Возвышение. Земли Ордена - Михаил Павлович Игнатов
Я осторожно, полагаясь не на то, как мне удобно, а вспоминая позу музыкантши, согнул колени, опускаясь на пол и тщательно повторяя то, что держал перед глазами. Спину ровно, левая ступня над правой, колени ниже, ближе к камню пола, цинь ровно на коленях, так, чтобы справа между опорой-коленом и краем циня помещалось две ладони. Медленно провести руками по нижней деке циня, поймать на ладонь правой шнуры и пропустить их сквозь неё, словно огладив, левой рукой же огладить драконьи дёсны. Вывести руку наверх, расположить их над самыми струнами и замереть, глядя на Изарда.
Тот дёрнул верхней губой:
— Приемлемо. Грубо, не изящно, с внутренним напряжением, которое непременно отразится на игре, но приемлемо, — я не успел даже вздохнуть от облегчения, как Изард рявкнул. — Для первого года обучения! Ты же сказал, что учишься уже четыре года! Позор!
Я не выдержал:
— Старший, сейчас за пределами вашего города больше ценится то, как быстро ты движешься, как ловко держишь в руке меч и как сильны твои техники, а не то, как хорошо ты принимаешь позу для игры на цине.
На удивление, Изард не перебил меня, не оборвал, выслушал, и лишь после того, как я сам замолчал, ухмыльнулся и спросил:
— И как, помогло тебе то, как ловко ты движешься и прочее?
— Помогло. Иначе бы я давно погиб, ещё в Нулевом.
— Нулевой, — ухмылка исчезла с губ Изарда. — Какое отвратительное название для прежнего величия Столичного округа.
— Старший, — я тяжело вздохнул. — Какое величие? Всё величие обратилось в прах. Сейчас Нулевой это по большей части пески. Я жил в Белой пустоши, где под светом луны белый песок кажется чёрным, словно только что остывший пепел. И эти пески раскинулись на многие недели пути во все стороны от моей деревни. Всё, что уцелело от прежнего величия Древних в наших местах — это узкая полоса чёрных руин в три этажа вдоль берега реки, в них мы добываем камень для ограды, Палец — одинокая руина высотой в несколько десятков шагов, на верхней площадке которой я нашёл кости раух, и оплавленная Чёрная Гора, в тоннелях которой мы собираем небесные травы.
Изард вновь прикрыл глаза рукой, обхватил виски пальцами, сжал, словно был живой человек и сейчас его голова раскалывалась от боли. Впрочем, кто сказал, что духи не испытывают боли?
— Я прекрасно сознаю, — я даже не сразу сообразил, что этот шёпот принадлежит Изарду, — всё величие Столицы пало, обратилось в прах, прах настолько безжизненный, что даже спустя четыре сотни лет на нём едва-едва способно что-то вырасти, — дух опустил ладонь и впился в меня тяжёлым взглядом. — Но если ты думаешь, что мне легко принять то, что ты, твои родители и родители твоих родителей год за годом ели то, что выросло из праха моего клана, из праха идущих моей Империи, то ты ошибаешься.
Меня самого передёрнуло от того, что он сказал, но я не опустил взгляда, сам ударил в ответ:
— Как будто пески Нулевого это прах только твоих знакомых. Когда мой отец умер, его тело сожгли, а прах и пепел того костра развеяли над рекой, смешивая с прахом всех прошлых поколений, запертых там Рамом Вилором.
Так мы и застыли, уперевшись друг в друга взглядами, пока Седой не решился разбить наше противостояние.
— Старший, — расколол тишину его голос. — Разрешите вопрос. Вы так и не сказали, в чём же суть обучения музыке. Что она даёт идущему?
Изард, который мог бы сейчас рявкнуть, разозлиться, вновь ударить своим голосом, напомнив о глупости слуг и о том, что уже называл суть, лишь отвёл от меня глаза, переводя взгляд на Седого, и ответил:
— В гармонии и переживании, ощущении чужого опыта. Ловкость движений, обработанность техник и выживание здесь и сейчас это хорошо, без этого никуда не деться. Но путь к Небу — это нечто большее, чем ловкие движения и могучие техники. Чтобы надеяться дойти до этапа Небесного Воина нужно закладывать основу с раннего детства. Ещё раньше, чем идущий начинает закалку меридианов. Ребёнок должен начать познавать мир, понимать его, искать в нём своё место и видеть гармонию мира вокруг.
— Получается, старший, — задумчиво уточнил Седой, — что в этом важна не только музыка, но и размышления всяких мудрецов? То, чем нас пичкали без меры в Академии?
— Верно, — согласился Изард. В голосе его ощущалась усталость и печаль, но сам голос был спокоен, а объяснение подробное. — Одно дело отыскать свой путь в пустоте, другое дело узнать про сто чужих путей и отыскать свой путь при их незримой поддержке. Музыка… Музыка же помогает идущему выразить свои, пережить чужие эмоции, переосмыслить их опыт, музыка — это суть этого самого опыта. Хотя, как десятки лет назад, гвардия и стража клана обходились без того обучения, что получали наследники клана, так и вы сейчас без него достигаете этапа Властелина. Но что дальше? Вот, — Изард вновь повернулся ко мне и даже указал на меня пальцем. — Даже с ним проблема. По силе он достиг границы, достиг предела, но не способен даже ощутить в себе эссенцию. Просто потому, что пропустил создание основы для гармонии, а таланта нет. Упорство есть, а таланта нет.
Слышать это было неприятно, особенно потому, что я буквально несколько лет назад решил для себя, что я, пусть и не подобен Яриму, но всё же талант, способный обогнать девятьсот девяносто девять из своего поколения. Но я не стал возмущаться, а вместо этого сказал:
— Старший, я здесь и вместе со мной всё моё упорство. Я прошу продолжить ваш урок музыки и указать мне направление.
— Что тут указывать? — вздохнул Изард. — Мы идём шаг за шагом. Достали инструмент, похвалили его и мастера, сели. Сесть ты сел. Приемлемо. Теперь давай сыграй мне ту
