Нина Цуканова - 9-й вал
– Что случилось? – вскрикнул Янги.
– Где Антик? – вскинулась Долорес.
– Не знаю, – отмахнулся Ка-ну: – Прячьтесь быстро!
– Твою мать! – не выдержал Янги: – Ты прилетаешь на поляну, городишь какую-то чушь, не можешь ответить на вопрос, не знаешь даже, где твой товарищ… Неврастеник чертов!
– Да стой! – ответил тот, наконец, взяв себя в руки: – Антик погоню уводит. А я вас предупредить должен, что нам надо прятаться, нас ищут…
Спрятаться мы успели едва-едва.
На поляну вышли три воина и шаман.
– Давай, ищи, – грубо сказал один из них шаману, тот явно не пользовался в этой группе большим уважением.
Ну все. Сейчас посмотрит по энергетике…
– Тут все глухо, – неожиданно сказал шаман.
– В смысле, никого нет? – не понял воин, со скучающим видом протыкая мечем кусты.
– В смысле ничего не определить – все глухо! – снисходительно пояснил шаман.
– Может, просто ты глухой? – грубо бросил другой вояка: – Или тупой?
Мечник, протыкающий кусты, подбирался все ближе. Я припала к земле, прижав к себе Молнию. Он нахмурился, чуть помотал головой. Только не сейчас, прошу…
– М-м-м, – вдруг простонал шаман, сжав виски (принимал сообщение): – На запад. Они пошли на запад.
Кончик меча замер напротив моего лица. Меня прошиб холодный пот.
– Уверен? – с сомнением спросил воин.
– Да. Там их дозорного видели.
И они ушли…
– Ничего себе… – прошептала я: – Это вообще как?
– Ну, я же тоже немножечко подколдовываю… – усмехнулся Джуно.
Антик вернулся, когда уже совсем стемнело. Мы, почему-то, так перетрусили, что встретили его с оружием наизготовку.
Антик на это ничего не сказал, просто без сил повалился на землю.
Он был мокрый с ног до головы – пришлось бежать по ручью, чтобы сбить след.
Правая рука висела плетью – было вывихнуто плечо.
– Кто-нибудь умеет вправлять вывихи? – поинтересовался Ка-ну.
– Я умею, – мрачно доложил Антик.
– Великолепно, – вздохнула Долорес.
Антик сумел кое-как объяснить Ка-ну, как вправлять плечо. И после долгих мучений ему все-таки это удалось.
Молнии стало совсем плохо. Антик просто вырубился, уронив голову на руки, почти как я вчера. Все равно, вряд ли он смог бы сказать нам что-то новое касаемо лечения, и мы не стали его трогать.
Мы крутились вокруг Молнии всю ночь, до самого рассвета. Видимо, он переживал кризис.
К утру ему стало чуть лучше.
– Ну, может, и оклемается, – прокомментировал впоследствии Антик.
(25 ноября)
Молния таки выкарабкался. Мы даже смогли продолжить движение.
Он был в замешательстве по поводу того, как прокомментировать свой шпионаж. Но Ка-ну сказал, что, судя по всем фактам, он такой бездарный шпион, что может даже не извиняться.
Молния так и не определился, радоваться ему или обижаться.
(28 ноября)
Они сидели у ручья. Молния пришел туда умыться; она просто так. За компанию.
У ручья было тихо и туманно.
– Это сильно, – сказала она: – Что ты спас меня.
На губах Молнии мелькнула улыбка.
– Что ты, Нели, я не мог поступить иначе.
Он зачерпнул воды и стал умываться. Девушка ухватила прядь его светлых волос и попыталась заплести косичку.
– Эй, Нели! – он освободил прядь от ее руки и отодвинулся; она засмеялась, придвинулась к нему, пытаясь ухватить его за волосы. Он схватил ее руки и легонько ее пощекотал. Девушка с визгом и смехом повалилась на сухую траву, ухватив его за плечо и увлекая за собой.
Он уперся рукой в землю, на четвереньках стоя над ней. Она хихикала, лежа на земле…
– Знаешь, Нели… – сказал он; девушка затихла, внимательно посмотрев на него веселыми глазами…
– Эй, вы! – заорал Ка-ну, швырнув в сторону ручья котелок; тот долетел до середины расстояния, покатился по склону и с громким всплеском шлепнулся в ручей, подняв много брызг: – Раз уж вы тут, воды наберите!
(29 ноября)
Отряд поймали. В какой момент мы пропустили опасность я так и не понял.
Пока Том, Гюстав и остальные отчаянно пытались не даться в плен, я почему-то оказался на самом краю поляны. В голове вдруг мелькнула шальная мысль. Я же могу уйти!
Я отступил назад. Но никто этого не заметил. Я сделал еще пару осторожных шагов…
Они меня не видят!
Я не верил в то, что мне могут позволить уйти, и тем не менее…
Я отошел от поляны недалеко и присел позади здорового выворотня.
Боже, что же я делаю!? Как крыса с тонущего корабля!..
