки, цепи уходят под воду в сторону берегов.
— Какое-то у меня предчувствие нехорошее, — выдавливает Тиморис.
— Ну прям провидец, — с издевкой бормочет Милита, но взгляд отвести не может, тоже проняло.
— Снижайся осторожно, — говорит Эгорд. — Спруты охраняют не только океан, но и часть неба, быть может, от драконов… Держись от щупалец подальше, кто знает, какая у них длина на самом деле.
— А снижаться вообще надо? — требовательно спрашивает Тиморис, взгляд скачет с Эгорда на Милиту и обратно. — Повернем к логову этого Захрапа, как и хотели. Мало ли что на островах, разбросаны по всему океану, от мира отрезаны, пусть себе живут…
— Что-то настойчиво подсказывает, — с прищуром говорит Милита, — тут есть чем запастись для битвы с демонами. Например, магической силой. Это вам не из рыбок силу высасывать. Спруты явно не по доброте душевной стерегут остров, для такого подчинения воли нужен богатый источник магии.
— Ага, так нам и отдадут! — хмыкает Тиморис.
— Сначала выясним, кто тут, враги или друзья, — говорит Эгорд.
— Да вы чего, в самом деле думаете… — Тиморис осекается, отмахивается. — А-а, кого я уговариваю…
— Не вижу радости, приятель. — Милита пускает дракона кругами вниз. — Хотел же облазить все уголки мира. Вдруг там одна из твоих дочек?
Глава 11
Милита сажает дракона у вершины скалы, на просторной площадке, в скале зияет провал пещеры, сбоку от площадки спускается тропинка. Отсюда частокол щупалец внушительнее.
Остров намешан из камней и травы, зелень мутная, кажется высохшей. Деревьев почти нет, одни подражания — остролистые кустарники.
Со стороны тропы — просторы равнин, рваные полоски ручьев, ветер взъерошивает траву, высокие колосья трутся, рождают низкий вездесущий шепот, будто равнина — огромная гортанная пленка: дрожит, выпускает таинственные слова.
С другой стороны все загромождено скалами.
— Эгорд, ты-то что здесь забыл? — Тиморис смотрит на щупальца. — Мне тут не нравится…
— Милита все равно бы приземлилась, — отвечает Эгорд.
— Переубедил бы, она ж твоя подружка, я бы поддержал.
— Уже не та, которую знал. Если бы всерьез ополчились…
— Что? Убила бы?
— Ну, если бы не убила, то бросила бы в океан или высадила на рифы.
— Хорошая подружка…
— Прежняя Милита и слова бы грубого не сказала. Называла меня старшим братом.
— Мда-а-а… И какой бес ее укусил?
— Зарах. Не укусил, а убил.
— Он же вроде убил ее мужа.
— Милита была частью Витора. Зарах убил Витора, Милита не смогла жить. Ее тоже убил Зарах.
Тиморис задумчиво хмурит лоб, оба наблюдают за немертвой. Девушка закрадывается в пещеру, впереди светится лук, магический луч тетивы натянут, стрела готова сорваться во тьму. Через минуту выходит расслабленной походкой, заводит дракона внутрь.
Морщины Тимориса разглаживаются, глаза как монеты.
— Значит, девчушка рвется мстить за себя?
На сей раз задумываетя Эгорд. Через какое-то время произносит:
— Получается, да…
— Забавно, — говорит Тиморис. — Какая, оказывается, эгоистка. Хэ!
Милита выходит, тут же сворачивает к тропе.
— А его не украдут? — Тиморис догоняет, тычет в черное пятно, где исчез дракон.
— Пусть попробуют, — нахально заявляет Милита. — Нам же легче, будет дракону обед, не придется кормить.
Эгорд шагает в хвосте, мысли где-то далеко, не в этом времени…
Тропа вьется вокруг отвесного склона, узкая полоска непрерывно заворачивает за стену, дальше нескольких шагов не открывает, края рассыпчатые, топот сопровождается шуршанием падающей крошки.
