Потусторонняя Академия. Охота на демонов и сундук мертвеца. Часть 2 - Ксения Кантор
Связался с Данте. Описал ситуацию. Послышался отборный мат.
– Они ***ть сдурели? Сутулые **ди. Девчонка же совсем, какое нападение?
– Я знаю, мне не удалось вытащить ее нахрапом. Более того, прокуратор сделает все, чтобы расследование состоялось по всем правилам. Помогай.
– Что требуется?
– Подними старые связи, пусть вытряхнут всех бродяг, наемников, головорезов. Кто-то должен был слышать, видеть. Ты же знаешь, даже у стен есть глаза и уши.
– Понял, работаем.
Отключился. В Данте верил, как в себя. Уже достаточно узнал его, чтобы понять, такой землю взроет, но найдет зацепки. Особенно ради Алексы.
Пришло сообщение. Новость о нападении уже облетела официальные издания. Мир мгновенно сузился до заголовков: «Жестокая расправа над подругой», «Маньяк в Академии», «Первый подозреваемый в серии убийств». Они уже обвинили, не проверив, не дав отсрочки. Казнили без суда и следствия. Проклятые твари.
Лекси.
В имперских казематах серо, холодно и страшно.
Где-то промахнулась, пропустила врага или подпустила слишком близко. Непростительная ошибка. Перебирала в голове друзей, знакомых, коллег. Кто?
Руки предательски тряслись, но глаза оставались сухими. Пока.
Все решаемо. Стефан разберется. Это просто недоразумение. Впереди вся жизнь, радости, огорчения, все как у всех. Я не закончу здесь.
Надо бы успокоиться. Унять внутренний тремор. Вот только как убедить остекленевший мозг, наполненный кошмарами, что все поправимо?
Хочется выйти, посмотреть на привычное хмурое небо. Здесь не хватает воздуха.
Обвела глазами камеру. Три на три. Итого девять метров. Узкая койка, отхожее место, больше ничего. Прощупала каждую щель и неровность на серой стене. Ни окошка, ни желобка. Низкий потолок нависал над темечком каменной плитой. Если дать волю воображению, будет казаться что с каждой минутой, миллиметр за миллиметром он опускается все ниже и, когда ты заснешь, окончательно раздавит. Но я держалась. Стряхнула неприятные ощущения, как пыль.
Что там за толстыми стенами. День, ночь? Дождь или сухо? Извне сюда не просачивался ни единый звук. Совсем как в катакомбах.
Подтянув колени к груди, слушала собственное дыхание. Иногда казалось, и оно пропадает. И тогда намеренно дышала глубоко, громко. Чтобы доказать себе самой и этим безразличным стенам, что все еще жива.
Сколько я так сидела, окаменев? Мозг устал, устало тело. Со стороны коридора иногда просачивались невнятные звуки. Стоны? Ветер? Не понять.
Пришел охранник. Уже другой. Но очень похожий на предыдущих. Та же короткая стрижка, квадратный затылок, безразличное жесткое лицо. Наверное, их выбирают по трафарету.
– Завтрак, – кинул холодно и отточенным движением просунул в щель поднос с едой.
Значит утро. Я просидела весь вечер и ночь. Утро!
– Стойте! – кинулась к решетке. – Моя подруга, скажите, есть новости? Она жива?
Парень остановился, просканировал острым взглядом, чуть хмурясь. Так и не сказав ни слова, ушел.
Прислонилась к холодным прутьям. До боли сжала пальцы. Он просто выполняет свою работу. Не самую чистую и веселую. Нужно верить. Теона будет жить. Радостный, игривый, озорной котенок… такие не умирают в подворотне.
А еще нужно дождаться Стефана.
Стефан… Почему его до сих пор нет?
В памяти кружили ароматы кедра, цитруса, терпкого, родного – его запахи. Но вместо этого до обоняния донесся тошнотворный запах чего-то кислого и масляного на подносе. До тошноты.
Стефан.
Император выглядел задумчивым. Что для смертных горе, для власть имущих крохотный момент в нескончаемой череде других вопросов.
– Сэкономлю время. Стефан, ты не будешь вмешиваться и лезть в расследование.
Двинулся к столу, хорошо вовремя сообразил, где я и с кем. Последние сутки запомнились бесконечными звонками, мыслями, напряжением. Я забыл о сне и еде, я вообще обо всем забыл. Когда моя девочка в тюрьме одна, я не мог думать ни о чем другом. Только о ее освобождении.
– Это приказ! – пригвоздил строгим взглядом. – Дело получило слишком широкую огласку. Подумай, если Алекса не виновна, она станет народным героем – ее хотели оклеветать, но она выстояла. А если виновна – значит так тому и быть. Мы будем знать, чем грозит трансгрессия. Теперь расследование обрело государственное значение. Для меня это тоже важно.
– Разрешите мне хотя бы навещать ее? Чертов прокуратор закрыл доступ в городскую тюрьму. Думает, я помогу ей сбежать.
– А ты поможешь? – уточнил Леонард, полоснув холодным пристальным взглядом.
– Нет. В этом случае в глазах общественности она так и останется преступницей. Я не хочу этого.
– Рад, что ты это понимаешь. Доступ дам.
Впервые за это время почувствовал облегчение и на секунду прикрыл глаза.
– Тебе стоит отдохнуть, – император тоже заметил.
– Сразу после того, как увижу ее.
– Ясно, – шумно выдохнув, вызвал секретаря и отдал соответствующие распоряжения. – Бумагу сейчас подготовят. И Стефан, я не верю в ее виновность. Просто хочу, чтобы ты знал. Если бы Алекса могла, то первым прикончила моего племянника. Держи меня в курсе. Полагаю, ты доберешься до правды первым, какой бы они ни была.
Сразу из дворца рванул в тюрьму. Ткнул носом начальника в разрешение и, не дожидаясь ответа, спустился к камерам.
Она сидела на койке, словно одеревенев. Внутри заскребло, протяжно заныло то, что осталось от зверя. Он тоже измаялся ожиданием, пропитался жалостью и страхом за нее. Раньше не понимал фразы «и в горе, и в радости». Думал пафосное, напускное. И только сейчас понял, каково это переживать те же чувства, волноваться, как за себя, а то и сильнее.
– Алекса.
Услышав, встрепенулась, кинулась к решетке. Накрыл ладонями ее руки. Прижался губами ко лбу.
Понурая, раздавленная. Но не ноет, не истерит.
– Рассказывай, как есть, – прошелестело рядом.
Попытался собрать воедино куски разрозненной информации. Они, как сколы большой льдины, плавали в холодной воде, неровные, рваные.
– Пока все складывается не лучшим образом, но мы прорвемся, малыш. Я обещаю. А сейчас мне нужно, чтобы ты сосредоточилась и вспомнила, с кем были конфликты, недомолвки. Вспомни всех своих врагов. Кто мог тебя подставить?
Задумалась, покрутила мысли, что-то взвесила, от чего-то отмахнулась и ответила:
– Лански могли бы. Оба брошены, возможно обижены. Кристина Белуа, но вряд ли. Кишка тонка, ей не провернуть такое в одиночку или у нее есть подельник. Кто меня ненавидит? Анья Хатри. Пожалуй, эта могла бы. Мстить за тебя, завидовать выскочке, по крайней мере на занятиях она не щадила. Еще