Ладно, меня все равно найдут. Разве это укрытие от тех, кто прошерстил каждый сантиметр этого леса, чтобы поймать нас?..
Но ловцы не приходили за мной.
– Че-о-орт! – простонал я и бросился назад, на поляну. Плевать, сдамся сам!
Но на поляне никого уже не было…
Я коротко и непечатно охарактеризовал ситуацию.
Ну ничего себе? Кавалеры, ау! Ничего, что у вас командир отряда сбежал?!
– Ау-у! – что есть силы заорал я: – А меня не пойма-али!
… Ну, поймайте же меня!..
Я ждал минут с десять. Потом меня забило нервной дрожью, и я, сжав виски, опустился на землю.
Господи! Что же я наделал?!
(30 ноября)
Двигались весь день. Остановились только на ночь.
… Сначала они сняли часовых.
Ка-ну зажали лицо платком, пропитанным сонным зельем. И так и оставили лежать рядом с ним. Я очень боялась, что он надышится этой дрянью до полусмерти.
Антику заломили руки (в том числе, вывихнутую) и повязали.
Крик поднял Янги. Но его быстро заставили замолчать ударом по челюсти.
Нас, девушек, сильно бить не стали. Пожалели и Джуно.
Их командир начал было разговор с Молнией, но тот заявил, что будет драться до последней капли крови. "Крови" ему, впрочем, хватило на один пинок. Командир презрительно сплюнул, убирая даже не потребовавшуюся шпагу.
Нас заперли в повозке. Я, Корнелия, Долорес и Джуно были отделены от ребят толстой решеткой. Повезло только Молнии, он оказался ближе всех к нам, и Корнелия сидела, держа его голову.
(1 декабря)
Дорога была ужасная.
К ночи нас доставили в город.
Повозка остановилась. В городе, видимо, были какие-то гуляния. На площади что-то жгли. Слышались крики.
Да, я тоже слышала среди огромного количества криков женский голос. И даже не один. Но не придала значения.
Антик подскочил, как ужаленный:
– Это был голос Лай-лай! Это был Ее голос!
Он подорвался и принялся колотить по двери.
– Антик, уймись! – проскулил, зажимая уши, Ка-ну.
Сбоку кто-то чертыхнулся и тяжелыми шагами направился к двери.
– Антик, назад! – испуганно закричала Долорес, но было уже поздно…
В распахнутой двери возник разъяренный стражник, схватил Антика за ногу, жестко швырнул на землю и добавил несколько ударов сапогом.
Нас тоже вытолкали наружу. Корнелия поскользнулась и упала, я споткнулась о ее ногу и упала тоже.
Стражник ткнул меня древком в спину. Хорошо, что не Корнелию, она бы заплакала.
Нас швырнули в темницу. Совсем пустую. Две решетки напротив.
У нас, женщин и детей, хотя бы было достаточно соломы. Парням не повезло, у них она была только в одной половине камеры.
Зато у нас было зарешеченное окно под потолком, из которого нещадно дуло и летел снег.
– Антик, подымайся! – устало сказал Ка-ну: – Если ты застудишь себе почки, лежа на камнях, легче тебе не станет.
– Я слышал ее голос, – не двинувшись, сказал тот.
– Чей? – скептически уточнил Молния, устроившись в углу на соломе.
– Что? – переспросил Антик.
– Чей, говорю, – повысил голос Молния.
– Лай-лай.
– Ну, конечно, никто не слышал, а ты слышал, – пробубнил спринтер.
– Что?
– Говорю, безусловно, Антик! Ты даже меня сейчас не слышишь, но ее-то ты слышал!
– Молния, – тихо попытался осадить его Ка-ну.
– Да, слышал! – резко вскинулся Антик: – Они в городе! Их сожгли на площади! Вот летит их пепел!
Антик метнулся к окошку, что было на нашей половине, и натолкнулся на решетку, разбив бровь.
– Антик, а без членовредительства ну совсем никак нельзя было? – простонал Ка-ну, подхватив его под локоть, чтобы не дать ему упасть.
Антик освободил свою руку, и сел, прислонившись к стене.
– Не хватало нам помешанного в отряде… – пробурчал Молния, отворачиваясь к стене.
– Заткнись! – зашипел Ка-ну: – На кой ты вообще до него докопался? Ну, слышал и слышал.
– Да не мог он ничего слышать! – прорычал Молния: – Че ты на меня бросаешься? Неврастеник чертов!
У Ка-ну сверкнули глаза.
– Ради бога! Только не бей его, – попросила Корнелия.
– Не буду, – процедил сквозь зубы Ка-ну: – Я не бью инвалидов и убогих!
Джуно прикрыл глаза рукой:
– Интересно, что бы сказал Юссариан в такой ситуации? – мальчик повернулся и как рявкнет на спорщиков: – Ну-ка тихо! Прекратили грызню!
(1 декабря)
– Вот черт!
Том качнулся с пятки на носок.
